Инкуб - Сергей Шведов

– В общем, да, – побурел от напряжения Кобяков. – Я предлагаю вам сделку. Сто тысяч долларов наличными меня устроили бы.

– У меня нет таких денег.

– Но у вас есть машина и драгоценности, – напомнил хозяйке Эдуард. – Вы могли бы все это продать. Я подожду.

– А в залог вы хотите взять мое тело? – усмехнулась Елена Семеновна, пристально глядя на смутившегося чиновника.

– Да, – выдавил наконец из себя Кобяков. – Можете считать это компенсацией за пережитое унижение. А товар я вам предлагаю качественный. Поверьте, он не уступит по своей откровенности диску, который вы только что просматривали. Увидев фотографии, Аркадий Савельевич сделает все возможное, чтобы не допустить скандала.

– Покажите мне их.

Снимки Елена Семеновна рассматривала с интересом, чем вселила в Кобякова большие надежды. Он почти без стеснения ощупывал глазами хозяйку, вызывавшую в нем столько эмоций и чувств.

– Среди партнеров вашего мужа есть и несовершеннолетние, а это, как вы понимаете, подсудное дело.

– Я вижу, Эдик, – ласково улыбнулась Елена. – Не переживай.

– Мы перешли на «ты»? – слегка растерялся Кобяков.

– Это одно из условий нашей сделки, не так ли? Или ты передумал?

– Нет, – быстро ответил Эдуард. – Конечно, нет.

– Я покупаю у тебя эти фотографии, – спокойно произнесла Елена. – И готова сейчас же внести залог. Мы будем развлекаться здесь, Эдик, или поднимемся в спальню?

– Лучше в спальне, – отозвался Кобяков осипшим от переживаний голосом.

Елена поднималась по лестнице первой, и Эдуард мог вволю налюбоваться ее широкими бедрами. Кобяков испытывал сейчас очень сложные чувства. С одной стороны – торжество, с другой – почти юношеский страх перед опытной и распутной матроной. К сожалению, с каждой новой ступенькой этот страх нарастал, грозя привести Кобякова если не к катастрофе, то, во всяком случае, к конфузу. К сожалению, предчувствие не обмануло Эдуарда, он слишком опрометчиво ринулся на штурм высоты, не рассчитав сил и дыхания. Обнаженная Елена спокойно лежала на семейном ложе, изредка кося глазом на суетящегося рядом гостя.

– Боюсь, Эдуард, что тебе даже «Виагра» не поможет.

– Ведьма! – процедил сквозь зубы расстроенный неудачей Кобяков.

– Ты почти угадал, мой несостоявшийся любовник, – усмехнулась Елена. – Но причина твоего бессилия не во мне.

– А в ком?

– В Светлане. Она не простила тебе насилия.

– Но ведь это она во всем виновата? – взвыл потрясенный Кобяков.

– Даже в том, что ты женился на ней без любви, рассчитывая использовать ее для собственного возвышения?

– Положим, это не такой уж страшный грех, – обиделся Эдуард. – Так многие поступают.

– Наверное, – пожала плечами Елена. – Но не повезло именно тебе. А может быть повезло. Ты ведь уже прошел положенный обряд и заслужил расположение инкуба.

– Какой еще обряд? – спросил испуганно Кобяков.

Ему вдруг припомнился сон, виденный сегодня ночью. Голая Светлана приближалась к ложу, с явным намерением приласкать мужа, а он, объятый непонятным ужасом, отползал назад, не желая даже прикасаться к ее огромному белому животу, заполненному чем-то страшным. Светлана не была беременной, это он понимал и тогда во сне и сейчас наяву. И все-таки она настигла его, почти парализованного жутким видением. Уродливая женщина не просто обняла, но и подмяла под себя Кобякова, потерявшего в непродолжительной борьбе остатки мужества. Он подчинился Светлане, а точнее тому, кто был в ней и рядом с ней, и эти двое вдоволь поглумились над его телом, забрав за одно и душу.

– Но это ведь был сон! – вскричал Кобяков, подхватываясь с постели. – Слышишь, старая ведьма – сон!

– Не такая уж я старая, – усмехнулась Елена, поворачиваясь к гостю задом. – А для многих так и просто желанная.

Шустрый паучок вновь запрыгал перед глазами потрясенного Эдуарда. Кобяков вдруг с ужасом осознал, что угодил в ловушку, устроенную для него инкубом, а расплатой за допущенную ошибку будет его душа.

– А зачем тебе душа, Кобяков? – ласково улыбнулась Елена. – Еще недавно ты даже не знал о ее существовании. Ты просто угождал сильным мира сего, в надежде на их снисхождение и участие. Так почему ты не хочешь подчиниться тому, кто неизмеримо выше этих надутых бюрократов, возомнивших себя хозяевами мира. Он даст тебе все, чего ты пожелаешь, Эдуард. Женщин, золото, власть. Все эти жирные индюки будут пресмыкаться перед тобой, искать твоей защиты и внимания.

Кобяков с ужасом смотрел на обнаженную женщину, ползущую на четвереньках за его душой, на ее большие груди, бесстыдно болтающиеся между рук, на огромный зад, виляющий из стороны в сторону при каждом движении крупного тела. Елена и притягивала его и отталкивала одновременно. А он метался между ней и стеной в поисках спасения и повторял словно безумный:

– Это был сон, это был только сон!

– И он им останется, – прошипела Елена. – Слышишь, Эдуард! Ты можешь гордо отказаться от места начальника управления, но тогда доживать свою жизнь ты будешь ничтожеством и импотентом. Позвони в департамент и спроси, чья фамилия значится в приказе о назначении, подписанном самим губернатором – Дятлова или Кобякова?

Эдуард на лету поймал мобильник, брошенный ведьмой, и трясущимися руками набрал нужный номер. Голос секретарши Машеньки, звучавший поначалу сухо и казнено, враз потеплел, когда она опознала звонившего:

– Ну конечно вы, Эдуард Константинович, кто бы в этом сомневался.

Кобяков испуганно икнул, но отступить назад ему помешала стена. Живот, стоящей перед Эдуардом Елены, рос прямо на глазах, безобразно отвисая книзу. И вся она словно бы увеличивалась в объеме, превращаясь в жуткую бабищу, не способную вызвать в мужчине никаких иных чувств кроме отвращения.

– Никто ведь не узнает, Эдуард, о твоем падении, – сказала Елена, ласково беря Кобякова за подбородок. – Кроме хозяина и нас, его ведьм. Всего лишь несколько минут унижения, а взамен безграничная власть. Возможность попирать других, как я попираю тебя сейчас.

– Мне нужны гарантии! – взвизгнул Кобяков.

– Твои гарантии на моей попе, Эдик. Там же расположена печать. Поцелуй ее, раб, и ты обретешь то, о чем мечтают миллионы. Какое неслыханное везение, какая завидная судьба!

Аркадий Савельевич был потрясен случившимся до такой степени, что не сразу подыскал ругательства, способные если не оскорбить, то хотя бы задеть особу, спокойно сидящую на стуле в его служебном кабинете и невозмутимо взирающую на потерявшего дар речи финансиста. Елена Семеновна была в черном элегантном костюме, подчеркивающем все достоинства ее фигуры и намекающем на некие скорбные обстоятельства, приведшие ее в офис солидной фирмы. Похоже, она надела траур по браку, который им предстояло расторгнуть в ближайшие дни.