Cлово президента - Том Клэнси

– Передайте им, чтобы сохраняли спокойствие.

– Слушаюсь, капитан. – После этого ход событий ускорился. Истребители дважды облетели группу «Театр», но ни разу не приближались ближе чем на пять морских миль. Индийские «харриеры» провели еще пятнадцать минут у несущего патруль «Ориона», затем им пришлось вернуться на авианосец для заправки. Так протекал еще один день в море без единого выстрела и каких-либо слишком уж угрожающих маневров, если не считать игр истребителей, а это воспринималось как что-то вполне нормальное. Когда все успокоилось, капитан «Анцио» повернулся к офицеру связи.

– Соедините меня с главнокомандующим Атлантическим флотом. Да, вот что еще, лейтенант, – добавил Кемпер, обращаясь к ракетчику.

– Слушаю, сэр.

– Прикажите провести полную проверку всех боевых систем на корабле.

– Сэр, мы произвели такую проверку двенадцать часов назад…

– Немедленно, лейтенант, – прервал его капитан.

– И это, по-вашему, хорошие новости? – подняла брови Кэти.

– Доктор, ситуация очень простая, – ответил Александер. – Сегодня утром на ваших глазах умерло несколько пациентов. Завтра умрет еще несколько, и это ужасно. Но тысячи умерших это лучше, чем миллионы, не правда ли? Мне кажется, что эпидемия начинает затухать. – Он не сказал, что для него все было намного проще. Кэти – хирург-офтальмолог, она не привыкла иметь дело с умирающими, тогда как он, занимаясь инфекционными болезнями, привык к смерти. Значит, для него все намного проще? Неужели это подходящее слово? – Через пару дней мы получим точную информацию на основе статистического анализа числа заболевших.

Президент молча кивнул, вместо него вопрос задал ван Дамм:

– Каким будет общее число погибших?

– Согласно компьютерным моделям, полученным в госпитале Рида и Форт-Детрике, меньше десяти тысяч. Не подумайте, сэр, что я отношусь к этому равнодушно. Мне всего лишь хотелось выразить мнение, что десять тысяч – это лучше, чем десять миллионов.

– Одна смерть – это трагедия, миллион – просто статистика, – заметил наконец президент.

– Да, сэр, я знаком с этим выражением. – Хорошая новость, полученная Александером, не улучшила его настроения. Но как еще объяснить людям, что несчастье все-таки лучше, чем катастрофа?

– Эти слова принадлежат Иосифу Виссарионовичу Сталину, – сказал «Фехтовальщик». – Он умел выбирать выражения.

– Но ведь вам известно, кто несет ответственность за эту трагедию, постигшую нашу страну, не правда ли? – заметил Алекс.

– Почему вы так считаете? – спросил президент.

– Ваша реакция на мои слова была необычной, господин президент.

– Доктор, за последние несколько месяцев мне почти не приходилось встречаться с обычной ситуацией. Что вы имели в виду, говоря о распоряжении, запрещающем переезды?

– Я имел в виду, что оно должно действовать хотя бы еще неделю. Наши прогнозы не высечены, так сказать, на камне, они не могут быть гарантированно точными. Инкубационный период болезни до некоторой степени варьирует. Вы ведь не посылаете пожарные машины обратно в депо, сразу после того как исчезнет пламя, нет, вы сидите и ждете возможной новой вспышки. Такую же процедуру следует соблюдать и нам. Пока распространение эпидемии приостановилось из-за того, что население смертельно перепугано. Благодаря этому личные контакты сведены к минимуму, и это самый надежный способ положить конец эпидемии. Пусть пока так все и останется. Новые случаи заболевания будут предельно ограничены. Мы станем обращаться с ними, как с оспой – опознаем заболевших, проверим всех, с кем они состояли в контакте, и изолируем людей, в крови которых обнаружены антитела. А дальше будем следить за развитием событий. Разве принятые меры оказались действенными? Тот, кто сделал это грязное дело, допустил ошибку. Лихорадка Эбола вовсе не так заразна, как они полагали, – или, может быть, все и было рассчитано в первую очередь на психологический эффект. Такой и является биологическая война. Великие чумные эпидемии прошлого приносили столько вреда всего лишь потому, что люди не знали, как происходит перенос инфекции. Они не были знакомы с микробами, их переносчиками – блохами – и зараженной водой. Нам все это известно. Теперь это знает каждый, вас знакомят с этим в школе, на уроках гигиены. Именно поэтому, черт возьми, не заболел ни один медик! У нас за плечами огромная практика лечения СПИДа и гепатита. Те меры предосторожности, которые успешно действуют при этих болезнях, применимы и для борьбы с лихорадкой Эбола.

– Что надо сделать, чтобы такое не повторилось? – спросил ван Дамм.

– Я уже говорил вам. Финансирование работ по исследованию генетических характеристик и более целеустремленному изучению болезней, о которых мы уже кое-что знаем. Не сомневаюсь, что мы сумеем создать надежные вакцины против Эболы и многих других вирусных заболеваний.

– А СПИД? – спросил Райан.

– Вот с ним придется попотеть. Этот вирус – просто неуловимый сукин сын. Все попытки создать вакцину не принесли никакого успеха. Мы знаем, что надо делать: генетические исследования, призванные определить, как действует его биологический механизм, а затем перейдем к тому, чтобы иммунная система научилась распознавать вирус и бороться с ним, – это и есть путь к созданию вакцины. Но мы еще не сумели добиться успеха, так сказать, не смогли разобраться в его генетических хитросплетениях. В этой области придется приложить немало усилий, в противном случае не исключено, что через двадцать лет население Африки просто исчезнет. Видите ли, – задумчиво произнес Александер, – я ведь креол, и у меня там родственники… Впрочем, есть еще один способ не допустить повторения такой эпидемии. И, полагаю, вы, господин президент, уже занимаетесь им. Так кто виновен в эпидемии?

Райан знал, что может не говорить, насколько секретной является эта информация.

– Иран. Аятолла Махмуд Хаджи Дарейи и его фанатичные последователи.

Александер тут же снова превратился в офицера армии США.

– Сэр, по моему мнению, все они заслуживают смерти.

Было любопытно увидеть Мехрабадский международный аэропорт при дневном свете. Кларк никогда не считал Иран дружественной страной, и интуиция подсказывала ему, что он должен проявлять здесь предельную осторожность. Правда, он слышал, что до падения шаха иранцы испытывали дружеские чувства к американцам, но Кларк этого здесь уже не застал. Он побывал в Иране дважды, оба раза тайно в 1979 и 1980 годах: первый раз – чтобы собрать информацию для подготовки операции по спасению заложников, и второй – для участия в ней. Трудно описать словами, что значит находиться в стране, переживающей революцию. Даже в Советском Союзе Кларк чувствовал себя намного лучше. И это в то время, когда Россия являлась врагом Америки, однако и тогда она оставалась цивилизованной страной, где существовало множество правил и масса граждан, их нарушавших. А вот Иран вспыхнул, подобно сухому лесу от удара молнии. «Смерть американцам» – этот лозунг был у всех на устах, а когда ты оказываешься в гуще толпы, скандирующей такой клич, обстановка становится особенно пугающей. Самая незначительная ошибка, контакт с агентом, перешедшим на сторону иранских фанатиков, и тебя ждала смерть – страшная мысль для человека, у которого есть малолетние дети, неважно разведчик ты или нет. Своих преступников здесь расстреливали, но шпионов ждала виселица. Слишком жестокий конец для человеческой жизни.

За прошедшие годы кое-что здесь изменилось, но многое осталось прежним. К иностранцам в таможне по-прежнему относились с подозрением. Рядом с таможенником стояли вооруженные солдаты, задачей которых было не допустить в страну людей вроде Кларка и Чавеза. Для недавно возникшей ОИР, как и для прежнего Ирана, в каждом новом лице виделся потенциальный шпион.

– Клерк. – Он протянул паспорт. – Иван Сергеевич Клерк. – Действительно, маскировка под русского уже однажды прошла вполне успешно, и он хорошо запомнил легенду. К тому же Кларк отлично говорил по-русски. Ему и раньше не раз доводилось успешно выдавать себя за советского гражданина.

– Чеков, Евгений Павлович, – сообщил Чавез соседнему таможеннику.

Они снова работали как русские корреспонденты. В соответствии с американскими законами агенты ЦРУ не имели права выдавать себя за американских журналистов, но это правило не распространялось на иностранные средства массовой информации.

– Цель вашего визита? – спросил первый таможенник.

– Мы хотим познакомиться с вашей новой страной, – ответил Иван Сергеевич. – Здесь происходят события, волнующие весь мир. – После работы в Японии они привезли с собой фотопринадлежности и маленький любопытный прибор, который выглядел – и являлся на самом деле – мощным осветительным фонарем. Сейчас этот прибор остался дома.