Ещё вчера… - Николай Мельниченко

Массаж делала сестричка Люба, туго сбитая молодая женщина. Массаж она делала настолько добросовестно, что я мог только мычать сквозь сжатые зубы в ответ на ее разговоры и вопросы. По закону контраста после массажа боль казалась уже несущественной, и я позволял себе перекур минут 10 в вертикальном положении при возвращении.

Но особенно донимала основная лечебная процедура – вытяжка в специальных ваннах. В салон престарелой пузатой "Волги" паковались через задний люк человек 6-7 не особенно гибких радикулитчиков моего типа. Поместиться такому количеству несгибаемого народа можно было, только приняв неестественные позы в низком и тесном пространстве. Загрузка сопровождалась охами и стонами, и, если вблизи не было женщин, обильно сдабривалась народной лингвистикой.

Минут сорок перегруженный кузов вертел свое содержимое в трех измерениях – "по долинам и по взгорьям", да еще со всякими поворотами. В полном согласии с законами Ньютона, содержимое кузова (мы) уплотнялось в совершенно неожиданных направлениях: держаться то можно было только друг за друга.

Достигнув цели, водитель открывал задний люк, и высокое общество по одному выползало "для дальнейшего прохождения". В зале предстояло быстренько (!!! – не вы одни хочете!) раздеться и пройти душ. Невыносимо долго снимались носки, на них уходило 90 % отпущенного времени. Еще больше времени забирало надевание носков: их надо было набросить как лассо на пальцы, затем как-то натянуть на мокрую ногу.

После омовение голое общество вползает в небольшой бассейн с непрозрачной сине-зеленой водой. В ней то вся сила. На ногах каждого закреплены мешочки с грузом. Груз наращивается постепенно – от 1 кг на первой процедуре, до 10 – на последней. По моему опыту – величина груза подошла бы новорожденным, в крайнем случае – грудничкам. Надежда только на теплую сине-зеленую воду, которая должна размочить меня из состояния сухаря до уровня сырой ватрушки, которую растянет и такой груз. Висим, погрузившись по шею и держась за трубки на поверхности минут двадцать.

После команды "вылезай", мы выползаем и быстро-быстро прокручиваем кинофильм "доступ к лечению" в обратном направлении: душ, "быстрое" одевание, запрессовка в чрево медицинской "антилопы гну" с последующей получасовой болтанкой. Все понимают, что "тонко" растягивать спину перед этими деформациями – глубоко бесполезное, если – не вредное, дело. Страждущих надо бы аккуратно вынуть чем-нибудь из воды, да положить на пару часов горизонтально. Но такова суровая "се ля ви": следующие тоже ждут исцеления, а отчетность учитывает только количество "пролеченных". Графа "вылеченные" там отсутствует. Впрочем, все будут выписаны "с улучшением". На том стоим.

"Улучшенного" меня доставляет к самолету сантранспорт санатория, сердобольные помощники помогают "вспорхнуть" по трапу.

В Ленинграде меня встречает санитарная машина части. Кто встречал, какими аплодисментами, как доставили домой, – из памяти эти события вычеркнуты полностью. Меня поглощает тотальная боль.

В действительности все

не так, как на самом деле.

По расшифрованным иероглифам медкнижки моя путевка в Пятигорск окончилась 7 декабря 1971 года. С 14 декабря я уже гордо возлежал в коридоре Железнодорожной (!) больницы.

Этим перемещениям предшествовали напряженные переговоры моих друзей между собой и с медициной разных рангов. Исходные параметры были такие: я дозрел уже до состояния, когда на все согласен. Леня Лившиц склонял меня к радикальной операции на позвоночнике, которую в СССР делал только доктор Цевьян (?) в Новосибирске. Доктор разрезал живот, разгребал требуху, вслепую выдалбливал дефектный диск между позвонками, вставлял вместо него кусок твоей же, заранее изъятой из ноги, кости. Чтобы все срослось надо было всего лишь полгода (!!!) полежать с загипсованным туловищем, после чего можно было начинать жизнь сначала совершенно здоровеньким. Была, кажется, еще возможность превратиться в беспозвоночное животное: если пересаженная кость не приживалась, то начинал разрушаться весь позвоночник…

Был также более простой способ "заднего доступа" к дефектному диску. Для этого выкусывалась дужка позвонка и отодвигался в сторону пучок нервов. Последствия таких перемещений пучка я уже видел в клинике на Лесном…

Волчков выдал сведения о военном нейрохирурге Шустине, который успешно сделал ему такую операцию еще в 1967 году. Попал он на операцию случайно, в качестве "интересного больного". Волчков занимался подводным плаванием. К нему подошел незнакомый врач и сказал ему, что у него просматриваются признаки дискогенного радикулита, посоветовал беречься, не переохлаждаться. Когда Волчков лежал в госпитале, то его и узнал этот врач. Он там отбирал "интересных" больных для оперирования Шустиным. В эту категорию и попал Волчков.

Шустин Владимир Анатольевич 2 года проходил стажировку в США. Ходит легенда, что он успешно оперировал шахиню (королеву?) в одной из ближневосточных стран. Через несколько месяцев шахиня-королева участвовала с блеском в танцах, после чего монарх-муж снял с себя и надел на целителя орден "Алмазный крест" (правдоподобней – "полумесяц" или "звезда"). В общем – что-то очень блестящее и драгоценное, что обычно дарят монархи. Покрасовался врач с подарком недолго: люди в штатском сняли с него подарок и спрятали в надежный сейф, как достояние всего СССР. А Шустину выдали талоны в "Альбатрос", какие выдавали тогда морякам загранплавания.

…Я не знаю сейчас достоверно, кто вышел на Шустина: Волчков, Дина или Леня Лившиц, – непосредственно, или через высокопоставленного посредника. По-видимому, все прямые переговоры легли на плечи Лени, Волчков и Дина работали "наводчиками". Леня, осознав, что Цевьян мне не совсем подходит, а капитальное лечение трудно реализуемо в военной жизни, закатал рукава. Шустин в принципе был согласен сделать операцию, но сказал, что он давно не оперировал и сейчас лучше него делает такие операции нейрохирург Панюшкин, его ученик, работающий в Железнодорожной больнице на проспекте Мечникова. Доктор Панюшкин согласился принять меня на лечение.

Лене Лившицу пришлось затратить массу усилий, чтобы получить разрешение на мое лечение в гражданском учреждении: военная медицина оказалась ревнивой: "не положено!".

Давно известно: тот, кто нам нужен, всегда очень занят. Занят был не только хирург. Все отделение заполнено до краев очередью жаждущих попасть под его нож. Палаты переполнены, часть кроватей установлена в коридорах. На одну из коек в коридоре укладывают и меня. Тем не менее – никто не чувствует себя изгоем: всем уделяется внимание, персонал "крутится" не покладая рук.