Артур-полководец - Роберт Асприн

Мысль о том, как гибнет в пламени мой любимый город, как на улицах убивают горожан, так напугала меня, что на миг я совсем забыла о том, что может погибнуть и мой проклятый братец, Канастир Каннло. И все же я решила осуществить задуманное и спасти Харлек, оставив решение – жить или умереть моему братцу – на волю Бога и Рианнон. Пусть они накажут его в аду после того, как я убью его, если в один прекрасный день Бог даст мне такую возможность.

Глава 17

Анлодду они разыскали вдали от толпы, в той части пиршественного зла, которая лежала под открытым небом. Она сидела на столе, скрестив ноги и прислонившись спиной к колонне. Вид у нее был совершенно несчастный.

Она переоделась в мужские штаны, сапоги и тунику – Корс Кант видел ее одетой так вне торжеств. На ремне у девушки висел длинный кинжал, а грива медных волос ниспадала на спину и плечи подобно осеннему листопаду.

Заметив приближающегося Корса Канта, Анлодда изменилась в лице – взгляд ее стал открытым, ранимым. У юноши ком подкатил к горлу, а в сердце зажглась надежда. Но вдруг Анлодда нахмурилась.

– Корс Кант Эвин, я не желаю с тобой разговаривать! – выпалила она. – И как ты только посмел уйти, не сказав ни слова?!

– Но… Я не…

Бесполезно. Она не желала его слушать. Переведя дыхание, она заговорила вновь. Проще было прервать октябрьский дождь.

– И даже не представил меня королю Меровию, а ведь прекрасно знаешь, что я не знакомилась ни с кем из таких высокопоставленных персон с тех пор, как живу здесь! Я-то хотела предупредить тебя насчет твоего обожаемого Dux Bellorum, но не стану, потому что не желаю разговаривать с тобой. Придется мне все сказать принцу Ланселоту, если, конечно, ты будешь столь вежлив и представишь нас друг другу, потому что с ним я тоже не знакома.

У Корса Канта голова пошла кругом – как понимать ее гневную тираду?

– Ланселот из Лангедока – консул и легат двух регионов, это Анлодда из Харлека, вышивальщица принцессы Гвинифры. Харлек – город в Кантрефе Гвинедд, на озере, в королевстве Кимру.

– На побережье, – добавила Анлодда и протянула руку в римском приветствии. Немного растерявшись, Ланселот ответил ей тем же.

– Что за предупреждение? – требовательно вопросил Корс Кант. Анлодда, не обращая на него ровным счетом никакого внимания, смотрела на Ланселота.

– Знаешь, если бы некоторые держали ушки на макушке да поменьше трепали языком, они могли услышать много интересного – к примеру то, что наболтал один пьяный сакс, волочившийся за кухаркой, о предстоящем турнире между Ланселотом и Кугой.

Ланселот наклонил голову, насторожился. Анлодда продолжала:

– А он сказал, что Куга вызывает тебя на поединок, чтобы проверить, какова сила Камланна, и хочет убить тебя, если получится. Ну, в пылу боя, сам понимаешь.

Корс Кант задохнулся, схватил Анлодду за руку и крутанул.

– Почему же ты раньше молчала? Ты же наверняка понимала, какой это будет удар для Артуса!

Рука у Анлодды оказалась тверда, как железо, – странновато для вышивальщицы.

Она напряглась, но тут же расслабилась и вперила в Корса Канта гневный взгляд:

– Корс Кант, убери от меня руки! Раньше ты мог бы.., вот только тебе не хватило искренности… Хотя.., не сомневаюсь, – фыркнула она, – потом-то тебе показалось, что ты был очень даже искренен.

Корс Кант скрипнул зубами. Обвинение было справедливым и полоснуло по нему остро заточенным лезвием.

– Анлодда, Ланселот – наш самый великий полководец!

– Ты прав, – задумчиво проговорила Анлодда. – Может быть, Куга хочет отравить его. Ты же знаешь, какие они, эти саксы. На твоем месте, – сказала она Ланселоту, – я бы избегала пить любые напитки, что бы тебе ни наливали, пусть даже кто-то примется убеждать тебя, что тебе налили волшебного эликсира мужества.

– Принимаю твое предостережение, – отозвался Ланселот и учтиво поклонился Анлодде. Та не спускала с него сверкающих глаз, а Корс Кант почувствовал, как в нем вскипает ревность к сикамбрийскому грубияну.

– Много ли народу прибыло вместе с саксом? – поинтересовался Ланселот.

– Ожидали, что он прибудет с тридцатью воинами, – сказал Корс Кант, пытаясь уследить и за Анлоддой, и за Ланселотом одновременно. – Почетная гвардия. Артус позволил – Dux Bellorum ожидает, что ты победишь, он хочет проучить саксов, показать им, какова мощь бриттов.

– Лично я, – добавила вышивальщица, – думаю, что Артус рассудок утратил оттого, что хлещет дрянное вино и слушает свою сестру-варварку.

– Анлодда!

– Как бы то ни было, – не пошевелив и бровью, продолжала Анлодда, – если расчет на то, что ты как следует поколотишь Кугу, то только представь себе, сколь более он оправдается, если ты прикончишь его!

И Анлодда величественно взмахнула рукой. Корс Конт вскрикнул и прижал руку к глазу – кончик пальца девушки задел его.

– Тебе больно? – притворно поинтересовалась Анлодда, – Ни капельки, – солгал бард.

– Дай-ка, я посмотрю. – Она отвела его руку, заставила открыть глаза пошире и всмотрелась.

«Она и вправду забеспокоилась!» – изумился юноша.

– Послушай, Анлодда, я про то, что случилось наверху. Мне правда очень жаль… – Он набрал в легкие побольше воздуха. – Мне жаль, что я так удрал. Прости. Я понимаю, ты, наверное, расстроена из-за того, что ты не…

– Расстроена? Я? Корс Кант Эвин, я даже в толк не возьму, о чем ты лопочешь! Прощай. И не забывай: мне нет до тебя никакого дела. И я с тобой не разговариваю.

Она спрыгнула со стола и ушла, двигаясь с мягкой грацией, поразившей юношу с того самого дня, когда Анлодда появилась в Камлание, а то было два месяца назад. Корсу Канту показалось, что перед тем как уйти, Анлодда улыбнулась, но он мог и ошибиться, так как призрачная улыбка тут же потерялась в смерче волос его возлюбленной. Она исчезла за дверью кухни, промчавшись мимо мальчишки-подавальщика так, словно тот и не попадался ей на пути.

– Ланселот, – в отчаянии обратился юный бард к великому воину, – что же я делаю не так?

– Ничего, сынок. Ровным счетом ничего.

– Ну так почему же она?..

– Потому что она женщина, Корс, Корс Кант устремил взгляд в сторону стола, за которым в дальнем конце зала восседал Аргус. Dux Bellomm по-прежнему о чем-то серьезно беседовал с Меровием. Не зря короля прозвали Цезарем, то есть Волосатым. Его черные волосы водопадом струились по спине.

От противоположного угла триклиния к Ланселоту направилась одна из амазонок Моргаузы. Ростом она была почти с сикамбрийца, и шрамов у нее было не меньше, а может, и побольше, чем у того.