Золотоглазые - Джон Уиндем

Мистер Либоди постукивал костяшками пальцев, он выглядел совершенно беспомощным.

— И все же мы должны что-то предпринять, — повторил он, — события приняли непредсказуемый характер, теперь в любую минуту можно ожидать взрыва. Почти все мужчины собрались сейчас в «Косе и Камне». Никто не звал их, они сами по себе оказались все вместе. Женщины тем временем ходят от дома к дому, собираются группами и о чем-то шепчутся. Мне кажется, что это тот повод, которого мужчины ждали давно.

— Повод? — спросил я. — Мне не совсем понятно.

— Кукушки, — объяснил Зеллаби. — Не думаете ли вы, что мужчины действительно любят своих Детей? Преданное выражение лиц — успокоительная маска для жен. Подумайте о гневе, который лежит у них глубоко в подсознании и который они прячут, — это делает им честь, впрочем, этот гнев немного смягчился под воздействием нескольких примеров, вроде тех, с Хариманом, которые заставил и их бояться. Женщины, их большинство, этого не чувствуют. Они все хорошо знают, что Дети — это не их Дети, но они испытали все трудности вынашивания и родов, и даже если обижены, их связь с Детьми тяжело разорвать. А другие, как мисс Огл, мисс Ламб, все равно обожали бы их, даже если бы они имели рога, хвосты и копыта. Самое большое, на что можно надеяться у мужчин — на их терпение.

— Все это очень трудно, — добавил мистер Либоди. — Разорвались нормальные семейные отношения. Все время тлеет огонек раздоров.

— И вы думаете, что дело Паули явится роковым? — спросил Бернард.

— Возможно. Ну не это, так другое, — потерянно сказал мистер Либоди. — Если что-то можно было бы сделать, пока не поздно…

— Ничего нельзя, мой дорогой, — решительно сказал Зеллаби. — Я говорил вам это заранее, и вам пришло время начать мне верить. Вы сделали очень много, чтобы все уладить и сгладить, но ничего основательного ни вы, ни кто-то из нас сделать не может, потому что инициатива исходит от Детей. Полагаю, я знаю их, как никто другой. Я изучал их с тех пор как они были малышами, но я не знаю их, и только в самых общих чертах мы можем понять, чего они хотят и как они мыслят. Кстати, что случилось с тем Мальчиком, в которого стреляли?

— Они отослали скорую. Доктор Андерби смотрит за ним. Нужно удалить множество осколков, но он думает, что все будет в порядке, — сказал викарий.

— Надеюсь, он поправится. Если же нет, здесь начнется вражда, — сказал Зеллаби.

— Мне кажется, что она уже есть, — грустно сказал Либоди.

— Нет еще, — возразил Зеллаби. — Пока агрессором была деревня, а для вражды необходимо две партии.

— Но вы не собираетесь отрицать, что Дети убили двоих Паули?

— Нет, но это не агрессивность. У меня есть некоторый опыт в отношении Детей. В первом случае их действия были естественной реакцией на насилие, во втором была оборона — не забудьте, что был еще один патрон, заряженный и готовый выстрелить в следующего, но в зародыше это было нечаянное убийство. В обоих случаях их, а не они спровоцировали. Фактически единственная преднамеренная попытка убийства была совершена Давидом Паули.

— Если кто-то зацепит вас машиной, а вы убьете его за это, разве это не будет убийством? Давид ждал, что суд совершит правосудие, а суд обманул его, поэтому он взял все в свои руки. Это было преднамеренное убийство или преднамеренное правосудие?

— Только не правосудие, — твердо сказал Зеллаби. — Это вражда. Он попытался убить одного из Детей, в то время как они совершали свой акт коллективно. Но что действительно стало ясно, то это то, что законы, свойственные одному виду, для блага другого вида просто становятся недействительными.

Викарий возразил:

— Не знаю, Зеллаби… не знаю. Я просто запутался. Я даже не знаю наверняка, могут ли Детей приговорить за убийство.

Зеллаби поднял брови.

— Бог сказал, — начал Либоди, — «Создадим человека по своему образу и подобию». Хорошо. Но что такое Дети? Образ — это не внешний вид, это внутренний мир — дух, душа. Но вы говорили мне, и я поверил, что у Детей нет индивидуального духа, а один дух мужчины и один дух женщины, каждый гораздо могущественней отдельных наших. Что же тогда Дети представляют из себя? Они выглядят как люди, но другой природы. А если у них другая природа, то может ли убийство нами одного из них считаться убийством? Оказывается — нет. И если они не подходят под запрет «не убий», то каким должно быть наше отношение к ним? В настоящее время мы оделяем их всеми привилегиями Хомо сапиенс. А вправе ли мы так поступить? Если они другого вида, не является ли нашей прямой обязанностью бороться с ними, чтобы защитить свой род? Ведь если бы мы обнаружили опасных диких зверей в нашем окружении, наши обязанности были бы вполне понятны. Но я не знаю. Я в затруднении.

— Да, да, мой дорогой, в самом деле вы в затруднении, — согласился Зеллаби. — Только несколько минут назад вы говорили мне с жаром, что Дети убили обоих Паули. Если взять это в сумме с вашими более поздними предложениями, то получится, что если они убивают нас, то это убийство, а если мы должны будем убить их, то это будет что-то другое. Не совсем я понял и ваши доводы о похожести. Если ваш бог — просто земной бог, вы, без сомнения, правы, так как, несмотря на отрицание самой идеи, никто не станет отрицать, что Дети были произведены извне. Но, как я понимаю, ваш бог — всемирный бог для всех солнц и планет, и у него должна быть какая-то универсальная форма. Не будет ли слишком тщеславной попытка представить, что он предложил себя только в форме, которая подходит для данной не очень важной планеты. Наше восприятие этой проблемы очень различно…

Он остановился при звуке раздавшихся в зале голосов и вопросительно посмотрел на жену. Прежде чем кто-либо успел пошевелиться, дверь резко распахнулась, и миссис Грант появилась в дверном проеме. Едва пролепетав: «Простите!» она бросилась к мистеру Либоди.

— О, сэр, вы должны немедленно пойти, — сказала она, с трудом переводя дыхание.

— Дорогая миссис Грант… — начал он.

— Вы должны идти, сэр, — повторила она в отчаянии. — Они идут к Ферме, Они хотят поджечь ее. Вы должны остановить их.

Либоди уставился на нее, в то время как она сжимала его руку.

— Они выходят сейчас. Вы можете остановить их, викарий. Они хотят сжечь Детей. О, поторопитесь, пожалуйста, поторопитесь.

Мистер Либоди встал и повернулся к Анжеле Зеллаби.

— Извините, я думаю, мне лучше…

Но его извинения были прерваны миссис Грант, которая потащила его к двери.

— Кто-нибудь вызвал полицию? — спросил я.

— О нет. Не знаю. Они все равно не успеют вовремя, — сказала миссис Грант, продолжая тащить викария.