Страстный призыв - Джейн Харри

— Иди сюда, посмотри!

Жанет неохотно присела на корточки рядом с ним.

— Да это же Роз Хаус! — удивленно воскликнула она. — И это! Один и тот же пейзаж…

— Смотри внимательнее, и ты увидишь, что они все разные.

— Да. — Девушка, нахмурив брови, всматривалась в картины. — Теперь вижу. Вот здесь детская коляска, а здесь — ребенок: маленькая девочка играет с собакой, а там — та же девочка с пони…

Джоанна вдруг все поняла, и голос ее замер.

— А вот здесь она в школьной форме, а здесь — совсем взрослая, — продолжил за нее Эдвин.

— Господи, — простонала Жанет, — неужели это я?..

— Да. Для Джейн это был единственный способ общаться с тобой: представлять тебя в той жизни, где для нее нет места. — Голос его потеплел. — Не было дня, чтобы она не думала о тебе. Ты должна знать это и верить ей.

— Если она была вынуждена уйти, — хрипло прошептала Жанет, — то почему не забрала меня с собой?

— Она пыталась, — сказал Эдвин. — И когда поняла, что больше не вынесет придирок, упреков, унижений, положила тебя в корзинку-колыбельку и однажды на рассвете покинула дом, оставив твоему отцу записку, что дает ему развод. Она хотела спрятаться у своей няни, Флосси Филч, и пробиралась окольными дорогами через лес. Но Герберт все же догнал ее на своей машине и вынудил свернуть с дороги…

Жанет вскрикнула и закрыла лицо руками.

— Машина врезалась в дерево, — продолжал рассказывать Эдвин. — Джейн потеряла сознание. Ее привел в себя твой плач. Рядом с машиной стоял Герберт и держал в руках колыбельку. — Эдвин горестно покачал головой. — Твоя мать говорила, что до самой смерти не забудет ни его голоса, ни выражения лица, ни того, что он сказал тогда. Она так часто повторяла эти слова, что я запомнил их наизусть. «Можешь идти, Джейн, — сказал Герберт, — и будь ты проклята! Мне не нужна такая жена. Но ребенка ты не получишь! Ты легко отделалась, но если вернешься за дочерью, я тебя уничтожу, ты меня знаешь! С этого момента ты для меня — умерла!»

— Господи! — Жанет, обхватив голову руками, раскачивалась из стороны в сторону. — Как он мог?

Но этот вопрос был скорее риторическим, потому что она уже слишком хорошо знала, на что способен ее отец. Не потому ли и она — на счастье или на горе — оказалась теперь здесь?

Эдвин продолжал:

— Джейн молча смотрела, как он уезжает, увозя тебя с собой. Ошеломленная, она не могла двинуться с места, чтобы остановить его, прекрасно понимая, что Герберт сдержит свое слово. Твоя мать всю жизнь страдала, упрекая себя за трусость, за то, что не помешала мужу отнять у нее любимое дитя.

— Это была не трусость, — с болью в голосе вдруг откликнулась Жанет, — а инстинкт самосохранения. Поверь мне, уж я-то знаю, что за человек мой отец!..

Эдвин обнял ее за плечи и повернул к себе.

— Почему ты убежала от него, Дженни?

Это прикосновение отозвалось во всем ее теле, голова сладко закружилась. Воздух стал вдруг густым и будто переливался вокруг нее, как ртуть. Жанет смотрела на смуглое лицо Эда и вспоминала, вспоминала… его рот, жаркое тело, глаза, затуманенные желанием… Сейчас в нем не было страсти, только бесконечная нежность, проникающая в самые сокровенные тайники ее души и растапливающая лед одиночества. Джоанне так хотелось сказать ему о ребенке, приложить его руку к своему животу, чтобы он почувствовал зародившуюся в ней новую жизнь… Но это было невозможно! Теперь он вряд ли обрадовался бы такой новости…

Жанет повела плечами, заставляя его ослабить объятия.

— Стечение обстоятельств. — Она немного помолчала. — Вероятно, я больше похожа на свою мать, чем предполагала. Только мне пришлось спасать не свою жизнь, а свою душу.

Эдвин выразительно посмотрел на нее, потом поднялся.

— Надеюсь, тебе удалось сделать это раньше, чем Джейн. Моему отцу долго пришлось убеждать ее, что она в безопасности, что может любить и верить, рассчитывая на взаимность, — тихо сказал он. — Не причиняй ей новой боли, Дженни. Дай ей шанс… и себе тоже!

Жанет избегала встречаться с ним взглядом, боясь снова поддаться его обаянию. Она не могла позволить, чтобы это произошло, как ни велико было искушение.

— Ты упомянул о своем отце, но, кажется, его здесь нет?

— Он в Париже, вернется сегодня вечером, — хрипло ответил Эдвин.

— С удовольствием с ним познакомлюсь. А сейчас, если не возражаешь, мне хочется побыть одной.

— Хорошо, — бесстрастно сказал он.

Жанет услышала, как заскрипели ступеньки, потом все стихло. Какое-то время она стояла неподвижно, так крепко зажмурив глаза, что под веками вспыхивали яркие искры. Потом медленно пошла вдоль холстов, снова и снова всматриваясь в детали своего воображаемого детства, пытаясь понять, почему мать с такой настойчивостью изображала потерянную дочь в залитом солнцем саду, где когда-то сама была счастлива. Наверное, она надеялась, что этот сад защитит меня, подумала Джоанна. Может быть, так и случилось, может быть…

Вдруг она уловила едва слышный шелест шелка и краем глаза увидела какое-то синее пятно. Жанет резко обернулась: в нескольких шагах от нее стояла Джейн. В легком широком платье, искусно расшитом бабочками, она выглядела хрупкой, почти эфемерной.

Джоанна застыла, все еще сжимая в руках один из холстов. Она почувствовала себя неловко.

— Меня привел сюда Эдвин, — смущенно произнесла девушка. — Он мне показал…

— Я знаю. Он сказал, что ты хочешь побыть одна, но я… я надеялась…

Разделяющее их пространство, годы одиночества… Жанет увидела на лице матери нерешительность, сомнение, страх. Она осторожно отложила картину, на которой девочка сидела на лошадке.

— У меня был пони. Его звали Холли, — сказала она. — Я его так любила. Отец избавился и от него!..

Вся ее решимость словно испарилась. Она сделала шаг, другой… и оказалась в объятиях матери.

11

Жанет и Джейн долго сидели, обнявшись, на полу в студии, рассказывая друг другу свою жизнь. Они плакали и смеялись, потому что горе подчас объединяет едва ли не больше, чем счастье.

Слава Богу, мать не слишком вдавалась в причины разрыва дочери с отцом, легко поверив в то, что той стало трудно переносить его деспотизм. В сущности, это было не так уж далеко от истины, мрачно подумала Жанет. Она коротко рассказала историю своего знакомства с Эдвином, опустив нежелательные подробности. И, в свою очередь, узнала, что Джейн, добравшись, наконец, до дома няни, слегла с нервным кризом и несколько месяцев провела в больнице. Поправившись, она уехала в Испанию к своей школьной подруге.

— Мадлен и ее муж — чудесные люди, — просто сказала Джейн. — Они убедили меня, что стоит жить, и заставили снова заняться живописью. Мне казалось, что после всего, что случилось, я больше никогда не смогу взять в руки кисть. Но выяснилось, — она гордо вскинула голову, — что живописью все-таки можно заработать на жизнь. Я продавала свои пейзажи, давала частные уроки рисования, словом, делала все, чтобы заработать. — Джейн перевела дыхание. — Через некоторое время нас развели с Гербертом без его согласия.