Гипнотизер - Барбара Эвинг

— Зачем мне деньги? Только для того, чтобы платить за аренду? — благоразумно заявила она, тасуя колоду карт. — Я хочу вложить деньги в ваше предприятие!

Она выглядела искренне смущенной, когда женщины дружно поцеловали ее в старую морщинистую щеку.

Корделия и Рилли начали преуспевать. Они зарабатывали деньги. Они были опьянены собственным успехом. Они пили портвейн в непозволительном количестве.

По узким железным ступенькам в подвальчик спускались самые разные люди. Какой-то деловой человек привел одну очень капризную девицу, которая вела себя с ним довольно вызывающе. В ее глазах застыла тревога — она без конца бросала подозрительные взгляды на звезды и зеркала, ей не внушала доверия даже мелодия флейты, плывущая в воздухе. Девушка с большой неохотой позволила обследовать свою голову и не желала пускаться ни в какие разговоры с Корделией, настаивая на том, что только любимый человек знал ее. Корделия решила, что должна предупредить мужчину о возможной опасности подобной связи, но затем вдруг подумала о Кити и промолчала. «Конечно, она хочет заарканить этого дельца, но кто знает, вероятно, она так же беспокоится о своем будущем, как в свое время волновалась Кити, когда решила согласиться на покровительство мистера Дюпона. Что, если бы кто-то посоветовал мистеру Дюпону отказаться от мысли поддерживать мою мать? Что бы тогда произошло с ней и с тетей Хестер?» Она видела, что у ее клиента есть некоторые сомнения и ему хочется, чтобы Корделия развеяла их. Уже не в первый раз она поразилась тому, как легко подтверждаются положения френологии, когда она изучала особенности строения головы своих клиентов. Девушка сидела рядом с Корделией с довольно мрачным лицом, и Корделия нащупала у нее за ушами зоны, которые, согласно книгам тети Хестер, говорили о развитой любознательности, склонности к накоплению и о скрытности. «Но разве она поблагодарит меня, если я скажу, что, судя по строению головы, они не очень подходят друг другу как пара? Конечно, у нее вид расчетливого человека, но что с ней будет, если я выскажусь откровенно?»

Она вступала на территорию, где речь шла о нравственности и морали и где требовалось принимать непростые решения, — к этому Корделия была совершенно не готова. Пожав плечами, она сказала себе: «Какое я имею к этому отношение?» Потом исследовала лоб у обоих клиентов и, продолжая поглаживать по голове, очень мягко заговорила об «отзывчивости на любовный импульс» и о «зоне родительской любви», в результате чего честно заработала свои полгинеи.

— Если бы я разговаривала с посетителями с глазу на глаз, то была бы с ними более откровенна, — призналась она однажды вечером Рилли. — Я не могу честно высказываться об одном в присутствии другого. Во всяком случае, не всегда.

— Но они хотят получить консультацию для двоих, — ответила Рилли.

— Знаю, но если быть серьезной…

Хотя и медленно, но поток явно богатых клиентов, приезжавших получить консультации, увеличивался. Они прибывали без своих суженых, чтобы услышать «инструктаж перед первой брачной ночью». Женщины с большим интересом рассматривали комнатку, усеянную звездами и уставленную зеркалами, которая столь разительно отличалась от их собственных жилищ. И Корделия, поговорив об «отзывчивости на любовный импульс» и «развитой зоне родительской любви», плавно переходила к «возможным трудностям первой брачной ночи» (ее речь сопровождалась звуками мелодии Шуберта). Она точно знала, почему им с Рилли все это сходит с рук, и много смеялась над этим за бутылкой портвейна, которую они распивали вечером: «Все это срабатывает только потому, что мы с тобой хорошие актрисы, которые научились ходить и говорить, как подобает настоящим леди, и те готовы видеть в нас равных себе, а еще потому, что ты играешь Шуберта, а не "Джима Кроу"»! Спустя несколько вечеров фривольную версию песни «Ау, девчоночка, ау, мальчишечка! Джим Кроу я, и ты мне отзовись, а еще лучше — оглянись, в ладоши хлопни, снова обернись» мог услышать любой, кто решил бы пройтись по Литтл-Рассел-стрит в темное время суток.

К их удивлению, миссис Невилл, все с таким же печальным лицом, снова явилась к ним однажды днем.

— Я хочу, чтобы вы приняли меня. Вероятно, вы более опытный специалист, чем мистер Трегунтер, к которому я уже привыкла, — сурово сказала она.

— Как ваша дочь? И как поживает мистер Баунти?

— Они все еще помолвлены. И они питают большие надежды на мой сегодняшний визит, уверенные, что я останусь довольна встречей с вами.

Корделия заволновалась.

— Я могу лишь дать совет и оказать посильную помощь.

Она встала за спинкой стула, положила руки на голову миссис Невилл и сразу же ощутила какое-то вибрирующее напряжение. Что-то заставило ее распустить волосы миссис Невилл, и та не оказала никакого сопротивления — было очевидно, что ей сразу стало легче. Корделия поглаживала гладкие волосы и вспоминала: «Это помогало Моргану, именно так я гладила голову своему сыну».

— У вас сильно развито чувство ответственности, — спустя некоторое время произнесла Корделия, прощупывая макушку.

Шуберт звучал все слышнее. Корделия продолжала гладить голову женщины, словно желала забрать боль и напряжение.

— Что это значит? — прозвучал ее голос как будто издалека.

— Это целостность характера. Это чувство справедливости. И… — Корделия остановилась, вспомнив, что мисс Невилл сказала о своем отце: «Ему часто приходится отлучаться из Англии». — Возможно, вы остаетесь в одиночестве чаще, чем хотелось бы. Возможно, вы бываете вынуждены принимать непростые решения, но вы делаете это, движимые чувством долга.

По лицу миссис Невилл текли слезы. Она плакала тихо и молча. Корделия тоже не нарушала тишины. Но спустя некоторое время она увидела, что миссис Невилл овладела собой, и снова заколола ей волосы. Обойдя ее, Корделия села напротив.

— Ответственность — это очень важное качество, миссис Невилл, — сказала она наконец.

Снова комната погрузилась в тишину. Миссис Невилл потянулась за шляпкой.

— Благодарю вас, — проговорила она и умолкла.

Прошла долгая минута, прежде чем миссис Невилл добавила:

— Я соглашусь на брак дочери и мистера Баунти.

Пожилая пара явилась к Корделии, так как не могла прийти к согласию относительно того, кто из двоих должен распоряжаться деньгами. Корделия тут же увидела, что мужчина, имевший довольно важный вид, считал, что это право принадлежит исключительно ему как представителю сильного пола, а жизнерадостная и активная женщина знала (и Корделия была склонна с ней согласиться), что лучше умеет распоряжаться деньгами. Корделия изучила особенности строения головы супругов, после чего начала многословно комментировать их «отзывчивость на любовный импульс» и наконец перешла к главному: она сказала, что у женщины лучше развита зона, отвечающая за финансы.