Волшебная сказка - Лидия Чарская

— Дождались, королевна, ваше величество, — съязвила вслед шарахнувшейся за порог комнаты Нади и Ненила Васильевна.

Надя не чувствовала пола под ногами. В эти минуты точно под нею горела земля. Жгучий стыд, обида и боль оскорбления — все это вместе взятое темной волной налетело на нее и заполнило все существо девочки, все ее мысли, всю ее душу. Эта отповедь, данная ей высокомерным тоном «благодетельницей» при всем сонме приживалок и прислуге, прожгла ее сердце жгучим стыдом.

Нет, ни минуты не останется она здесь больше! Бог с ними со всеми, с их роскошью, комфортом, богатством! Ей они теперь противнее самой страшной, самой потрясающей нужды. Пускай она будет питаться одним черным хлебом, только не слышать этих обвинений, уличающих ее в неблагодарности, не слышать попреков за оказанные ей благодеяния.

— Сережа! — отчаянно и радостно вскрикивает Надя, увидя входящего в комнату с ранцем под мышкой брата, явившегося давать ей обычный ежедневный урок. — Сережа, голубчик, милый, увези меня сейчас отсюда. Увези скорее!

Натянутые нервы не выдерживают. Надя разражается плачем, судорожно прижимаясь к груди брата.

Сережа, взволнованный и потрясенный не менее сестры, не расспрашивает ничего. Зачем? Она все равно расскажет ему все, когда успокоится немного, бедная девчурка! А сейчас пусть она плачет, бедняжка, этими глубокими, душу облегчающими слезами, которые так неожиданны у нее — знающей только одни капризные слезы до сих пор! Предчувствие говорит на этот раз Сереже, что эти Надины рыданья не плод капризов и воображения прежней взбалмошной и легкомысленной мечтательницы и что в них выливается сейчас неподдельное, настоящее, недетское горе…

— Домой! Скорее домой! Ради Бога, скорее, Сережа, — слышит он сквозь всхлипывания надломанный печальный голос сестры.

Ему остается только исполнить ее желание. Через несколько минут они выходят, ни с кем не повидавшись, из дома Поярцевой. Сергей оставляет записку у швейцара, в которой благодарит вежливо и спокойно Анну Ивановну за гостеприимство, оказанное его сестре, и обещает еще раз возвратить со временем истраченные ею на Надю деньги.

Дождь, слякоть и ветер встречают брата и сестру на улице. Против своего обыкновения Сережа нанимает извозчика. Он точно предугадывает желание Нади. Под поднятым верхом пролетки девочка прячет заплаканное личико на груди брата и прерывистым шепотом чистосердечно рассказывает ему все: и про свои прежние мечты о волшебной жизни-сказке, и грезы о богатстве и роскоши, и про те призрачные радости в доме Поярцевой, которые она, Надя, так ценила раньше. И про ее разочарование в них… Про все то, что так болезненно пережито ею за последние дни…

— А теперь домой. Скорее домой, ради Бога!

Надя так захвачена своим волнением, так потрясена им сейчас, что не видит, не замечает, как с каждым ее словом светлеет и проясняется угрюмое, суровое лицо Сережи, как все крепче и крепче сжимает его рука ее маленькие дрожащие пальцы, и глубокая радость за сестру охватывает все существо благородного юноши…

— Вот вам ваша Надя… Новая Надя! Я вам привез ее домой и навсегда. Эта Надя не пожелает уже больше вырваться из рук родного дома. Поцелуйте же ее хорошенько, обнимите ее, тетя Таша, Клавденька, Шурок! — с тем же радостным, просветленным лицом говорит Сережа, переступая порог крошечной квартирки и легонько подталкивая вперед робеющую, смущенную Надю…

Что-то есть в смущенном лице этой, как будто и в самом деле новой, преобразившейся Нади, что заставляет убедиться сразу и тетю Ташу, и Клавденьку в правоте Сережиных слов, заставляет сразу забыть нанесенные им обеим прежней Надей обиды и крепко, горячо обнять прильнувшую к ним всем по очереди белокурую головку «новой Нади»…

Теперь в крошечной квартирке Таировых царит небывалый еще мир и покой. Слова Сережи сбылись: прежняя Надя исчезала, исчезала с каждым днем, а новая, такая желанная и милая постепенно приучается к трудовой жизни, которою все живут в этой семье.

Истинно любящие и заботящиеся о ней от всего сердца люди окружают теперь Надю. Их чувство глубоко и ласки искренни. Они любят в Наде не забаву, не игрушку, а человека Надю, Надю — разумное существо.

Под влиянием окружающих ее людей и здоровой трудовой обстановки, прежние бредни и чтение глупых, пошлых, бульварных романов совсем заброшены Надей. Помня нанесенный ей жизнью урок, она не забывает и того, что именно эти мечты и книги были ему причиной.

Теперь она помогает хозяйничать тете Таше, помогает Клавденьке подрубать платки и простыни заказчиков и занимается с большим рвением на уроках с Сергеем. Осенью она поступает в гимназию вместе с Шуркой. Это решили совместно тетя Таша с Сергеем и Клавденькой. Вечерние занятия и уроки Сергея позволяют последнему подумать серьезно о воспитании младших сестер. Он твердо верит, что теперь Надя пожелает хорошо учиться.

А Клавденька, на которую сейчас буквально сыплются заказы, мечтает совместно с тетей Ташей открыть свою собственную, хотя бы и крошечную, мастерскую белья.

Игрою случая, с возвращением Нади домой, счастье снова повернулось лицом к маленькой семье Таировых. Теперь призрак нужды не угрожал ей больше, и впервые вздохнула свободно тетя Таша, увидя впереди прояснившийся горизонт их скромной трудовой жизни. И маленькая дружная семья сплотилась еще крепче, еще теснее, готовая делить сообща и удачи, и радости, как делила недавно еще беспощадные и жестокие удары жизни.

Волшебная сказка, которою грезила недавно Надя, теперь развеялась, расплылась, как призрак.

…Но и среди реальной жизни девочка чувствует себя теперь вполне счастливой и довольной, окруженная любовью и заботами искренне преданных ей людей…

И недавняя «волшебная сказка» не манит больше Надю…

Примечания

1

Имеем честь здороваться с вами, госпожа баронесса! (фр.).

2

Дамы и господа! (фр.)

3

Штейн — номер первый! (фр.).

4

Моя дорогая (фр.).

5

Очень прилична. Очень изысканна. (фр.).

6

Великолепно! (фр.).

7

Здесь: тихие игры (фр.).

8

Извините (фр.).