Навья кровь (СИ) - Боровикова Екатерина Копилка

Площадка, на которой они беседовали, вдруг мелко завибрировала. Лес задрожал, замерцал и превратился в здания, аллею, парковые дорожки и лавочки.

Глава 12

Лиза отчего-то ожидала увидеть что-то вроде замка с многочисленными башенками, загадочными пристройками, мостиками и тренировочными площадками для изучения заклинаний. Скорее всего, из-за слов чёрта про «европейское» происхождение зданий, прибившихся к Приречью. Ну, и ещё потому, что пару лет назад взахлёб прочла книги про Гарри Поттера.

Но всё оказалось гораздо скучнее. Да, парк с вековыми деревьями, идентифицировать которые из-за зимнего времени не получилось, да, ровные, аккуратные дорожки, где из деревянных спилов, а где из бетона, плитки или булыжника. Но здания — простые, лаконичные, в два и три этажа, оказались относительно современными, возведёнными незадолго до конца света. И довольно обезличенными. Их могли построить и в Европе, и в Америке, и в России.

Возможно, действительно студенческий городок. Или санаторий. Или пансионат. Или научный центр. Был.

Лиза, жадно оглядываясь и пытаясь в неверном свете магических шаров увидеть и понять как можно больше, не заметила, как подошёл сопровождающий.

Или подплыл. А может, он материализовался каким-то совсем уж экзотическим способом, потому что от стога сена, верх которого заботливо укрывает кусок чёрного целлофана, можно ожидать чего угодно.

Петрович, естественно, сначала даже не поняла, что стог живой, если, конечно, можно назвать «живым» подобный объект. Достаточно большой, диаметром метра в три и такой же высоты, бесшумно парил у них за спинами в полуметре от земли.

Лиза, услышав мягкое шуршание сена, обернулась, удивилась, но спросить у спутника ничего не успела. Из глубины стога раздалось тихое, ровное, бесполое:

— Вениамин Выраевич, чёрт. Дружественный. Вход разрешён. Перемещение по территории свободное, за исключением подземной лаборатории и женского общежития. Имеет право на трёх сопровождающих лиц любого происхождения. Доброй ночи, Вениамин Выраевич.

У Лизы отвисла челюсть, но она снова ничего не успела спросить, потому что тоже получила порцию внимания. Стог слегка качнулся из стороны в сторону, уронив на заснеженную дорожку немного сушёной травы, и добавил:

— Женщина. Человек. Имя неизвестно, цель прибытия — неизвестна. Вход запрещён. Рекомендована ликвидация.

— Это моё сопровождение, — торопливо сказал Веня.

— Вход разрешён, — меланхолично поправил себя стог. — Перемещение по территории только по гостевому маршруту. Прошу назвать паспортные данные для внесения в реестр временно дружественных однократно допущенных посетителей.

— Елизавета Петрович, — промямлила девушка.

— Место жительства?

— Окрестности центрального района Гомеля, ферма «у Дмитрича». А это так важно?

Стог не ответил, а прошелестел:

— Прошу за мной. Егор Анатольевич ждёт.

Он плавно поплыл над дорожкой. Сено мирно шуршало и немного сыпалось на землю.

Вокруг стояли всё те же двух и трёхэтажные здания. Кое-где в окнах горел свет, но большинство домов мирно спало. По стенам изредка проскакивали зелёные искорки.

— Кто это? — вполголоса спросила Лиза, приноравливаясь идти так же неторопливо, как и стог. — Или что?

— Часть охранной системы, — коротко пояснил чёрт.

— А он… оно… живое или как?

Веня красноречиво пожал плечами:

— Понятия не имею. Могу только догадываться. У неадеквата специфическое отношение к жителям Нави, не удивлюсь, если он какую-нибудь душонку нечистую пленил и заставил работать на благо института. Или с туманниками нахимичил чего-нибудь. Или призрака-бюрократа поймал.

— Круто, — восхитилась девушка. — Наши маги, в смысле, гомельские, ничего такого не делают. Они вообще…

— Егор Анатольевич ожидает в фойе, — прошелестел стог. — Прошу соблюдать правила гостевого этикета.

Перед ними бежали вверх ступеньки широкого крыльца, совершенно не по-колдовски присыпанные песком. Крыльцо вело к двухстворчатой стеклянной двери, за ней виднелось что-то вроде слабо освещённого вестибюля. В трёх окнах слева горел свет, всё остальное здание было погружено в темноту. Сколько в нём этажей, сказать было сложно — на уровне третьего начиналась плотная колышущаяся шапка лилового тумана, которая уходила куда-то вверх и терялась в ночном небе.

Если появление охраны Лиза проморгала, то исчезновение увидеть удалось. Пожелав «приятного пребывания на территории», стог стремительно рванул куда-то вправо и исчез за деревьями.

«Ничего себе у него скорость».

— Оно ещё умеет клоками травы кидаться. Горящей. И хрен ты от таких снарядов спрячешься, — сказал вдруг Веня, будто прочитал мысли девушки.

«Впрочем, может, и прочитал. Мудак ты, Вениамин Выраевич».

— В голове твоей не копаюсь, — заржал вдруг чёрт. — Просто давно на свете живу, да и не живу тоже. У тебя на морде всё написано. Ладно, пойдём, а то Кухарь зудеть начнёт.

Фойе, просторное помещение с высоким потолком и большим количеством кресел, диванов и журнальных столиков, освещалось обычным электричеством, с помощью многочисленных бра. Потолочная люстра футуристического вида не горела, но законченности интерьеру придавала. Напротив входной двери, у стены, начиналась лестница, ведущая на второй этаж. Ещё в полумраке виднелось несколько дверей, скрывающих неведомо какие комнаты, и с десяток обсидиановых статуй остромордых и остроухих собак в натуральную величину.

«За зданием гомельского вокзала на протяжении многих лет тщательно ухаживают — систематически подкрашивают, замазывают трещины на стенах, в общем, поддерживают по мере сил и возможностей, и всё равно там угадывается постепенное ветшание. А здешнее фойе кажется только что отремонтированным, настолько свежим, аккуратным и фактически новым он выглядит. Контраст поражает. А если сравнить с каким-нибудь бедным поселением? Жуть просто. Хотя вполне возможно, такой эффект даёт слабое рассеянное освещение, и днём здесь такой же тлен и разруха, что и везде».

Директором МИИС оказался лысый мужчина поджарого вида в джинсах, свитере и домашних тапочках. Сколько ему лет, Лизе определить не удалось, и из-за бороды, и из-за полумрака, да и стареют колдуны не так, как обычные люди. Егору Анатольевичу с одинаковым успехом могло быть как пятьдесят, так и восемьдесят. Он мельком взглянул на Елизавету и недовольно сказал:

— Веня. Что тебе надо посреди ночи? Что-то случилось? И это кто?

— Друг мой! — раскинул руки чёрт и ломанулся навстречу директору. Тот зайцем отпрыгнул в сторону, явно не желая участвовать в «обнимашках». — Сколько лет, сколько зим! — Веня, широко оскалившись, повернулся на сорок пять градусов и снова шагнул к Егору Анатольевичу, так и не опустив руки-лапы.

Директор, скривившись, сжал правую ладонь в кулак, торопливо нарисовал этим кулаком в воздухе на уровне своей груди круг, разжал пальцы и тут же сложил их «козой». Веня ударился лбом в какую-то невидимую преграду, даже стеклянный звон раздался, обиженно потёр лоб, дунул, после чего снова послышался звук стекла, только разбитого, прыгнул вперёд и сдавил-таки в объятиях не успевшего увернуться на этот раз колдуна.

— Веня, — просипел Егор Анатольевич, — отвали!

Чёрт наконец-то разжал руки и обиженно сказал:

— Я к тебе со всей душой, а ты! Как всегда.

— Что случилось? — с безмерной усталостью в голосе снова спросил Егор Анатольевич.

— Ничего, — успокаивающе замахал лапами чёрт. — Я по интересному и интригующему делу. Два артефакта для тебя надыбал. Очень, очень прикольные, особенно второй, прямо обалдеешь.

«Два? Почему два? Или он помимо моей вендиговой шкатулки ещё что-то захватил?»

— Пойдёмте в лабораторию, покажете, — Егор Анатольевич явно заинтересовался. — Девушка, что вы всё молчите? Может, представитесь?

— Это Лиза, — едва Лиза открыла рот, сказал Веня. — И она с нами не пойдёт. Девка на ногах еле держится, Анатольич, пусть отдохнёт. Слышь, свинюшка, видишь тот диван возле стены? Я на нём как-то посиживал. Кожаный, мягонький, уютненький. И широкий. Иди, посиди. Можешь даже подремать. Здесь безопасно, Анатольич отвечает.