Навья кровь (СИ) - Боровикова Екатерина Копилка

Лиза, почуяв угрожающие нотки в голосе, неохотно протянула ладонь, получила румяный, тёплый, очень мягкий пирожок и осторожно, с одного краешка, откусила.

— Вкусно? Не горчит?

Девушка хватанула полпирожка и, жадно жуя, уверенно кивнула. Начинка оказалась грибной, сочной, в меру солёной и действительно очень вкусной.

— Держи второй, кушай на здоровье, — добродушно, без всяких угроз, сказал чёрт. — Если что, проси ещё, не стесняйся. Я всегда говорил, грибочки из Нави могут оценить далеко не все.

Лиза сплюнула, закашлялась. Она прекрасно знала, что человеку ничего из Изнанки есть нельзя.

— Да пошутил я, — захихикал чёрт. — Обычные, совершенно безобидные для тебя грибы. Так вот. Ты прямо жить не можешь без того, чтобы не выполнить хозяйский указ? Ну, кровь из носу хочешь занести сундук заказчику?

Лиза, откусывая, пожала плечами, мол, уже сама не знаю.

— Ты же понимаешь, что штучка-то очень опасная для людей.

Теперь девушка уверенно покивала несколько раз. Чёрт отхлебнул кофе, почмокал губами:

— Все мы грешны. Вообще все. Кто-то больше, кто-то меньше. Про все нюансы путей, равновесие, Правь, Навь, биомассу, осознание, проработку и прочее всякое разное людишкам, да и большинству нечисти, знать не положено. Но! Кое-что рассказать могу.

Он опять отхлебнул из чашки, развернулся, двинулся в сторону почти потухшего костра. Лиза, подхватив фонарик, дожёвывая, побрела за ним.

— Короче, все грешат. И есть особо мерзкие прегрешения, которые душу, можно сказать, портят. Обычно расплата приходит после смерти, но вот эта вот шкатулка превращает человека в какое-нибудь сверхъестественное дерьмо ещё при жизни.

«Сам ведь нечисть. Почему с таким презрением?»

— Если бы помер твой людоед, стал бы кем-нибудь крутым, — объяснял дальше чёрт. — А так — фу. Вечно голодное чмо без огонька и харизмы. И после смерти душа сразу… Ух ты. Чуть не рассказал лишнего. А ты умеешь слушать, — погрозил он пальцем. — Тебе в шпионах цены бы не было. Хм…

«Странный. Очень-очень странный. Ведёт себя, как болтун-дурачок, но похоже, это какая-то ширма, прикрывающая серьёзные, а может, и страшные мысли в лохматой голове. Сам как шпион».

Подошли к костру почти вплотную и остановились. Пламя уже не полыхало до небес, но мебели и прочего мусора оставалось ещё достаточно для ровного, спокойного огня.

— В общем, шкатулка та ещё дрянь, но опасна не для всех. Для нормальных, обычных людей, хоть и грешных, а я повторюсь — все такие, это вообще подгнивший кусок дерева. А вот для отбросов моральных… Вот и скажи мне, вонючая моя прелестница, ты уверена, что знаешь, с кем живёшь бок о бок? Кто нормальный, а кто кандидат в вендиго, двоедушника или ещё какого-нибудь пердактиля?

Лиза подумала об отчиме и скривилась.

— Во-о-от. Поэтому советую не тащить на малую родину такую бомбочку замедленного действия и предлагаю обмен. Сведу тебя с людьми, которые знают, что с такими артефактами делать. А начальнику твоему… он что конкретно ждёт?

Лиза, чувствуя, так тепло от костра отгоняет холод и утягивает в дрёму, а может, это голос нечистого так действовал, вяло, с трудом держа глаза открытыми, а тело — в стоячем положении, ответила:

— Сундук. Разрисованный иероглифами или арабской вязью. Размер неясен. Форма неясна. Внутри кожаные свитки, а может, и не кожаные. И бутылочка непонятная. Всё.

— Так вообще отлично! — Веня вдруг расстегнул куртку, ширинку, вытащил грозного вида пенис. — Отвернись, извращенка!

Лиза зажмурилась, причём у неё даже не возникло мысли, что чёрт собирается покуситься на её честь. Просто переход от серьёзной беседы к раздеванию оказался неожиданным. Послышалось шипение, которое издают угли, если на них полить водой.

— Нельзя в бесхозном поселении оставлять огонь без присмотра. Пожара нам ещё не хватало, местный болотник жалобами забросает потом. Так вот. Будет тебе сундук со свитками. Проверенный, безопасный, без магического фона. Пойдёт?

Шипение прекратилось. Лиза осторожно открыла один глаз.

Полная темнота. Ни один уголёк в гигантском кострище не тлеет. Абсолютно холодная и, наверное, мокрая куча головешек. И запах от них идёт, как от деревенского туалета.

— Чё? — агрессивно спросил нечистый. — Лучший способ огонь потушить! Не воду же в болоте шапкой черпать. Ну так как, согласна? Я про подставной сундук.

Лиза кивнула, косясь на штаны собеседника. Ширинка, к её радости, оказалась застёгнута.

— Вот и молодец. — Чёрт бухнулся на четвереньки. — Садись ко мне на плечи. Да за рога хватать не вздумай!

То ли Лиза упала в обморок, едва чёрт взмыл в ночное небо, то ли заснула, но «полёт» для неё длился считаные мгновения, а местность успела кардинально измениться, да и сонливость куда-то подевалась.

Они стояли у самой кромки реки. Песчаный пологий пляж, синяя-синяя, но при этом прозрачная вода, мелкие блестящие рыбёшки мельтешат у самых ног. Противоположный берег высокий, отвесный, закованный в гранит. Чуть дальше видны остроконечные трёх- и двухэтажные дома.

Лиза расстегнула куртку и стащила капюшон — солнце палило нещадно.

— Ты не только грязнуля, у тебя ещё и волосы дыбом, — заржал чёрт. — Мыло есть?

Девушка охнула:

— Я забыла рюкзак возле путевого камня!

— Бабы — дуры. Запомни: никогда вещи без присмотра не оставляй. Важное там что-нибудь было?

Лиза задумалась на секунду:

— Ну… так. Вроде ничего особенного.

— Забей тогда. Держи. — Чёрт, который успел сменить куртку и джинсы на цветастую свободную рубаху и яркие шорты, протянул косметичку. — Там мыло, шампунь, мочалка. Раздевайся.

— Чего? — недоверчиво спросила Петрович.

— Вода тёплая, на пару десятков километров людей нет, нечисть тебя не тронет. Лезь в реку, мойся! Я тебя в приличное место веду, не хватало ещё опозориться с такой грязной спутницей.

— Отвернись.

Чёрт хрюкнул, сложил волосатые лапы на груди:

— Чего я там у тебя не видел.

— Отвернись!

— Ладно, ладно.

Лиза торопливо сняла одежду и обувь. Ей и самой не нравилось ходить замызганной.

Чёрт обернулся, довольно осклабился, когда Лиза взвизгнула и попыталась прикрыться, одним махом собрал её вещи и исчез, оставив после себя густой аромат восточных пряностей.

— Я ща вернусь, — раздалось отовсюду сразу. — Не бзди.

«Не человек. И характером говнистый. И пахнет отвратно».

Томас Говорливый дал верную характеристику своему шефу, вот только с запахом почему-то не совпало. А в остальном… девушке всё сильнее хотелось треснуть чёрта по башке. Беды от него отчего-то совсем не ожидалось, но вот нервы попортить он явно был мастак.

Лиза вздохнула, осмотрелась — мало ли, вдруг всё-таки кто-нибудь шастает неподалёку, а потом расстегнула застёжку на косметичке.

Розовый брусок мыла пах земляникой. Лиза осторожно понюхала, с тоской вспомнила серое, жгучее мыло, которое к тому же ещё и редко дома появляется, и полезла в воду.

— Ну шо, помылась? — услышала она ехидный голос, едва успела «нашампунить» голову второй раз.

— Нет ещё, — крикнула она, не открывая глаз. — Не подсматривай!

— Да ну, чего ты там стесняешься? Ни сисек, ни писек, ни рожи, ни кожи.

«Говнюк». — Лиза зашла глубже, по самую шею. Ей не было обидно. Она, скорее, злилась.

— Ладно, ладно. А то утопнешь ещё. Всё, не смотрю.

Удовольствие от принятия речной ванны потускнело. Девушка, стоя спиной к берегу, быстро потёрла себя мочалкой, пару раз присела, смывая пену, и крикнула, не оборачиваясь:

— У тебя полотенца нет?

— Я тебя так высушу.

«Это он меня нарочно смущает, сволочь. Ну, нет. Надорвётся».

Лиза, демонстративно держа руки на поясе, хотя очень хотелось провалиться сквозь землю или в какую-нибудь паранджу, вышла на берег. Чёрт осклабился:

— Я и говорю — стыдно не у кого видно, а кому нечего показать. Так что не тушуйся.

Вот теперь отчего-то стало по-настоящему неприятно. Можно подумать, у неё вообще вторичных половых признаков нет. Есть. Не всем же трясти пудовыми ягодицами. Но чёрт тему развивать не стал — дунул, тело обдало жаром, и кожа почти сразу обсохла.