Последние узы смерти - Брайан Стейвли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сейчас удача ему изменила.
– Кто-то поджигает всю западную окраину, – тихо заметила Гвенна. – Должно быть, устали дышать вонью.
– Это поджог? – спросил Талал. – Ты уверена?
– Посмотри сам, – указала Гвенна. – Загорелось в трех точках одновременно. Вон там, там и там.
Талал покосился на Анник – та только плечами пожала.
– Давно? – спросил лич.
– Недавно. Ни один дом еще не обрушился.
Дома не обрушились, но были к тому готовы. У нескольких уже провалились крыши. Из окон и дверных проемов выбивался огонь. Стонали под тяжестью переломившихся несущих балок бревенчатые каркасы. Бухта Стервятника и сама будто пылала, позаимствовав огонь у суши; волны, отражая желтые и рыжие языки пламени, казалось, горели.
– Кто-то здорово разозлился, – сказала Гвенна. – Вот за это я, пожалуй, готова поручиться.
– Это Крючок, – возразила Анник. – Злобы здесь всегда хватало.
– А кеттрал больше нет, – добавил Талал. – Некому призвать местных к порядку.
Гвенна задумчиво кивнула. Гнездо обычно не заботилось делами южного островка, так что в бухте Стервятника нередко всплывали раздувшиеся тела, а из держащихся на подгнивших сваях кабаков над водой раздавались крики и вопли. Кеттрал не мешали пиратам и искателям фортуны тихо выяснять отношения. А вот открытые военные действия нарушали равновесие, и если какой-нибудь самонадеянный капитан задумывал превратить остров в свои частные владения, Гнездо вмешивалось быстро и решительно, внушая всем и каждому: «Убивайте друг друга сколько влезет, но без шума».
Как видно, это послание давно не повторяли.
– Не наше дело, – заключила Анник. – Нас послали за птицами, а не чтобы подчинить Крючок Аннурской империи.
– Республике, – рассеянно поправила Гвенна.
Талал все рассматривал город.
– Отчего бы нам не глянуть? – сказал он.
Гвенна вдруг загорелась гневом. Может, Анник и была права. Может, это просто прорвалась всегда тлевшая подспудно склонность к насилию. С другой стороны, поджигатели явно знали свое дело. Не такой уж большой натяжкой было бы предположить, что город жгут те же мерзавцы, что потопили с птицы «Вдовью мечту».
– Сходим, – решила она наконец. – Найдем каких-нибудь бедолаг, не слишком занятых с ведрами, и выясним, что тут за дерьмо творится.
Вблизи было хуже.
Вблизи Гвенна слышала треск пламени, гневные, испуганные вопли и крики боли. Жители Крючка суматошливо носились взад-вперед в усилии потушить пожар, но проку было мало, зато много было визга и угроз. Вынырнув из узкого переулка в неохваченной огнем части города, Гвенна еще издали ощутила лицом жар горячего полуденного солнца.
На нее никто и не оглянулся. Ни на нее, ни на Анник, ни на Талала. Оно и понятно – кому интересна пара незнакомцев, когда полгорода в огне. Неумелая попытка скрыться только привлекает внимание, и потому Гвенна со своим крылом открыто и целеустремленно зашагали по улицам, будто, как все прочие, знали, куда спешат. Главное в этом деле – не останавливаться. Двигаться и вслушиваться, выхватывая из шума полезные сведения.
К сожалению, шума было в избытке, а вот полезных сведений недоставало. Никто, как видно, не сомневался, что город подожгли нарочно. И что западная окраина горит, а на восточной сравнительно безопасно. Несколько безмозглых сорвиголов, охочих до ничейных сокровищ, решились пограбить горящие улицы. Идиоты. Гвенна и по звуку – жадному нарастающему реву – могла сказать, что никто оттуда живым не выйдет, но она не для того пересекла Железное море, одолев последние десятки миль вплавь, чтобы грозить пальчиком мародерам.
В нескольких кварталах от них шум вдруг усилился: крики, вопли, что-то вроде хорового пения, потом страшный взрыв и относительная тишина.
– «Фитиль» рванул, – определила Гвенна.
Анник указала рукой:
– На севере. У причалов.
Она переключилась на кеттральский язык жестов, пальцами показала: «Сходим?»
Гвенна оглянулась на Талала и кивнула:
– В доки. С трех сторон. Анник – запад, Талалу – восток. Сбор на хребте над пляжем.
Невдалеке – может, в сотне шагов – здания расступались, открывая выход на широкую рыночную площадь перед причалами. С улицы Гвенне видна была вся гавань – западный берег пылал, восточный освещался только редкими фонарями да лампами в окнах. На площади, похоже, собралось все население Крючка: там теснились добрых две тысячи человек, чумазых, закопченных, потных, в отсветах пожара. Горело на западе, но все смотрели на север, на бухту.
На среднем причале порта сидел, запустив когти в подгнившие доски, кеттрал: огромный, молчаливый, с отблескивающими льдом черными глазами. Гвенна почти год не видела птицы вблизи и минуту не могла отвести взгляд, застыв вместе с толпой на площади. В рассказах, ходивших по всему Аннуру, кеттралов изображали славными летающими конями, огромными клювастыми скакунами с крыльями.
«Вранье», – думала Гвенна, всматриваясь в птицу.
Кеттралов приучали терпеть на себе людей, но никакая выучка не скрывала древней и незыблемой истины: они не ездовые животные, а хищники.
Гвенна с трудом отвела глаза, заметив стоящих перед птицей пятерых человек. Все были в черной форме кеттрал, у всех из-за спины виднелись кеттральские мечи, в руках были кеттральские луки, но никого из них Гвенна не знала. Они держали типовое построение ромбом, и причина была очевидна: шагах в десяти перед ними валялись с десяток тел. Некоторые еще слабо подергивались в агонии, пытались отползти. Большая часть была неподвижна – смятая, вялая, никому не нужная плоть.
Да, причина была очевидной и мерзкой: толпа набросилась на летунов, пыталась атаковать, и ее отбросили несколькими «фитилями». Пятеро кеттрал – если это были кеттрал – заняли хорошую позицию. Их мог бы снять сколько-нибудь приличный снайпер, но в растерянной толпе, понятное дело, снайперов не нашлось. Многие были полураздеты: видно, пожар выдернул горожан из постелей. Не считая кеттрал, Гвенна высмотрела лишь одного вооруженного человека – моряка, если судить по походке. Этот держал в руке обнаженную саблю, зато сам был совсем голым, и член у него покачивался на ветру, – видно, парня застали, когда он мочился, был с женщиной или отсыпался с перепоя. Не слишком-то грозно он выглядел, особенно против крыла кеттрал.
Гвенна перевела взгляд на причал. Во главе пятерки стоял высокий коренастый сукин сын, бритоголовый и светлокожий, как она сама. Он поднял руку и самодовольно улыбнулся – точь- в-точь любимый народом атреп, обращающийся к толпе вернейших подданных.
«Готовит речь? – подумала Гвенна. – Это он зря».
За шумом огня и толпы его в двух шагах не услышат. Однако, когда кеттрал открыл рот, голос донесся четко и ясно, словно звучал над самым ухом.
Значит, среди них есть лич. Соглашаясь на просьбу
