Проклятие сумерек - Владимир Ленский

«И впрямь – неприятная физиономия, – подумал юноша. – Впрочем, у кого она будет приятной после панического бегства, да еще после того, как тебе наваляли гномы!»

– Как вас зовут? – спросил его Бальян.

– Пиндар, – назвался тот.

И, помолчав, заговорил на совершенно неожиданную для Бальяна тему:

– Скажите, кто та дама, о которой вы упоминали в беседе с Бенно?

– Магистр Даланн? – удивился Бальян. – Вы ее имеете в виду?

– Да, если вы тоже имеете в виду именно ее.

– Поясните.

– Она была магистром в Академии Коммарши, – сказал Пиндар. – Преподавала теоретическую эстетику. Она когда-нибудь рассказывала вам об этом?

– Разумеется, и не раз, – кивнул Бальян.

Пиндар вздохнул.

– Я был ее студентом. Мы, бывало, спорили до хрипоты. Впрочем, с ней особо не поспоришь – она умела так рявкнуть, что у любого спорщика колени подгибались.

Бальян грустно улыбнулся:

– Да, она была такой.

– Она умерла?

– Сегодня.

Они помолчали, ощущая, как между ними растет близость. Волшебным образом Пиндар перестал казаться Бальяну «неприятным». Напротив, молодой человек стал находить его вполне симпатичным.

– Какой она была – там, в Академии Коммарши? – спросил Бальян.

– Магистр Даланн? – Пиндар еле заметно улыбнулся, одними уголками губ. – Свирепая карлица. Умная. Яркая личность. Про нее шептались, будто она тайком сбривает бороду.

– Сбривает? – удивился Бальян. – У нее была жесткая редкая борода, и она ее вовсе не сбривала. Напротив, носила с гордостью. У многих гномских дам растет борода, и они этого вовсе не стыдятся.

– В те времена Даланн скрывала свою принадлежность к народу гномов, – пояснил Пиндар.

– Почему? – удивился Бальян.

Пиндар пожал плечами.

– Может быть, она считала, что гномку не возьмут в качестве преподавателя в Академию. С тех пор многое изменилось… – Он помолчал и, видя, что молодой человек теперь к нему вполне расположен, перешел к вопросу, волновавшему Пиндара с первой минуты. – Вы упомянули о своем отце и о его отношениях с народом гномов… С моей стороны не будет нахальством спросить: кто ваш отец?

Бальян молча смотрел в огонь. Он молчал так долго, что Пиндар уже начал мысленно проклинать себя за поспешность и отсутствие деликатности. Если отец юноши – влиятельный человек, было бы верхом глупости спугнуть такого покровителя!

Но в конце концов Бальян ответил:

– Мой отец – герцог Вейенто. – И, глянув на Пиндара искоса, добавил: – Но я бы вам посоветовал не слишком-то рассчитывать на мое содействие. Я – незаконный сын. Так что мое покровительство при герцогском дворе – не более чем пустой звук.

Простодушный Бальян ошибался. Разумеется, рекомендация бастарда ничего не значила для герцога Вейенто, но Пиндару не требовались никакие особые рекомендации. Все, что ему было нужно, – это способ проникнуть к герцогу Вейенто и попросить об аудиенции. Разговаривая с начальником стражи, Пиндар сослался на свое знакомство с Бальяном, а остальное оказалось делом несложным. Вейенто принял Пиндара спустя час после появления бывшего поэта в замке.

– Сразу переходите к делу, – объявил герцог. – Времени у меня мало, так что извольте просто отвечать на вопросы. Как вы познакомились с моим… э-э… бастардом?

– Случайная встреча в горах.

– Как он вам показался?

– Добр, недалек, простодушен, гномов знает лучше, чем людей.

– Ваша оценка совпадает с моей, – кивнул Вейенто. – Как вы оказались в горах?

– Бежал.

– Подробней.

…История произошла, прямо скажем, не слишком благопристойная, но Пиндар – который в отличие от Бальяна хорошо разбирался в людях – мгновенно почувствовал: герцогу Вейенто следует изложить ее без всяких сокращений и прикрас.

Поэт был нанят в один богатый дом в качестве преподавателя риторики для наследника. По мнению Пиндара, жалованье ему положили недостаточное, так что он предпринял некие действия по увеличению своих доходов.

Пиндар выяснил, что нанявшее его семейство враждовало с семейством, обитавшим по соседству. Поэтому Пиндар собрал некоторое количество компрометирующих сведений, а затем отправился к соперникам своих хозяев и эти сведения хорошо продал.

Но после заключения столь удачной сделки случилось нечто непредвиденное: оба семейства взяли и примирились. И первым делом ополчились на соглядатая и клеветника – Пиндара, так что тому пришлось бежать.

Спасаясь от преследований, Пиндар укрылся в горах, где произошел неприятный инцидент с гномами.

– … И если бы не господин Бальян, плохо бы мне пришлось, – заключил Пиндар.

Вейенто, прищурившись, созерцал стоявшего перед ним просителя. Пиндар держался непринужденно, малоприятные для себя подробности излагал без всякого смущения и явно ожидал от герцога каких-то благ.

– Ваше бесстыдство завораживает, – признался Вейенто. – Только не говорите мне, что это – признак утонченной натуры. А что, ваши стихи действительно хороши?

Пиндар пожал плечами.

– В зависимости от того, что вам нравится, мой господин.

Вейенто поморщился: ему не нравилось, когда к нему так назойливо набивались в холопы.

– Я еще не ваш господин, так что называйте меня – ваше сиятельство.

– Хорошо, ваше сиятельство, – преспокойно согласился Пиндар. И продолжал: – В моем творчестве я предпочитал воспевать безобразное. Видите ли, ваше сиятельство, я находил в распаде, тлене и гниении особенную красоту. Ведь существуют же на свете люди, которые предпочитают свежим плодам подпорченные? Подпорченное обычно слаще. Не так ли?

– Не важно. – Вейенто махнул рукой. – Продолжайте.

– От кристально чистой воды ломит зубы, от кислых яблок сводит челюсти. Ваш сын, ваше сиятельство, – кислое яблоко и чистая вода. С ним невозможно иметь дело!

– Я не спрашивал вашего мнения о моем бастарде. – Вейенто постучал пальцами по подлокотнику кресла. – На самом деле меня интересует другое: каким образом мне можете быть полезны вы, любезный Пиндар? И что мне с вами делать? Может быть, изгнать из герцогства и забыть о вашем существовании? А заодно и предупредить Бальяна о том, чтобы он поменьше якшался со всякими проходимцами…

Пиндар молча ожидал продолжения. Вейенто добавил задумчиво:

– Забавно, но Бальян действительно похож на свою мать. Не только внешне, но и характером. Своим отношением ко мне. Он никогда не претендует на то, что ему не принадлежит. Он в состоянии хранить преданность без всяких условий.

– В отличие от меня, – вставил Пиндар. – Если вам нужна моя преданность, то учтите: у меня есть условия.