Шла шаша по соше (сборник) - Макс Неволошин

– Идёт.

– Над чем трудимся?

– Над разными задачами. А что?

Тут он вспоминает, что больше мне не супервайзер и даёт задний ход:

– Да так, ничего. Просто спросил.

– Ну и вали отсюда, – телепатирую я.

Он слушается.

Голос Стива оживляет в моей памяти непечатные идиоматические конструкции, актуальные в школьные годы. А я-то думал, что совсем их забыл. Он даже «окей» не способен выговорить по-человечески. У него получается «а-кяяй».

Терри, компьютерщик.

Слово «шестерить» я узнал в начальных классах. И впоследствии более-менее удачно избегал этого занятия. Один только случай меня беспокоит. Расскажу, а вдруг станет легче. В аспирантуре мною научно руководила Ольга Павловна, дама блатная и жёсткая. У неё бы табуретка защитилась, везде схвачено насмерть. Ольга Павловна дала мне работу на кафедре (это начало девяностых, время самое голодное). То есть от неё серьёзно зависело моё настоящее и будущее.

Зная это, начальница требовала от меня всяких безвозмездных услуг. Главным образом, подмены себя на лекциях и выгула по Москве иностранных гостей. Шесть раз за казённый счёт я посетил Большой театр. Дважды ездил в Загорск. После визита в Звёздный городок нашу делегацию из трёх англичан, шофёра и меня обсчитал ресторанный халдей. Шельмец отлично понимал, что скандалить при иностранцах я не буду.

И всё бы ничего. Но в какой-то момент я осознал себя таким же примерно халдеем при Ольге Павловне и её заграничных гостях. Друзья и раньше шутили на эту тему, но я отмахивался. Помню, сижу в кабинете – один. Вдруг телефон – она, настроение злобное. Надо срочно ехать в издательство за макетом её книги. То есть это надо было вчера. Как ничего не знал? Ноги в руки – и бегом! По исполнении доложить. Конечно, Ольга Павловна. Никаких проблем, уже еду. До свидания. Вдруг я понимаю, что стою. Навытяжку – в пустом кабинете, и трубкой отдаю честь.

Неприятное открытие. Всё-таки надо тщательней отслеживать себя. Контролировать постоянно, хотя бы внешне. Внутри мы едва ли изменимся. Полжизни в стране рабов, стране господ отменить нельзя. Здесь жополизов действительно мало, почти нет. И усердия, энтузиазма не замечал в самом процессе. Пока не встретил Терри.

Но вот занятный парадокс. Если в нашем офисе и есть незаменимый человек, так это он – Терри. Уволься он завтра – проблем возникнет больше, чем в случае пропажи всего начальства. А хорошо бы им пропасть куда-нибудь на месяцок. Терри изобрёл множество хитроумных компьютерных полезностей. Естественно, как они устроены, знает только он. Весной купили новый аналитический пакет IBM. Толком не доведённый, работает через задницу, как всё у плохишей Билла Гейтса. Терри его наладил так, что мальчиши долго чесали репы. Все боялись, что они его переманят. А им такие умники без надобности. Тогда ведь, по сравнению, они-то сами кто?

Не понимаю, зачем Терри лебезит перед начальством так, что стыдно делается мне. Бегает советоваться о всякой мелочи, лепечет, розовеет. Мнётся на пороге, будто школьник. Ежедневно пишет доклад о сделанной работе. Использует такие обороты, как: «всего за два часа мне удалось…», «было трудно, но я сумел…». А также: «итог моих усилий превзошёл ожидания».

Он любит нервно шутить об увольнениях и сокращениях. Я в этих шутках чувствую страх. Почему он боится? Ежу ясно, что при самом худшем раскладе Терри уволят последним.

Но чашка кофе в три пополудни меня добила. Приметил я это не сразу. Мало ли народа болтается с чашками по офису. В основном пьём растворимый, без суеты. А Терри приволок навороченную машину. Действуя, она испускает такой аромат, что пить кофе уже не обязательно.

Однажды замечаю, как Терри с лакейским видом и чашечкой на блюдце заходит к Джефу. А выходит без неё. Потом увидел ещё раз. Присмотрелся, а это ежедневный ритуал! Помню, работали у Джефа в кабинете. Он диктовал мне что-то, взгромоздив ноги на стол. Аккуратный стук, вплывает Терри с чашечкой.

– Твой кофе, Джеф.

И ставит её рядом с руководящим ботинком.

– Спасибо, мой мальчик, – говорит начальник, не отрывая глаз от бумаг.

А на поверхности кофе – сердечко.

Недавно я окликнул Джефа в супермаркете. Бывший начальник обрадовался. Сели в кафешке, заказали вина, поговорили. Когда я упомянул Терри, Джеф криво усмехнулся, обронив: «забавный малый». И больше ничего не сказал.

Пол и Джанель ходят за кофием в буфет, а Стиви вообще не употребляет. Здоровье бережёт, надеется хоть когда-нибудь побыть директором. Так что кофейные услуги оказывать некому. Что добавить о Терри? Упитанный, лысый, часто краснеет. Интересно, что лысина краснеет первой. Щёки – самая заметная часть лица.

Остальные.

И ещё мы. Человек двадцать невидимых тружеников мыша и экрана. Утром мы общаемся. Говорим:

– Хай. Как дела?

– Хорошо. Как сам?

– Неплохо.

Вечером говорим:

– Бай.

– Бай. Увидимся завтра.

В офисе есть люди, которым я за шесть лет не сказал ничего, кроме «хая» и «бая». Думаю, это всех устраивает. Кое-какие имена вспоминаю не сразу, мягко говоря. Особенно – у лиц индийской национальности. Число их за последнее время явно увеличилось. От ноля до пяти-семи. Это Джанель заигралась в народную принцессу. Фамилии у ребят – вообще не подходи. Забор с колючей проволокой и током, например Suriyarachchi. А имена сократили до более пристойных: Читра, Шрини, Сафи… Ещё бы угадать, кто перед тобой – Читра, Шрини или Сафи.

Нет, лучше не гадать, всё равно ошибёшься. Лучше просто: «хай-бай-как дела». Иногда одному и тому же человеку по три раза в день. Потому что забываешь, когда ты его видел: сегодня или вчера. Или месяц назад. Дни и лица одинаковые, как пустые товарные вагоны. А ведь это моя жизнь уходит порожняком.

Была у нас такая Розмари, одна из секретарш Джефа. Тихая офисная мышка: старомодные очки, бесформенные платья. А потом как-то узнаю – собирают ей деньги… на венок.

– Это как понять? – спрашиваю.

– Чего тут непонятного? Умерла от рака. Завтра отпевание. Ты идёшь?

– Да как же так? Я её на прошлой неделе видел…

– Ты уверен, что не в прошлом месяце? Она давно болела, вообще-то.

Вот тебе на. Зато дела всегда были «хорошо». Ну что, похоронили Розмари. Устроили поминки, людей собралось много. Она давно в нашем здании работала. А я на поминки чуток опоздал. Иду и сомневаюсь: удобно ли входить? Там сейчас прощальные речи, скорбные лица. На подходе слышу галдёж. Народ, собравшись кучками, активно жуёт и беседует. Не об усопшей, нет. О погоде и футболе, как раз чемпионат мира шёл.

Я задумался: а ведь со мной получится так же. Не появлюсь в офисе неделю, другую, месяц. Большинство сослуживцев не заметит. А потом будут собирать на меня деньги и лопать бутерброды. Не хочу я их денег. Надо оставить письмо, чтобы не собирали.

Индонезия плюс

Знаменитых драконов с острова Комодо мы так и не увидели. На утренние экскурсии мест не хватило, а после обеда у меня сиеста. Кроме того, надо ли час таскаться по джунглям в самое пекло…

– …чтобы увидеть торчащий из-за пальмы хвост? – сказал я жене.

– Почему хвост?

– Потому что у них тоже сиеста. В такую жару все здоровые и сытые организмы… а-а-а-э, – я зевнул.

– Может, всё-таки поедем. Я так давно хотела… Какой ты мелкий эгоист!

Если моей жене в чём-то отказать, сразу выясняется, что именно этого она хотела с детских лет.

– Ну, поезжай одна.

– Очень умно. А если меня там похитят? Убьют? Изнасилуют?

– Сомневаюсь, что это будет в таком порядке. И потом кто изнасилует – драконы?

– Аборигены!

– Легче поверить, что это сделают драконы, – пробормотал я, засыпая. – Ну, кричи, если что. Я приплыву.

– Ты же не умеешь плавать.

– Да? Тем более. Давай-ка лезь ко мне под бочок. И кондишен сделай посильнее.

Последние слова ударились о захлопнутую дверь.

Я проснулся, умылся. Глянул в сомнениях на минибар. Потом ещё раз. Лифт в стиле ампир вознёс меня на открытую палубу. Я окунулся в плотный зной. Испытал ощущения пирога в духовке. Остров Комодо напоминал умело отфотошопенный снимок. Складчатые холмы в оттенках зелёного казались мягкими, будто кто-то накрыл их гигантским вельветовым халатом. Над холмами зависли комкастые подушки облаков. Внизу примостилась деревня: узкие лодки, хижины на сваях. Вода слепила, как фольга. Возвращаться в каюту за тёмными очками не хотелось. Потрогав нос, я убедился, что очки на месте.

Малочисленные туристы изнывали в шезлонгах. Другие мучили фото и видео технику. Ногастая шатенка, опасно перегнувшись за борт, выцеливала что-то тяжёлым, словно гиря, кэноном. Я залюбовался аккуратной, обтянутой шортами попой. «Симпатяга… – думал я, – и ведь какой-то охламон живёт с ней. Спит, трогает, целует каждый день».

Уступая соблазну, я бесшумно приблизился, изготовил ладонь.

– Не вздумай, – твёрдо сказала жена (она меня чувствует спиной). – Люди кругом.