Спасательный круг (СИ) - Видум

— Ну вот и зачем ты всё усложняешь, ангелочек? Я ведь тоже не железный. Явилась чёрт знает откуда и перемешиваешь мне все планы. Терпеть тебя не могу. Тяжело мне с тобой. А без тебя, похоже, невозможно. Хитрая стерва. — Антихрист осторожно приспустил халат с её плеча, несмело целуя его в районе родинки, потом снова вернул одежду на место и тихонько вылез из-под её тёплых мягких рук, натягивая одеяло повыше и поспешно удаляясь.

«Да что он себе позволяет?!» — прошептала Делия, выглядя при этом больше растерянной, чем возмущённой. Всё это было так абсурдно, так нереалистично, непонятно и неправильно. Неправильно было разрешить ему остаться на ночь, неправильно было понимать его, неправильно было впервые за долгие годы чувствовать лёгкое покалывание в животе и жар на щеках.

* * *

— Бэтти, доброе утро, — Алекс робко зашла в покои своей темноволосой подруги. Брюнетка валялась в постели, рассуждая о чём-то неизвестном.

Они так давно не общались. Блондинка однажды высказала Бэтти, что Дарен её просто использует, а она ведётся, глупышка, что он рано или поздно сделает ей больно, но девушка в ответ лишь раздражённо фыркала и в какой-то момент взболтнула, что Алекс просто ей завидует и попросила не лезть в её личную жизнь. Миллер чертовски обиделась, и с тех пор они вели себя так, будто едва знакомы.

— Доброе утро, Алекс. — отчуждённо, с ноткой агрессии ответила Томпсон.

— Как дела? — лучшего вопроса для начала она не нашла.

— Спасибо, плохо, — Бэтти с вызовом посмотрела на подругу, — чего тебе?

— Бэтти, прости меня, пожалуйста. Я не должна была такого говорить тебе тогда. Но пойми, я просто переживаю за тебя, ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, — светловолосая села рядом и взяла её руки в свои.

— Мне не нужны твои чувства и оправдания. Я уже говорила, что ничего не получится, — в голосе слышалось столько льда, что душа могла замёрзнуть.

— Тогда что было на том аванпосте? Зачем ты спала со мной, Бэтс? Зачем говорила, что любишь? — девушка поднялась с постели, активно жестикулируя руками. Будучи не столько глупой, сколько наивной, Алекс не могла принять, что её саму, кажется, жестоко обманули.

— Мне просто нужно было отвлечься. В тот момент мне хотелось сдохнуть от того, где мы оказались. Я хотела увидеть солнце, хотела проснуться в своём доме и дышать свежим воздухом. Хотела ходить в мак с однокурсниками и ни о чём не думать, вот и всё. Но нас заперли, как грёбаных подопытных крыс, в этих клетках. Так почему бы не поиграть в любовь с лучшей подругой, а? — брюнетка смотрела куда угодно, только не на сероглазую. В её словах даже яда не было, лишь выстраданное безразличие.

— Да что ты такое говоришь, Томпсон, сука? Я убила Глорию ради тебя, когда тебя не хотели брать, — в их прошлом убежище выбор, кого взять сюда, стоял между Бэтти и другой девушкой, рыжей, веснушчатой, очень любимой тем управляющим. Алекс долго не хотела брать грех на душу, но, поддавшись на уговоры своей драгоценной девочки, всё-таки подсыпала мышьяк той в еду.

— И я тебе безмерно благодарна, солнце. Но я не могу идти наперекор себе и быть рядом из жалости. Прости. — брюнетка встала и направилась к выходу из своих покоев, слыша позади плаксивый, забитый тон:

— Значит, больше не друзья?

— Значит, — она тяжело вздохнула и закрыла дверь.

Говорила ли Бэтти правду? Являлась ли на самом деле расчётливой тварью, легко играющейся с глупыми людьми вокруг? Нет. Она любила Алекс не меньше, чем та её, но ни за что не могла этого признать.

Дело в том, что черноволосая выросла в строжайшей гомофобной семье с патриархальными взглядами. Её отец всегда говорил, что два парня или две девушки вместе — это признак психического отклонения. Полурелигиозная мать утверждала, что такие отношения — великий грех, и такие люди будут гореть в Аду. Любые места, где могли пропагандировать или просто демонстрировать лесбийские отношения, строго запрещались к посещению для маленькой Бэтти. В колледже девушка начала понимать, что смотрит на своих подруг или даже преподавательниц совсем не как на просто знакомых. Сначала брюнетка решила, что это банальный интерес, может, чувство прекрасного, но встретившись с Алекс, поняла, что крупно встряла. Алекс была наивной, где-то лицемерной и глупой, иногда чересчур развязной, но такой…живой. В ней не было кучи запретов и предрассудков, она всегда светилась, подобно солнышку, и манила своей лучистой красотой.

Признаваться себе в том, что помимо мужчин Бэтти могут также нравится и женщины не было необходимости. Она спокойно убегала от своих чувств, решив, что лучший выход из ситуации — секс со всеми подряд. Но когда Алекс сама проявила к девушке интерес, та уехала к родителям на неопределённый срок. Она аккуратно пыталась выспросить, как бы мама с папой отнеслись, будь она с человеком своего пола, за что незамедлительно была наказана поркой. Такие травмы лишь больше внушили ей, что в её жизни должны быть только мужчины.

Пару раз Бэтти всё-таки не сдержалась и отдалась лучшей подруге, за что ненавидела себя и искала утешения в Дарене.

* * *

Миртл сидела в своих покоях, отослав Николя подальше. Ей нужно было побыть одной. Они с Корделией не общались уже неделю, так как рыжая неожиданно стала слишком гордой. Ведьма и сама не понимала, что её так задело в поведении девушки, но была очень рассержена. Она ведь волнуется за Делию, так трудно понять? Верховная строит из себя самую независимую на свете, а потом ходит разбитая и подавленная донельзя. Старушка считала её поведение детским и глупым. Но сейчас понимала, что со своим молчанием не так далеко ушла. Корделия ведь приходила извиняться, зачем она тогда упёрлась рогом? А потому что то, как вела себя младшая всю эту неделю, посылая всех вокруг, шарахаясь ото всех, кроме Эйдена, да и с тем, впрочем, не задерживаясь, напомнило ей одного старого врага. Миртл боялась, что её девочка становится похожей на свою мать. Немудрено, ведь Делию ломали, ломали не раз, какой-то должен был стать последним.

— Миртл, — услышала женщина спокойный, нежный, но уже не такой жалостливый, как раньше, голос. В комнату зашла мисс Гуд, Корделия Гуд, что даже внешне стала походить на Фиону.

— Делия, дитя моё, — огненоволосая встала с постели и порывисто обняла свою подопечную, — как ты? Мы так давно