Спасательный круг (СИ) - Видум

Он продолжала повторять, что он никто, что он ничего не значит для всех вокруг, не забывая твердить «ничтожество» через слово. Потом Джессика безумно рассмеялась и рассыпалась, и вместо неё появилась куча скорпионов, что стремительно заползали на его ноги и руки, застывая каждый на своём выбранном месте. Дарен чувствовал их мерзкие прикосновения, шевеления на всех участках тела и теперь по-настоящему боялся, но был не в силах открыть рот, опасаясь, что они заползут и в него.

— Ну что же ты замолчал, Дарен? Что-то не так? — Антихрист приподнял бровь, криво усмехаясь. — Знаешь, они сожрут тебя, стоит мне щёлкнуть пальцами. Но я сегодня добрый, поэтому дам тебе второй шанс. Ты будешь делать всё, что я скажу, замаливать свои грехи, перестанешь быть отморозком, будешь умолять меня о пощаде. Ты же будешь? — Дарен судорожно кивнул. — В таком случае, — Майкл выдержал мучительно долгую паузу, — добро пожаловать, — он улыбнулся и щёлкнул пальцами, — в Ад.

Больше десятка насекомых одновременно ужалили актёра и тот почти мгновенно умер от шока, дёргаясь в страшных судорогах.

— Я пошутил. Никаких вторых шансов.

Скорпионы исчезли. Антихрист подошёл к изуродованному телу с множеством опухолей и ран, похожих на средней тяжести ожоги, и харкнул парню куда-то в шокированное лицо, на котором застыла гримаса боли и ужаса. До последнего оставался высокомерным дерьмом. Похвально.

— За Корделию, подонок.

* * *

Антихрист лежал в своей постели и пытался переварить всё произошедшее. У него в голове яркими красками сияла картина умирающей Делии. Тот взгляд, полный смирения и тоски, заставлял его сердце делать кульбит снова и снова, заставлял его чёрное сердце болезненно сжиматься. В первые за долгое время Майкла посетило запоздалое чувство, похожее на вину. Весь этот апокалипсис, все эти аванпосты, на которые попадают лишь избранные. А кто по факту избранные? Такие же нравственные уроды, как и он сам. К чему был весь этот фарс? Так неприятно осознавать, что он совершил невероятнейшею глупость, просто появившись на свет. Майкл просто понял, насколько он избалован, что даже Верховную живой оставил, лишь бы была, лишь бы видела, на что он способен, лишь бы хоть разочек признала его могущество, а после он был готов и сам подняться на эшафот, если ей так станет легче. Она резанула его в самую душу своим «Прости за мисс Мид». Так Лэнгдона ещё никто не ошарашивал. Значит, понимала, что сделала больно? Значит, жалела о содеянном и признала напоследок свою неправоту, желая хоть как-то…утешить его. Одним простым словом Корделия заставила мужчину понять, что видит в нём человека, заслуживающего поддержки, разбудила всё живое и вынудила с трепетом и восхищением вспоминать тот момент.

Вместе с этим осознанием пришло ещё одно: сколько бы они ни враждовали, сколько бы угроз ни посылали друг другу, его иррациональная человечность сделала свой выбор. Корделия не умрёт. Просто потому, что есть тысяча причин и оправданий. Нет смысла перечислять, Антихрист и без того себе каждую минуту напоминает, почему она жива, лишь бы не принимать истинную причину. По ощущениям, он шагнул в пропасть. И если в те минуты, когда Лэнгдон упорно пытался подчинить себе светлую магию, кто-то из старших демонов наблюдал за ними, то ему нужно придумывать к имеющейся тысяче ещё десяток оправданий. Плевать. Он самой Верховной отказывается подчиняться, куда уж демонам до неё. У них нет той воодушевляющей духовной силы, необыкновенных глаз и карамельных мягких прядей тоже нет. Как и чёрного лифчика. «Чёрт».

* * *

Корделия вскочила посреди ночи невероятно разбитой. Голова жутко гудела, тело было тяжеленным, а глаза слипшимися и заплаканными. Девушка захотела уснуть снова и не просыпаться, пожалуй, никогда, вспоминая минувшие события. Она бы без сомнений завыла волком, будь у неё чуть больше сил. Если в шоковом состоянии психика берегла свою хозяйку, то сейчас, обнаружив привычный порез под ключицей, вместо кучи синяков, она испытала страшное разочарование. Ну и зачем эти двое спасали её? Чтобы в очередной раз напомнить, какая она беспомощная, жалкая, сломанная и испорченная? Делия отказывалась искать какой-либо смысл в своём существовании. Её душа начала окончательно высыхать в комнате Дарена, и остановить этот процесс ей казалось невозможной задачей. Девушка боялась косых взглядов, насмешек и упрёков со стороны всех вокруг, если они узнают о таком позоре. Гуд не раз видела за свою жизнь, как жертву делают виноватой.

А она не виновата, чёрт возьми, не виновата! Сколько раз она бескорыстно спасала всё и всех, сколько раз проникалась сочувствием к тем, к кому вообще не стоило. К чему это привело? Разбитое корыто и осколки сердца где-то в желудке. Интересно, Майкл всю жизнь чувствует то же самое? Они хотели увидеть плохую Делию? Они её увидят. Тут резко вспомнилась Фиона. Ну, может, не плохую, но уж точно не ту наивную дурочку, что до последнего колыхалась в её сознании.

Через силу поднимаясь с постели, ведьма поплелась в душ, желая немедленно смыть с себя всю грязь прошедшего дня и хоть немного стереть эти события из памяти. Миртл и Майкл залечили все травмы, но физически девушке не стало сильно лучше. Тело не слушалось, голова кружилась, подташнивало. Неизвестно, когда эта слабость решит отступить, отстать от неё.

Корделия так по идиотски поскользнулась в душе, что это уже смешно. Она ничего не повредила, но лишь упрочилась в своих подозрениях, что высшие силы за что-то её наказывают.

Горячая вода окончательно добила девушку, и в свои покои она снова ползла по стеночке. Подходя к двери, Делия заметила поджидающую у входа Миртл, которая тут же подлетела к ней и забросила её руку к себе на плечо, помогая дойти. Рыжая осторожно уложила ведьму на новую, свежую постель, укрывая одеялом и тёплым пледом вместо покрывала. Корделия отвернулась от тётушки и закрыла глаза.

— Цветочек, — Миртл положила ладонь на плечо подопечной, мягко поглаживая. Но сейчас ни тёплые руки, ни ласковый тон, сквозящий сожалением и сочувствием не успокаивали Верховную, а лишь раздражали.

— Не говори ничего, Миртл. Всё в порядке. Просто уйди. Пожалуйста, — в голосе слышалась ледяная сталь с нотками безысходности и ни намёка на слёзы. Больше нет сил плакать.

— Делия, родная, мне очень жаль…

— Уходи, Миртл. Я не хочу никого видеть.

Опять ерепенится. Ну что за несносная девица?

— Ты эгоистка, Делия! Сколько можно замалчивать о своих проблемах, переживаниях? — старушку прорвало. Всегда сохранявшая оптимизм и спокойствие Миртл выплёскивала всё, что накопилось. — Ты не хочешь доставлять