Assassins Creed. Тайный крестовый поход - Оливер Боуден

– Только подойди, и я вспорю ему горло, – прорычал Аббас.

Лабиб остановился:

– Одумайся, Аббас. Наставник бросит тебя в темницу. Такое поведение недопустимо в ордене. Посмотри, собрались деревенские жители. Они разнесут молву о тебе.

– Мне наплевать, – всхлипнул Аббас. – Он должен признаться. Сказать вслух, что соврал насчет моего отца.

– В чем соврал?

– Он сказал, что мой отец покончил с собой. Будто отец приходил к Альтаиру просить прощения, а потом сам перерезал себе горло. Но Альтаир врет. Мой отец никогда бы не покончил с собой. Отец покинул братство и этим искупил свою вину. А теперь признавайся, что ты мне соврал, – потребовал Аббас, упирая острие кинжала в горло Альтаира.

Показалась кровь.

– Аббас, немедленно прекрати! – загремел сверху Аль-Муалим.

– Альтаир, ты соврал Аббасу? – спросил Лабиб.

И снова над площадкой для упражнений повисла гнетущая тишина. Все ждали ответа Альтаира. Он поднял глаза на Аббаса:

– Да. Я соврал.

Аббас сел на корточки и зажмурился. Душевная боль вызвала судороги во всем его теле. Кинжал выпал у него из рук. Аббас зарыдал. Он не видел, как Лабиб подошел к нему, грубо схватил за руку, рывком поднял с земли и передал двоим подоспевшим караульным. Аббас продолжал плакать. Вскоре другие караульные схватили Альтаира, которого тоже заключили в темницу.

Месяц спустя Аль-Муалим решил, что им пора продолжить обучение. Вину Аббаса он счел более тяжкой. Мало того что Аббас не справился с нахлынувшими чувствами; своим поведением он опозорил братство. В качестве наказания Аль-Муалим продлил время его ученичества еще на год. Когда Альтаир стал полноправным ассасином, Аббас еще продолжал упражняться с Лабибом. Посчитав это несправедливым, он лишь сильнее возненавидел бывшего друга. Альтаир же все более разочаровывался в сыне Ахмада, считая того жалким и никчемным человеком. Во время вражеской атаки на цитадель не кто иной, как Альтаир, спас жизнь Аль-Муалиму, за что был произведен в Наставники ассасинов. В тот день Аббас плюнул ему под ноги. Альтаир лишь усмехнулся, посчитав Аббаса таким же слабым и бездарным, каким был его отец.

Наверное, тогда в душе Альтаира и начало зарождаться высокомерие.

29

Альтаир приехал в иерусалимское бюро новым человеком. Раньше он бы самонадеянно решил, что на этом его путешествие закончится. Нынешний Альтаир уже не допускал таких ошибок. Нет, его путешествие только начиналось. Казалось, Малик тоже почувствовал эту перемену. Что-то изменилось и в самом рафике. Альтаира он встретил с новым уважением и пониманием.

– Мир и покой тебе, Альтаир, – поздоровался с ним Малик.

– И тебе того же, брат, – ответил Альтаир.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

– Похоже, судьба делает странные зигзаги…

Альтаир кивнул:

– Значит, это правда? Робер де Сабле сейчас в Иерусалиме?

– Я сам видел рыцарей, – ответил Малик и потрогал культю левой руки.

У него был личный счет к тамплиерам.

– Робера повсюду сопровождают неудачи, – продолжал Альтаир. – Если он здесь, то лишь потому, что опять напрашивается на беду. Я не дам ему возможности действовать.

– Пусть желание отомстить не туманит твои мысли, брат. Мы оба знаем, насколько оно губительно.

– Я ничего не забыл, – улыбнулся Альтаир. – Тебе нечего опасаться. Я ищу не мести, а знаний.

Прежде он лишь повторил бы эти слова, как попугай, зная, что от него их ждут. Сейчас он искренне верил в них.

И снова Малик совсем по-иному отнесся к услышанному.

– Ты стал совсем не похож на Альтаира, которого я знал раньше, – сказал он.

Альтаир кивнул:

– Задание Наставника многому меня научило. Я многое узнал. Но в головоломке до сих пор не хватает нескольких кусочков.

– О какой головоломке ты говоришь?

– Все, кого я убивал по заданию Наставника, действовали сообща и под началом одного человека. У Робера есть свои виды на Святую землю. Это я знаю наверняка. Но остается много «как?» и «почему?», «где?» и «когда?». Ответы на эти вопросы по-прежнему мне недоступны.

– Сарацины и крестоносцы объединили усилия? – удивился Малик.

– Они не считают себя ни сарацинами, ни крестоносцами. Все они – тамплиеры.

– Тамплиеры входят в состав армии крестоносцев, – сказал Малик, хотя по лицу было видно: он сам сомневается в сказанном.

Какие же они солдаты короля Ричарда, если сейчас находятся в Иерусалиме и их полным-полно на улицах города?

– Им хотелось бы уверить короля Ричарда, что они входят в состав его армии, – сказал Альтаир. – На самом деле они верны лишь Роберу де Сабле и разделяют его безумную мысль, будто им удастся прекратить войну.

– Странную историю ты рассказываешь, Альтаир.

– Малик, ты даже не представляешь…

– Так расскажи мне.

И Альтаир начал рассказывать Малику то, что сумел узнать.

– Робер и его тамплиеры наводнили Иерусалим. Они явились, чтобы воздать последние почести Мажду ад-Дину. Они собираются присутствовать на его похоронах, а значит, я тоже там буду.

– Чтобы тамплиеры отправились на похороны своего противника? В голове не укладывается.

– Я пока сам не разгадал их истинных намерений, хотя рассчитываю сделать это заблаговременно. Видишь ли, жители города расходятся во мнениях. Многие требуют смерти тамплиеров. Но есть и такие, кто утверждает, что тамплиеры явились сюда для переговоров и установления мира.

Альтаиру вспомнился глашатай, которого он подверг «допросу с пристрастием». Тот упрямо твердил, что его господа желают прекратить войну. Христианин де Сабле решает присутствовать на похоронах мусульманина Мажда ад-Дина – это ли не доказательство намерения тамплиеров объединить Святую землю? Многие жители очень враждебно отнеслись к появлению тамплиеров в Иерусалиме. Еще слишком свежа была память о вторжении крестоносцев. Неудивительно, что в разных частях города вспыхивали стычки между крестоносцами и сарацинами, которые были настроены враждебно к христианским рыцарям. Глашатаи продолжали твердить о стремлении крестоносцев к миру, однако их речи не убеждали горожан.

– Мира? – удивился Малик.

– Представь себе. Те, кого я убивал, говорили то же самое.

– В таком случае они – наши союзники. И мы не должны их убивать.

– Нет, так думать нельзя. У нас с крестоносцами нет ничего общего. Пусть их цели и благородны, вот только средства достижения этих целей таковыми не являются. Во всяком случае… так мне говорил Аль-Муалим.

Внутри Альтаира шевельнулся червячок сомнения.

– И каков твой план? – спросил Малик.

– Отправлюсь на похороны и встречусь там с Робером.

– Чем раньше, тем лучше, – согласился Малик, протягивая Альтаиру перо. – Пусть удача сопутствует твоему клинку, брат.

Альтаир спрятал метку и, сглотнув, сказал:

– Прежде чем я уйду… я хочу тебе кое-что сказать.

– Говори.

– Я был глупцом.

– Раньше я бы не стал с этим спорить, – сухо рассмеялся Малик. – Но почему ты заговорил об этом сейчас?

– Все это время я… я так и не признался тебе, что сожалею о содеянном. Я был слишком горд для таких признаний. Но ведь это из-за меня ты потерял руку. Потерял Кадара. Ты имел полное право злиться на меня.

– Я не принимаю твоих извинений.

– Понимаю.

– Нет, не понимаешь. Я не принимаю твоих извинений, поскольку ты – не тот, кто ходил со мной в храм Соломона. А потому тебе не в чем передо мной извиняться.

– Малик…

– Наверное, если бы я не завидовал тебе так сильно, то сам был бы осмотрительнее. Так что вина лежит и на мне.

– Не говори подобных вещей.

– Мы едины. Если мы разделяем славу наших побед, то должны разделять и боль поражений. Это сближает нас и делает сильнее.

– Спасибо, брат.

Кладбище, куда пришел Альтаир, было маленьким и скромным. Небольшой была и толпа тамплиеров и местных жителей, окруживших могилу Мажда ад-Дина – в прошлом могущественного и грозного иерусалимского регента.

Как того требовал обряд погребения, тело убитого омыли, завернули в саван и принесли сюда, положив в могилу на правый бок. Затем каждый участник процессии бросил в могилу горсть земли. Альтаир появился несколько позже, когда имам уже готовился прочесть погребальную молитву. Собравшиеся замерли в почтительном молчании. Большинство стояли, сложив ладони и склонив головы, отдавая последнюю дань уважения покойному. Это помогло Альтаиру легко пробраться между участниками и найти себе удобное место для наблюдения. Не кто иной, как Робер де Сабле, был причиной, вынудившей Альтаира ступить на этот путь. Смерть великого магистра тамплиеров станет воздаянием за все страдания, на которые он обрек других, и за все зло, творимое другими во имя Робера де Сабле.

А ведь он впервые присутствует на похоронах своей жертвы! Эта мысль мелькнула у Альтаира, когда он пробирался между участниками похорон. Он оглянулся по сторонам, рассчитывая увидеть заплаканных родных Мажда и представляя, как он, убийца регента, чувствовал бы себя, если бы его захлестнули волны их горя. Но если у Мажда и имелись близкие родственники, их либо не было на похоронах, либо они не выказывали свое горе прилюдно. Приглядевшись, Альтаир обнаружил, что возле самой могилы стоят только имам и…