Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э. - Валерий Рафаилович Гущин

которых был и сам реформатор. Ниже мы специально обратимся к этому вопросу. А пока сделаем несколько предварительных замечаний. Что касается анализируемой реформы, вряд ли возможно допустить, что позиции Алкмеонидов были усилены в cовете 500. Скорее всего, попытку укрепить их позиции можно видеть в проведенной Клисфеном реформе фил. Если владения данного семейства находились в таких демах, как Алопека, Агрила и Ксипет, влияние Алкмеонидов должно было ощущаться как минимум в трех филах из десяти – I (Агрила), VII (Ксипет) и X (Алопека), к которым принадлежали данные демы[448]. Но давало ли это им какие-либо преимущества?

Отдельно следует сказать о создании в 501/0 г. до н. э. коллегии стратегов – реформе, проведение которой, как мы полагаем, уже не было связано с Клисфеном. Есть основания предполагать, что при нем военные функции исполняли лидеры фил – филархи[449]. Если это так, то для возникновения коллегии стратегов нужны были веские основания. Поводом к ее возникновению, возможно, становится обострение внешнеполитической обстановки и начавшаяся вскоре война со Спартой и ее союзниками, а также нарастание персидской угрозы. Ч. Форнара полагает, что данная реформа была не просто следствием проведенных ранее преобразований, а самостоятельной реформой[450]. Любопытно и то, что стратеги первоначально избирались народным собранием в целом, а не в каждой филе по отдельности[451].

В связи с упомянутыми реформами возникает немало вопросов. Если Клисфен уже сошел с политической арены, кто же тогда проводил их? Для того чтобы высказать какие-то предположения на сей счет, следует обратиться к анализу политической ситуации в Афинах, сложившейся после его ухода. На наш взгляд, уход Клисфена должен был сопровождаться прежде всего ослаблением позиций Алкмеонидов, которых уже тогда можно было обвинить в предательстве – мидизме. Во всяком случае, обвинения в несанкционированном народным собранием признании гегемонии Персии, стоившие Клисфену карьеры, не могли не отразиться на всем семействе. Позднее эти подозрения – вне зависимости от их обоснованности – только укрепятся[452]. Неудивительно, что вслед за уходом Клисфена, а возможно, и при нем предпринимаются попытки лишить Алкмеонидов лавров победителей тиранов. С этим некоторые исследователи связывают развитие культа тираноборцев – Гармодия и Аристогитона. Тогда получает распространение сколий, в котором последние прославляются за то, что они якобы сделали афинян равными (isonomous) (Athen. XV. 695 a-b)[453]. И это, по-видимому, настолько прочно утвердится в общественном мнении, что Геродоту придется опровергать устоявшееся мнение. Рассуждая об исторической роли Алкмеонидов, историк заметит, что «они были еще в гораздо большей степени освободителями Афин, чем сами Гармодий и Аристогитон» (Herod. VI. 123).

Кроме того, при анализе политической ситуации следует учитывать персональный фактор афинской (и, наверное, вообще греческой) политики, а именно значимость фигуры лидера, который был интегрирующим элементом любой аристократической гетерии. Поэтому Алкмеониды, оставшись без авторитетного лидера после ухода Клисфена, были ослаблены.

Пожалуй, именно в этом контексте следует понимать слова Геродота о некоем раздражении Алкмеонидов на афинян, которое будто бы могло подтолкнуть их к предательству во время Марафонской битвы (Herod. VI. 124). Хотя историк и отрицает факт их предательства и раздражения («в Афинах не было знатнее и более уважаемых людей, чем они»), об этом, по-видимому, говорили в определенных кругах[454]. Ниже мы обсудим эту проблему подробнее. А пока заметим: если раздражение все же имело место в действительности, причиной его могла быть только несправедливость афинян по отношению к Клисфену, а в дальнейшем и к самим Алкмеонидам, подозревавшимся в связях с тиранами и Персией. Позднее это приведет к тому, что именно Алкмеониды будут преимущественно изгоняться из Афин по «суду черепков». О других поводах для обиды нам ничего не известно.

В связи с деятельностью Клисфена мы впервые встречаемся с Аристидом. Плутарх говорит о нем как о «единомышленнике и сотруднике (hetairos)» Клисфена при установлении нормального государственного строя (Plut. Arist. 2, здесь и далее, если не указано иное, пер. С. Маркиш). Если считать сотрудничество с Клисфеном реальным фактом, следует допустить и то, что Аристид также мог пострадать после ухода первого с политической арены. Впрочем, об Аристиде пойдет речь ниже.

Аристотель сообщает, что после Клисфена простатом демоса становится Ксантипп (Arist. Ath. Pol. 28. 2), называемый даже лидером Алкмеонидов[455]. Однако мы впервые слышим о нем лишь в 489 г. до н. э. – во время процесса над Мильтиадом, о котором пойдет речь ниже[456]. А этот процесс в равной мере мог свидетельствовать о том, что в 80-е годы V в. до н. э. Ксантипп уже не был связан с Алкмеонидами, выступив как самостоятельный политик[457]. Если это так, то лидером Алкмеонидов, возможно, более уместно считать племянника Клисфена Мегакла, сына Гиппократа, который одним из первых подвергнется остракизму. Считать его лидером, на наш взгляд, тем более оправданно, что после Марафонской битвы именно на Мегакла обрушится гнев афинян за предполагаемое предательство Алкмеонидов[458]. Против него будет подано рекордное количество черепков, о чем мы тоже скажем ниже.

Ослабление Алкмеонидов должно было привести к усилению позиций других аристократических кланов или семей. Факты, которыми мы располагаем, позволяют предположить усиление позиций Филаидов. Во всяком случае, в списке архонтов мы обнаруживаем несколько представителей этого семейства. Вскоре после ухода Клисфена – уже в 504/3 г. до н. э. – архонтом становится Акесторид – считающийся представителем рода Филаидов[459]. Архонтом 495/4 г. до н. э. избирается Филипп, которого мы предположительно можем отнести к представителям рода Филаидов[460].

В этом можно усматривать влияние Мильтиада Младшего или кого-то из близких ему людей. Корнелий Непот замечает, что, отправившись на Херсонес, Мильтиад сохранял связи с родиной: «С неослабеваемым усердием служил он и родине своей, Афинам, и потому сохранял за собой бессменную верховную власть не только по желанию тех, с которыми выселился, но и по воле пославших его» (Nep. Miltiad. 2, здесь и далее пер. Н. Трухиной). Трудно сказать, как он воспринимал реформы Клисфена и его соперничество с Исагором (тоже, возможно, Филаидом[461]). Однако резонно предположить, что их активным сторонником он не был[462]. Не исключено, что именно Филаиды (и, может быть, будущий герой Марафона Мильтиад) были оппонентами Алкмеонидов в области внешней политики и тем или иным способом могли содействовать падению Клисфена[463].

Филаиды идеально впишутся в новый политический контекст. В частности, они разделяли антиперсидские настроения демоса. Усилению этих настроений способствовали сами персы, направившие в Афины посольство с требованием вернуть изгнанного ими Гиппия. «А афиняне наотрез отклонили эти предложения, сообщенные послами. Не согласившись же, они твердо решились