Остров Русь (сборник) - Сергей Лукьяненко

— Земля! Земля-матушка. Наша, сегодняшняя…

Говоря это, он собирал пыльную землю в ладони, поднимал к глазам и сыпал между пальцев, как в мультфильмах жадные богачи пересыпают золотые монеты.

— Блин! — вдруг воскликнул он и замахал рукой.

— Ты чего? — удивился я.

— Укололся, — объяснил он. — Гвоздей тут накидали… — Но сразу вновь умилился: — Гвоздик! Наш гвоздик! — С этими словами он, продолжая стоять на коленях, торжественно, как великую драгоценность, опустил ржавую железку в нагрудный карман.

Все это время Шидла тактично молчал, только с подозрением принюхивался, расширив ноздри, с неописуемым отвращением на лице.

— Ну что, — спросил я его, — будем прощаться?

— Будем, — кивнул он. — Хотя… Давайте-ка в последний раз прикинем, все ли мы учли.

Я задумался. И сразу обнаружил в наших построениях тонкое место.

— Слушай, — сказал я, — сейчас-то мы знаем, как запустить хроноскаф. А тогда… Чисто случайно. Мы ведь даже и не хотели его запускать, мы хотели только выйти. Вдруг в этот раз мы его не включим?

— В какой «этот раз», — передразнил оправившийся от патриотического экстаза Стас. — Это все уже произошло.

— Если мы прибыли раньше, а по-моему, это так, тогда вроде потемнее было, то это еще не произошло, только произойдет, — возразил я. — А вдруг не произойдет?

— Если один раз произошло, то и сейчас повторится, — уверенно заявил Стас, но я-то видел, что он, как и я, слегка запутался.

— Фатализм сфинксов, — установил я диагноз. — Но даже они, между прочим, на судьбу не полагаются, а все обеспечивают сами.

— Старший прав, — поддержал меня Шидла. Но тут же добавил: — Хотя в этом случае мы, по-моему, ничего сделать не можем.

— Можем! — заявил Стас. На лице его мелькнула тень вдохновения. Не сказав больше ни слова, он кинулся к хроноскафу и забрался в него. Любопытство заставило меня последовать за ним.

Стас, высунув от напряжения кончик языка, что-то творил с приборным щитком. Я заглянул ему через плечо. Только что найденным гвоздем он вкривь и вкось выцарапывал над пусковой кнопкой слово «выход».

Меня словно током ударило. Я и забыл про эту надпись.

Закончив свой труд, Стас обернулся ко мне и пояснил:

— Нехорошо, конечно, обманывать. Но я же для дела. К тому же мы ведь себя обманываем, а не кого-то другого.

— Стас, — шепотом сказал я. От волнения у меня пропал голос. — Стас, я уже видел тут эту надпись.

— Когда? — удивился он.

— Тогда, в музее. Из-за нее-то я и на кнопку нажал…

— Круг замкнулся, — нарушив благоговейную тишину, весомо произнес Шидла за нашими спинами. — И в прошлое я отправляюсь с легким сердцем. Прощайте, — закончил он и, чуть поколебавшись, добавил: — Братья.

Возможно, он сказал так, имея в виду, что братья мы со Стасом. Но это вряд ли. По-моему, он назвал нас так, подразумевая, что мы — его братья. Он назвал нас так, как сфинксы называли друг друга.

— Передай привет жрецу, — усмехнувшись, прервал паузу Стас. — Мы, если помнишь, очень с ним подружились. А вообще спасибо тебе за все. Ты настоящий… сфинкс.

А я просто зарылся лицом в его жесткую серебристую гриву. Сфинкс, конечно. Но все-таки…

Глава седьмая,

в которой мы сначала чуть не надавали себе по шее, а потом потихоньку сходим с ума

Хроноскаф с Шидлой на борту превратился в еле заметную на вечернем небосклоне звездочку. Утих и гул его двигателей. Лишь далекий собачий лай да сверчковая азбука Морзе слышались на нашем пустыре, но они только подчеркивали незыблемость тишины.

— Все, — сказал Стас и испуганно посмотрел на меня. Я понял, чего он испугался. Не темноты, не тишины и даже не одиночества. Нет, просто, как и я, он испугался, что закончились наши приключения. Конечно, много было и неприятностей, и опасностей… Но зато какая насыщенная жизнь!

— Ладно ты, — подбодрил я его, — потом будешь сопли распускать. Сейчас домой спешить нужно. А то правда придется экспромты сочинять.

— И сочиню, — буркнул Стас. Но успокоился. И мы двинули в сторону дома. Часов у нас не было, поэтому определить, насколько раньше, а может, все-таки позже срока мы прибыли, я не мог. Нужно быть осторожнее.

Вот и наш дом! Окна не светятся, значит, или мы еще не вылезали на улицу, или уже вылезли, а папа с мамой нас еще не хватились. Вот это было бы лучше всего. Но нет, только я успел об этом подумать, как в окне нашей комнаты показалась чья-то встрепанная башка. Да моя это башка, моя!

Я-тогдашний спрыгнул вниз, потом обернулся, поднял руку и что-то взял у тогдашнего Стаса. «Фонарик», — вспомнил я-нынешний. Затем я-тогдашний помог спуститься Стасу, и оба кинулись через дорогу в сторону музея.

— Дураки же мы! — буркнул умудренный опытом Стас-нынешний. — Сейчас бы догнать и надавать по шее как следует…

Меня даже передернуло от какого-то странного, сродни брезгливости, чувства, когда я представил себе эту картину. Я не стал напоминать Стасу, кто вообще всю эту историю затеял, а сказал главное:

— Все было предначертано, Стас. Мы не могли себя вести по-другому.

— Типичный фатализм сфинксов, — передразнил он меня. — Ладно, поперли.

Мы-прежние уже исчезли из нашего поля зрения. Нужно было спешить. Мы подбежали к окну, я подсадил Стаса, а потом он, забравшись, подал сверху руку и помог залезть мне.

Первым же шагом в темной комнате я угодил ногой в мягкое и теплое. «Кошка!» — понял я. Но было поздно. Ночную тишину вдребезги разбил дикий вопль: «Мя-а-ау!!!» Кошка орала, как рассерженный сфинкс. И ее острые коготки безжалостно вонзились мне в ногу.

В панике я отскочил в сторону, наткнулся на стул, и мы (я и стул) с грохотом полетели на пол. Похоже, и Стас потерял навыки существования в мире, изобилующем кошками; только я упал, как из другого угла комнаты раздался очередной возмущенно-истерический кошачий крик — явно крик существа, на которое наступили.

Вновь воцарилась тишина, и я, на четвереньках подползая к кровати, услышал, как сначала заворочались, а потом заговорили в спальне за стеной.

— Стас! — зашипел я. — Быстрее ложимся, сейчас сюда папа придет. Чтобы разобраться.

— У меня пульт выпал, — прошипел он в ответ.

— Какой пульт?!

— Какой-какой! От оживителя!

Я уже раздевался, сидя на постели, а этот балбес все ползал по полу.

— На фига он тебе нужен? — возмутился я. — Браслетов-то нет!

— На память, — отрезал он.

За стенкой заскрипела кровать. Это папа или мама поднимаются, чтобы выяснить, что у нас за шум.

— Стас! — заорал я уже почти в голос. — Идут! Потом найдешь! Ложись!

Здравый смысл победил, и мой чокнутый братец в один миг взгромоздился на верхний ярус. Еще через мгновение его одежда полетела вниз. А спустя еще миг дверь отворилась и в светлом проеме возник папин силуэт.

Ох и соскучился же я по нему! А приходится делать вид, что сплю. Обидно.

— Что тут у вас происходит? — спросил он сонно.

Мы спали. Но через щелки в прищуренных глазах внимательно за ним наблюдали.

Он подошел к письменному столу и включил настольную лампу. Узел из скомканной одежды Стаса угодил как раз на стол. Наверное, папа хотел сложить одежду как следует, но, взяв рубашку, оторопело на нее уставился. Да. Она прошла огонь и воду, побывала в лапах сфинксов, в темнице фараона, варилась в масле… Лохмотья. А ведь папа-то ее на Стасе только что, за ужином, видел — новенькую и чистенькую.

Брезгливо, двумя пальцами, папа поднял над столом шорты. Оглядел и положил обратно. Затем осмотрелся и поднял что-то с пола. Я узнал это «что-то»: пульт оживителя. Папа задумчиво пощелкал выключателем туда-сюда и сунул приборчик в карман Стасовых шортов. Потом шагнул к кровати, взял с перекладины на спинке мою одежду и, так же морщась, оглядел и ее. Боюсь, ее состояние папу не успокоило. Он внимательно посмотрел мне в лицо. И я, не выдержав, широко открыл глаза.

— Так, — сказал папа. — Выкладывайте. Только честно. Чтобы стыдно не было.

— Папа, — сказал я, — там, в музее, в глыбе, не корабль пришельцев, а машина времени.

— Интересная гипотеза, — согласился он, даже не удивившись тому, откуда я вообще знаю про глыбу. — Но к тому, что вы сотворили со своей одеждой, это отношения не имеет. Не темни.

Ну сами подумайте, как я мог рассказать ему все, что с нами произошло, да так, чтобы он поверил. Мы ведь только что все вместе сидели за столом…

Вмешался Стас:

— Просто мы с Костей поспорили, у кого быстрее одежда износится. Я выиграл.

Придумать что-нибудь глупее, по-моему, было трудно. Папа это тоже заметил.

— Версия не проходит ввиду несостоятельности, — сказал он. — Следующий?

— Мы в футбол играли, — неуверенно сказал я. — На пустыре. Сразу после ужина вылезли в окно и играли. А сейчас обратно залезли.