ЛюБоль - Ульяна Соболева

– У тебя будут долгие годы для выбора нужной молитвы. А сейчас тебя отведут в твою комнату и начнут готовить к венчанию. Завтра ты станешь моей женой Ольга Лебединская!

– Твоей вещью, ты хотел сказать. Твоим орудием мести моему отцу. Твоей подстилкой, только законной, чтобы спасти ваши цыганские шкуры от гнева Лебединского. Потому что вы слишком слабы против него. Жалкие псы боятся льва, не так ли? Надеюсь я умру под тобой от омерзения, когда ты тронешь меня своими грязными пальцами!

Глава 14.1

На мгновение перед глазами появилась красная пелена. Я забыл, кто она…Напомнила. Минута очарования исчезла, и внутри снова заклокотала ненависть. Я усмехнулся и наклонился к ее лицу.

– А еще моей женщиной, матерью моих детей. Немало в обмен, на сомнительное счастье, сочетаться браком с такой как ты. Наши на ваших не женятся.

– Тогда зачем женишься ты?

– Затем, что только так я могу спасти мой народ.

– Потому что мой отец сильнее. Он придет сюда и уничтожит вас всех!

– Но только если ты не станешь одной из нас. Как можно уничтожить семью своей дочери, а вдруг кроме всего прочего она беремена?

– НИКОГДА!

– Что никогда? Не понесешь от меня? – наклонился к ее лицу и повел носом возле ее шеи. Как же сладко она пахнет. Меня трясет от ее запаха. – В первую же ночь я впрысну в тебя свою сперму. И в первую, и во вторую и во многие другие после нее. Я буду трахать тебя снова и снова всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Я слышал твоя мать была очень плодовитой. Сколько вас в семье? Четверо? А нет…уже трое. Как я мог забыть – твой брат совсем недавно умер!

– Вы его убили. Ты и твои проклятые мерзкие людишки. Набросились на одного всей толпой. Знаю я вашу трусость.

– Ты ничего о нас не знаешь! – зашипел ей в лицо, – Ничего! Но ты узнаешь и научишься. Ты станешь одной из нас!

Наклонился еще ниже, сатанея от её запаха и участившегося дыхания:

– И да – станешь моей вещью, моей собственностью. Мне ничего не помешает если я захочу тебя взять. Но ты и об этом можешь молиться, пока я буду иметь тебя снова и снова, распластанную подо мной. Мою. Ты можешь орать от наслаждения твои молитвы. Со мной можно все, Оляяя, пока мне это нравится. У нас в таборе женщина должна удовлетворять прихоти своего мужа. Все прихоти. Учись покорности – она тебе пригодиться.

Вздернула подбородок и посмотрела прямо мне в глаза.

– Я никогда тебе не покорюсь. Запомни – НИКОГДА. Читай по слогам или запиши где-нибудь. Никогда не стану вещью. Так что, согласна, твое счастье весьма сомнительно, цыган. Ты выбрал в жены женщину, которая желает тебе смерти.

Я прищелкнул языком и приподнял ее подбородок еще выше кончиком пальца в перчатке. Меня заводит и одновременно бесит ее упрямство. Меня трясет от него и бросает в холодный пот. Хочется ударить и обнять. Убить и воскресить.

– Это был правильный выбор. Поверь, я не совершаю необдуманных поступков. Впрочем, это и твой выбор тоже.

– У меня его не было, – сказала с горечью, и на дне глаз снова блеснули слезы, – Я бы лучше перерезала себе горло.

– Неужели? Так что тебе мешало отказаться? Разве не желание остаться в живых?

– Нет! Желание, чтобы из-за меня не страдали мои люди. Я их привела сюда, и я за них отвечаю. Но я тебе обещаю: когда-нибудь один из нас с тобой обязательно сдохнет. Слово Ольги Лебединской.

– Завтра у тебя не будет даже этой фамилии. Ты станешь Алмазовой. А насчет того, кто из нас сдохнет, решать буду я.

– Ты самоуверенный идиот. И тебе не хватает мозгов понять, что твой план обречен на провал. Мой отец все равно убьет всех вас, он вас уничтожит, как и много лет назад. Он не посмотрит на меня. Я это последнее что его волнует в этом мире. Неправильные ставки, цыган! Ты самоуверенный, ты не понимаешь, что может быть и по другому, мой отец стратег, он привык строить ловушки и ты попадешься, а я не помогу. Я последнее на что посмотрит Лебединский принимая решения.

– Думаешь? Значит стоит выпустить тебе кишки или отправить на потеху своим ребятам, а потом вернуть тебя попользованую отцу. Опустить тебя так низко, чтоб ты больше не могла подняться? Что лучше стать подстилкой цыгана и его шлюхой или стать его женой!

– Лучше умереть!

– Сколько пафоса. Слишком много книг прочла, Оля. Слишком много лишних слов и мыслей. Ты ведь не идиотка и прекрасно понимаешь, что я предлагаю тебе далеко не самую худшую сделку. Стать женой цыганского барона, родить ему наследников, спасти наших людей от вражды и наконец-то, возможно, достигнуть мира. Огнево принадлежит мне. И теперь будет принадлежать и тебе. Ты не думала об этом?

– А ты слишком глуп, чтобы не понять – иногда невозможно переступить через себя и через свою ненависть. Мне лучше умереть, чем позволить тебе к себе прикоснуться!

– Думаешь я спрошу разрешения?

Опустил взгляд на её губы и резко прижал девушку к стене, от неожиданности она вцепилась мне в плечи, глядя расширенными от ужаса глазами. И все завертелось внутри. К черту её реальность, где она что-то из себя представляла и имела право голоса. Здесь она никто. Все стерлось. Она запомнит этот момент на всю жизнь. Потом будут другие, когда я покажу ей, кто она, и кто я, но этот она запомнит.

Не удержался, провел пальцами по её губам.

– Прежде всего покорность, – хрипло, продолжая трогать, ласкать её рот, оттягивая губу вниз, глядя на ровные зубы, на десны, мечтая вылизывать их языком, погружать его глубже, переплетать с ее языком.

– Не смей, – а я смотрел, как двигаются её губы, и внутри меня все переворачивалось. То самое темное волчье, звериное, лишающее контроля. Эти губы… везде на моем теле. Она помнит мой вкус? Помнит вкус моего оргазма у нее во рту? Помнит, как этими губами…Проклятье!

Рука скользнула по ее лицу и я рывком сжал горло Ольги, одновременно с этим прижимаясь к ее губам своими… жадно в них вгрызаясь, удерживая девушку за шею. Замычала, пытаясь вырваться, но я сжал сильнее пальцы и еле сдержал стон от этого прикосновения. Вкусно…даже так. По телу прошла волна. Я кусал её губы: верхнюю, нижнюю, и с трудом сдерживал стоны дичайшего удовольствия. Пока не почувствовал, как она оседает в