Аннемари и капитан - Карл Векен

— У меня есть подарочек для «Принцессы», — сказал он и показал мне маленькую фарфоровую куколку — наверное, у сестры стащил. — Давай пошлём ей по почте!

Куколка была без одежды, а потому мы подрисовали ей фантастический наряд, размалевали лицо, будто она клоун, привязали на ручки и ножки разноцветные бантики и положили её в коробочку.

— Нужно ещё письмо написать, — сказал Гансик, — знаешь, такое, с подковыркой!

Я написал нахальное, глупое письмо и положил его в коробку. Сердце у меня билось сильнее обычного — я и сам понимал, как плохо поступаю. Но остановиться всё равно уже не мог.

Мы надписали адрес, потом написали кому:

«Фрейлейн Аннемари».

Уходя, Гансик взял коробку с собой, чтобы отправить бандеролью.

Как только я остался один, мне стало стыдно, что я так и не нашёл никаких хороших слов для Аннемари. Я побежал догонять Гансика, но он уже сдал бандероль в окошко почты.

— А зачем тебе опять понадобилась коробка?

— Да так. Мне ещё там кое-что смешное в голову пришло, — сказал я с кривой усмешкой. — Пусть не воображает…

Всё мне опротивело. Фриц вообще со мной не разговаривал, а с Аннемари разговаривал слишком уж весело. На тренировке на другой день она стояла за его воротами, а меня словно и вовсе не замечала. Что бы я ни делал — играл головой, отнимал мяч, забивал гол — ноль внимания. Под конец я просто не выдержал — подошёл поближе, твёрдо решив заговорить с ней. Я совершенно точно решил с ней заговорить! Но тут она повернулась ко мне спиной и протянула Фрицу большое яблоко.

— Пора тебе, капитан, извиниться перед Аннемари, — бросил мне Фриц через плечо.

Они, смеясь и болтая, покинули поле. Я готов был сам себя отлупить от злости.

«Да, — думал я, — без радости человек жить не может. Сегодня же вечером пойду к ней. Но и она могла бы держаться не так уж неприступно. Всё-таки я её старый друг и вообще капитан команды. Неужели она всё, всё забыла?»

Я бы и поверить не мог, что она умеет смотреть так презрительно и равнодушно. Словно холодным душем обдает.

— Воображала, и всё тут! — бубнил Гансик. — Девчонки — они все такие!

Но на этот раз я собрался с духом и возразил ему.

Гансик тут же со мной согласился.

— Ну да, вообще-то она, конечно, исключение, но в данном случае…

Дома мне сказали, что пришла бандероль. «Господину такому-то». Я сразу узнал прямой красивый почерк Аннемари. Гансик точно так же, как и я, умирал от нетерпения. В посылке оказалась всё та же фарфоровая куколка. Бантики на её руках и ногах были изрезаны в конфетти. Мое письмо, разорванное на мелкие кусочки, лежало тут же.

— Ну вот, сам видишь, — презрительно хмыкнул Гансик, — все они такие. Воображалы!

А ещё мы нашли там записочку:

«Не ходи надутый, как индюк, а то лопнешь!»

И тут я принял решение: играть в финале так, чтобы обо мне заговорил весь город. Уж тогда-то…

Наш «Союз четырёх» распался.

Мы с Аннемари проходили друг мимо друга, не замечая друг друга.

— Ты что, поссорился с Аннемари? — спросила меня мама. — Почему она к нам не заходит?

Мама её любит.

Я скрыл моё огорчение и сухо ответил:

— Да я её и видеть-то не хочу… Глупа, да ещё воображает!

— Нет, вы только послушайте! — сказала мама с какой-то странной улыбкой. Неужели она меня раскусила? — К девочкам надо относиться по-рыцарски!

Я готов был разреветься. Но я утешал себя мыслью о финале: вот я вам всем покажу, на что я способен! Каждое утро я ощупывал мускулы, подтягивался, прыгал… Я был в форме как никогда. Я заметил, что Фриц поглядывает на меня с удивлением. Но он не говорил ни слова. Он тренировался в прыжке за мячом, летящим в ворота, и был тоже в великолепной форме.

Наконец наступил долгожданный день.

И как раз в этот день учитель Юхт не пришёл в школу. Так что нашей команде пришлось выходить на поле без всякой моральной поддержки. Как только мы вышли, я сразу заметил, что Аннемари стоит неподалёку от Фрица за нашими воротами, а не как обычно, напротив центра, где играю я.

«После матча я с ней поговорю. По-настоящему, как друг», — поклялся я сам себе. Она не удостоила меня ни единым взглядом.

Мы сразу заметили, что у команды школы имени Гейне хороший тренер. В первые же минуты игры они трижды молниеносно пробились к воротам. Долговязый центральный нападающий был новичком у них в команде. Он играл с бешеным натиском и довольно грубо. Но Фриц ловил все мячи. Ребята и девчонки из нашей школы поддерживали его аплодисментами и выкриками. Аннемари один раз даже пожала ему руку через сетку. Она — вратарь гандбольной команды нашей школы и чуть ли не лучше Фрица защищает ворота.

На десятой минуте я забил первый гол.

Вне себя от радости мы помчались назад, к центру поля. Такое преимущество в начале игры здорово вдохновляет. Я покосился на Аннемари. Она не обращала на меня внимания.

«Ну погоди! — думал я. — После пятого гола ты изменишь своё отношение!»

Но уже через несколько минут счёт сравнялся. На табло стояло: 1:1. На этот раз ликовала команда школы имени Гейне.

Обернувшись назад, я увидел, что Фриц массирует правую ногу. Я испугался. Если сейчас он не выложится до конца, мы пропали.

Капитан должен держать в поле зрения всю команду, предвидеть все возможности.

Оказавшись поблизости от ворот, я негромко спросил:

— Эй, Фриц! Что с коленкой?

Он пожал плечами, но я видел по его лицу, что с ним творится что-то неладное.

Главное, чтобы никто из команды этого не заметил — такое может ослабить силу натиска. Я сделал знак защитнику Гансику: «Внимание!» Он понял меня, и я уже мчался дальше.

Мяч попал мне под ноги. Я погнал его вперёд, обыграл нападающего, полузащитника и защитника, обошёл вратаря и забил мяч в ворота. Зрители ревели от восторга.

Ну, а Аннемари? Её это, видно, не волновало. Но Фриц радовался.

Теперь на табло стояло: 2:1. В нашу пользу.

За пять минут до конца первого тайма Длинный, нападающий школы имени Гейне, сравнял счет: 2:2. Когда Фриц поднялся, я точно заметил, что он хромает. Он говорил с Аннемари. Выражение лица у неё было озабоченное.

За несколько секунд до конца тайма Фриц пропустил мяч, который моя кошка и то взяла бы. Фриц хромал! Молча мы отошли к центру поля, и тут раздался свисток судьи.

Фриц ковылял. Я подбежал и подставил ему плечо.

— Что с тобой, Фриц? — с тревогой спросил я.

— Колено, — сказал он. — Дело скверное — боюсь, не потяну… Но ты сегодня в блеске, Пауль!

Я покраснел от гордости.

— Ты тоже, Фриц. Но потом вдруг что-то случилось, да?

— Я в самом начале как-то неловко упал на колено, — с убитым видом сказал Фриц. — Пожалуй… — Он замолчал.

— Что «пожалуй»? — спросил я, предчувствуя самое худшее.

— Пожалуй, мне больше незачем выходить на поле. Слабак на воротах против Длинного — это потерянная игра. — Он нахмурился: не от боли — от злости, конечно, и тихо добавил: — Они уже заметили…

В раздевалке наша команда встретила нас молчанием. Кто сидел, кто лежал, отдыхая после игры, все словно пришибленные. Правильно поняли положение.

— Позови Калле Бергера! — сказал я Гейнцу Вайсману, когда он принёс нам лимонад. (Гейнц сам не играет, но знает все команды Европы и почти всех игроков.)

— Есть, капитан! — Он бросился бегом выполнять команду.

Калле Бергер, вратарь седьмого «А», проворный малый, размышлял я, только вот тренировки ему не хватает. И всё-таки он неплохо стоит на воротах. Годика через два из него выйдет вратарь не хуже Фрица. Но нам-то нужен сегодня хороший вратарь против этого Длинного. И кроме того, Калле слишком мал ростом.

— Калле Бергер? Слабоват! — вздохнул Иохен Патцер. Он вместе с Гансиком играет в защите. Да и по толщине они с Гансиком — два сапога пара.

— У кого есть лучшее предложение? — спросил я. Капитан должен не просто командовать.

Началось обсуждение. Результат был такой: Калле Бергер слаб против нападения школы имени Гейне. Однако другого решения нет. Нам придётся не отходить от наших ворот, но в какой-то момент по знаку капитана попробовать прорваться вперёд.

— Как вытащу платок из кармана — значит, пора, — объяснил я команде, — тут уж давай на всю катушку!..

— Тише! — ребята показали на дверь. — Там…

Кто-то вошёл к нам в раздевалку. Незнакомый мальчишка в спортивном костюме. Мы замолчали. Я обернулся к этому парню и спросил:

— Тебе чего?

Слова застряли у меня в горле. Передо мной стояла Аннемари, одетая в спортивную форму — трусы и свитер. На голове кепочка, под которую она спрятала косы. Щека и подбородок в грязи.

— Я стою на воротах, — спокойно сказала она, обращаясь к Фрицу; ко мне она повернулась спиной.