Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ) - Дана Арнаутова

— Кому? Монтрозу?

Тьен Чисхолм рассмеялся густым звучным смехом, на диво искренним.

— Моя дорогая Маред… Если бы я считал вас дурой, то не пришел бы к вам с таким предложением. Допустим, расскажете. И что? Кроме декана эти снимки могут оказаться в почтовых ящиках ваших соучеников и соучениц. Или уж прямо в редакциях газет, из тех немногих, что могут напечатать подобную непристойность. Ваше прелестное тело они в нужных местах прикроют, а вот лицо — точно нет. И как лэрд Монтроз вас от этого защитит? Если предположить, конечно, что он захочет… Думаю, в таком деле его будет волновать собственная репутация, а не ваша.

— Вы…

Маред запнулась, уронив руки на стол, почти касаясь пальцами ярких блестящих прямоугольников. Чисхолм, хмыкнув, сгреб их, перевернул, оставив на столе, но лицом вниз.

— Не стесняйтесь, дорогая тье, договаривайте. Обругайте меня, что ли. Я не обижусь. Мне вас действительно жаль, поверьте…

Голос у него был обволакивающий, мягкий, исполненный сочувствия. Теперь, пожалуй, искреннего, а не напускного, как в начале разговора. Или нет? Словно обертки с йольского подарка с тьена Чисхолма слетали маски — одна за другой. Оставляя — что? Думать еще и об этом Маред было невмоготу, так что она просто подняла взгляд и посмотрела в непроницаемое лицо, исчерченное веселыми цветными отблесками.

— Почему… я?

— Вас он выбрал сам, — просто объяснил Чисхолм. — Лишнего не доверит, но и подозревать будет меньше, чем кого-то другого. Подобраться к Монтрозу на службе не так уж сложно, а вот дома… Домой он очень редко кого-то приводит. А чтобы пригласить жить… Вы видели его фаворитку? Нет? Ну, неважно… Эта девушка с ним уже несколько лет, но до сих пор на положении служанки, прибегающей по вызову. Или дрессированной собачки. Да вы и сами видели, как легко Монтроз унижает и использует людей. Вам ли его жалеть, Маред?

— Я не жалею… Просто…

— Вам нелегко, знаю. Смиритесь с тем, что выбора у вас нет. Мир власти и денег — жестокий мир, милая Маред. И вы, и я не более чем пешки в его играх.

Чисхолм снова налил сока, покрутил стакан в толстых пальцах.

— Никто не позволит вам отказаться, понимаете? Такую возможность, как свой человек рядом с Монтрозом, упустить нельзя. Утешайтесь тем, что зато вы сполна отплатите ему за обиду.

— Отплачу? Вы хоть понимаете, что он будет со мной делать? Я…

Маред с отвращением слышала свой жалобный голос, но все-таки продолжала:

— Я никому ничего не скажу. Найдите кого-нибудь еще, пожалуйста… У вас же есть деньги… Ради Брититы, он же извращенец!

Чисхолм смотрел на нее молча, и в выцветших голубоватых глазах под белесыми ресничками Маред почудилось сочувствие.

— Отпустите меня, прошу. Я не смогу. Даже если соглашусь — не выдержу! Да меня тошнит от одной мысли о лэрде Монтрозе, я не смогу притворяться!

— Вам и не нужно, — тихо сказал Чисхолм. — Думаете, Монтроз не понимает этого? Вы для него ценны именно тем, что не похожи на его обычных женщин.

И он все равно вас не отпустит. Это вопрос времени. Если откажетесь, он придумает что-то другое. Возможно, куда более жестокое, чем попытка вас купить. Моя дорогая Маред, лэрд Монтроз привык получать все, что хочет. За ним след поломанных судеб, принуждение, шантаж и насилие. И если бы не мы, то вы остались бы с ним один на один. Это ваш единственный шанс выпутаться из этой истории целой и невредимой. Кстати, он обещал взять вас на работу и позаботиться о будущем? Очень скоро у Монтроза не станет его знаменитого юридического дома. Точнее, он будет уже не его. И останетесь ли вы там работать, будет зависеть уже не от него.

— Вот как? — вымученно улыбнулась Маред. — Хорошо, я все поняла. Или вы делаете из меня шлюху в глазах всего Лундена, или я становлюсь ею по-настоящему, но тихо? И чем вы лучше Монтроза, тьен Чисхолм? Он будет развлекаться, а вы снимать сливки. Если он меня разоблачит, то сотрет в порошок, а вы снова ни при чем?!

— Тише, тише… Ох, до чего нервные девицы пошли… Вот, глотните-ка сидру…

Чисхолм чуть ли не силой всунул в дрожащие пальцы Маред стакан, отмахнулся от выглянувшего из кухни официанта.

— Кричать-то зачем? Да, все именно так. От первого до последнего слова. Я негодяй и подлец, разумеется. Только выбора у вас нет, моя дорогая. Слышите? Монтрозу вы интересны с чистой репутацией. Малейшее пятнышко — и он вас к своему драгоценному «Корсару» на пушечный выстрел не подпустит. А вот развлечется все равно с превеликим удовольствием. Только тогда уже не будет ни Университета, ни службы у королевского стряпчего, ни репутации. Ничего не будет, моя милая тьена Маред. Поэтому вы уж потерпите…

Маред подняла стакан к губам, но так и не смогла отпить: зубы стучали о край. Так же ловко вынув стакан из ее пальцев, Чисхолм заглянул ей в лицо.

— А будете умницей — не пожалеете. Он вам сколько времени на размышление дал? Тьена Уинни? Маред! Я к вам обращаюсь.

— Не… де…лю…

— Вот и славно. Позвоните ему, назначьте встречу. Ничего не изображайте, он и так поймет, что вам нехорошо и гадко. Пусть, это правильно. Поторгуйтесь только. Потребуйте гарантий безопасности, например. Вы ведь боитесь, это тоже правильно и понятно. Пусть обещает, что не станет вас огнем пугать и все такое…

— Перестаньте, — попросила Маред, съежившись на стуле, будто вокруг мела вьюга, а не дул теплый летний ветерок. — Хватит. Я поняла…

— А раз поняла — то и хорошо. Не бойтесь, Маред. Если все обернется совсем уж плохо, мы вам поможем. Без присмотра не останетесь.

Лучше бы он этого не говорил. Если присмотр и будет, то уж точно не ради безопасности Маред.

— И… что мне делать?

— Ничего. Пока — ничего. Живите, работайте в его конторе, извлекайте максимум пользы. Мы вас сами найдем и скажем, что нужно. И без глупостей, Маред, очень вас прошу. Главное, не вздумайте поверить Монтрозу. Вы для него игрушка на несколько недель. Побалуется и выкинет…

Голос человека напротив еще нудел что-то, но Маред, сжавшись внутри в комочек всем своим существом, только ждала, пока это закончится. И дождалась. Чисхолм, поняв, что толку от нее больше не добиться, вздохнул и встал.

— Ладно, вы и вправду умная девушка, сами разберетесь во всем.

— Номер, — бесцветно сказала Маред.

— Мой?

— Монтроза. Я его стерла…

— А, конечно!

Взяв салфетку, Чисхолм достал карандаш, быстро написал на ней номер, не заглядывая в фониль, подвинул к Маред. Сжав в руке мягкий листок бумаги, Маред тоже поднялась и, не глядя на человечка в мятом камзоле с пятнами пота, вышла из-под навеса. Мельком подумала, что надо бы расплатиться за кофе, но возвращаться оказалось невмоготу. Ничего, Чисхолм заплатит. Камерографии ему наверняка дороже обошлись…