Чёрный утёс - Лука Каримова

Хаос открыл глаза – серебристый свет луны освещал край ублиета. У противоположной стены «мешка» в полу темнела дыра, а на камнях налипли чешуйки предыдущих заключенных.

«Форкий часто сюда попадал за нарушения, а теперь и я здесь».

Днем его вновь допрашивали, но он молчал. Что может сказать тритон, не просто осмелившийся оставить пост, а нарушивший установленные королевой границы?

«О приказе Эриды охранять Нокте известно лишь отцу, Эфиру и мне. Фантастическая история о Сирене покажется имбрийцам вымыслом, жалким оправданием, чтобы избежать казни. Никто не поверит в то, что королева Сорфмарана могла сотворить подобное чудовище, скармливать ему тритонов и отбирать их жемчужины. Аргалид не позволит нарушить мирное соглашение с людьми ради осмотра грота, – Хаос невесело усмехнулся и зашелся сухим кашлем. – Они даже не спросят меня о доказательствах. Ими управляет предубеждение против таких, как я. – Перед его глазами стояли образы тритонов, чьи кости давно сгнили в гроте под дворцом. – Возможно, после нашей вылазки королева позаботилась о Сирене. Если этого монстра действительно создал человек, а не стихия». Хаос устало смежил веки и представил Нокте. Образ девушки больше не вызывал отвращения.

Тритон опустился на бок, но сон не шел. Из узкой щели над полом, в которую мог бы протиснуться или очень худой человек, или же тритон, повеяло сквозняком. Провал уводил во мрак. Приложив щеку к холодному полу, Хаос увидел странное мерцание, сменившееся ослепляющим пятном света: оно дрожало, будто кто-то зажег с противоположной стороны свечу и сквозняк трепал ее огонек. Что днем, что ночью тритон видел в этой щели лишь темноту, но никак не выход.

– Кто здесь?! – просипел тритон, придвинувшись и просунув туда голову.

Раздался шорох, и Хаос увидел две босые ступни и подол черного платья. Тонкая бледная ладонь легла напротив места, где лежал тритон. Яркий огонек свечи окончательно ослепил Хаоса, и он часто заморгал, морщась и шипя.

Свет стал совсем тусклым, но тритон разглядел осунувшееся лицо Нокте, девушка поманила его к себе.

– Здесь слишком узко, – выдохнул он, но все же стал протискиваться в щель, обдирая чешую о камни.

«Вероятно, именно так Форкий отсюда и выбирался», – подумал Хаос, задыхаясь и сожалея о том, что доверился девушке и угодил в эту ловушку между полом и потолком.

Воздуха как будто не хватало, сердце гулко стучало, грудь жгло и кололо. Казалось, эта пытка не закончится никогда и он задохнется, останется здесь, зажатый в каменных тисках, навсегда.

Хаос почувствовал свободу, когда Нокте устроила его голову у себя на коленях. Вздох облегчения вырвался из мужской груди.

Девушка позволила ему отдышаться и указала на небольшое окошко в стене. Света хватило, чтобы тритон увидел проход. Фитиль окончательно погас. Она помогла Хаосу встать, и тот последовал за ней. Тритон с трудом брел по коридору и поднимался по ступеням, миновав лестницу только благодаря поддержке Нокте. Черные коридоры показались ему бесконечными.

Нокте остановилась на перепутье и потянула пленника к гроту Сирены.

– Ты не в себе! – процедил Хаос, но она даже не обернулась, и тритон поковылял за ней. Открывшаяся пустота повергла его в шок.

– К-куда она пропала?

Хаос нырнул в темную воду бассейна, изучил дно и выбрался на поверхность. Сиреной здесь даже не пахло. Безучастная Нокте села в углу пещеры. Сдвинув деревянный настил в сторону и открыв дыру в полу, девушка смотрела на колышущиеся морские волны.

«Все напрасно», – подумал Хаос, лежа на спине и раскинув руки. Темная вода благотворно влияла на него, быстро возвращая силы. Тритон сделал глоток и озадаченно сдвинул брови. «Вода из Сомбры? Откуда она здесь?» Окончательно придя в себя, Хаос выбрался из бассейна и подошел к Нокте.

Девушка все еще вглядывалась в море, будто чего-то ждала. Возвращения Сирены?

– Ты уже знала, что ее здесь нет, – вымолвил тритон, встретившись с Нокте взглядом.

В полумраке глаза девушки гипнотизировали Хаоса, как голос Сирены. Завороженный, он наблюдал, как тонкий палец приоткрыл его рот, коснулся острого клыка. На кончик языка упала капелька крови. Хаос почувствовал сладковатый вкус и осознал, почему чудовища никогда не пытались напасть на Нокте. Она была единственным существом, которому они доверяли и оберегали. Принцесса утратила хвост, возможность колдовать, но осталась прежней дочерью стихии.

Нокте отвела ладонь в сторону и надавила на подушечку проколотого пальца, уронив несколько капель в море. Мгновенно волны разбушевались, гневно ударяясь о скалы. Хаос не успел понять, что случилось, когда почувствовал толчок в плечо. Опускаясь в пучину, он видел опечаленное лицо Нокте. Девушка подняла руку, будто прощалась с ним.

Мощное тело серпенса, вызванного кровью принцессы, подбросило тритона. Хаос вцепился в один из его плавников, пытаясь управлять змеем. Но монстр не слушался приказов наездника, унося его подальше от Имбры.

Глава 8

Наблюдая за игрой волн, рисующих узоры из морской пены, Нокте хотелось упасть в их объятия и больше не подниматься. Агнес нет, Хаос уплыл, она осталась совсем одна среди холодных каменных стен. Скользя по гроту задумчивым взглядом, девушка нахмурилась. У противоположной стороны бассейна, рядом со ступенями возвышался стол, так часто виденный ею во снах. Казалось, перед ней как наяву стоял и незнакомец, колдующий над телом Сирены.

Толкнув деревянный настил и прикрыв им дыру, девушка подошла к столу. Коснувшись ладонями гладкого камня, она представила, как незнакомец разделывал здесь ее собратьев, извлекал жемчужины.

«Я утратила свою магию, но отчего-то продолжаю видеть эти тревожные, странные видения. Агнес обладает даром предвидения, может, и во мне остались крупицы той же силы?»

Пробежав пальцами по краю стола, Нокте задела выступ под столешницей и, нагнувшись, разглядела фигурку рыбки, как и в подвале возле темницы Хаоса. Задвижка с лязгом повернулась, и в стене образовался проем. В тайнике Нокте на полках стояли четыре колбы. В их мутной жидкости замерли эмбрионы. У всех оказались сросшиеся в хвост ножки, над которыми светлели шарики, очень похожие на жемчужины. У Нокте перехватило дыхание. Страшная догадка отдалась колющей болью в сердце, холодная волна прокатилась по телу. Дрожащими руками девушка провела по стеклянной поверхности одной из колб, отвинтила крышку и сунула пальцы в жидкость, пахнущую затхлой морской водой. На дне колб лежали жемчужины убитых тритонов. От увиденного девушку стошнило. Левую половину тела будто сковало льдом, лицо перекосило. Здоровыми пальцами она стала сгребать перлы. Пустые жемчужины, утратившие всю свою магию, казались ей самым ценным в гроте. Девушка прижала их