Слезы огня - Нелли Макфазер

После смерти Селесты отец полностью исключил нас с матерью из своей жизни, и мы, как могли, пытались утешить друг друга. Я хотела отговорить ее каждый вечер принимать таблетки, но бесполезно. В конце концов, я оставила всякие попытки общаться со своими родителями. Одна убивала себя валиумом и водкой, другой был абсолютно поглощен политическими скачками, в которых он подумывал принять участие. В конце концов, я должна была думать о своей жизни и карьере.

Мне предложили выпустить альбом, в который бы вошли все мои песни. Но это не самое главное. Я должна была впервые выступить в известном кантри-шоу почти ровно через месяц после смерти Селесты. Меня эта дата вполне устраивала: за это время, может быть, меня перестанут преследовать воспоминания о сестре.

Перед своим выступлением я страшно нервничала. Рой – просто чудо, и все в Нашвилле просто обожают его, – вытолкнул меня на сцену. Когда я увидела переполненный зал, я едва не умерла от страха. Но каким-то образом я начала петь, и где-то на середине первого куплета я поняла, что это – успех, и начала им наслаждаться.

Меня вызвали на «бис», и, дрогнувшим голосом я сказала, что следующая песня прозвучит в честь моей погибшей сестры.

После концерта меня забрал Харрисон, и мы оказались очень близки к тому, чтобы изменить свои обычные отношения. Но в эту ночь я готова была любить любого мужчину, и у Харрисона хватило здравого смысла понять это.

Я никогда не забуду эту ночь. Одну причину я уже назвала.

А вторая – в эту ночь я впервые увидела женщину на горе. Я подумала о том, что рассказывала Азалия: привидение Дайаны появляется, когда в Монкере происходит что-то плохое.

Я пыталась убедить себя, что ее появление – это всего лишь реакция на событие. Но почему-то я знала, что должно произойти нечто, и я буду очень важной его частью.

Как это ни странно, но мои родители одобрили мое решение посетить психиатра. Отец даже предложил заплатить за это, добавив, что мне нужно взять с собой мать.

Но мать отказалась. Как я теперь понимаю, вероятно потому, что доктор запретил бы ей принимать валиум.

Доктор Вэлкофф был очень странным маленьким человечком. За время своих посещений я очень привязалась к нему. Я перестала утаивать от него свои сны или то, что перед тем, как мне приходило видение, я видела маленькие искорки света. Через год я уже полностью доверяла ему. Я рассказала ему все о сестре и о наших с ней отношениях, о Ройсе, об отце, о Харрисоне и моей музыке.

Когда я пришла к нему через неделю после своего самого странного и продолжительного путешествия в прошлое, я готова была обсудить его во всех деталях и попытаться понять, почему все казалось таким реальным.

– Я рассказывал тебе о вселенской памяти?

– Немного. Вы говорили, что у всех у нас есть врожденное знание об определенных вещах.

– У тебя на лице написана какая-то мысль.

– Это глупо, конечно, но я кое о чем подумала. Если я ухожу в прошлое и живу там как Дайана, то возможно ли, чтобы она тоже возвращалась и жила во мне?

Доктор Вэлкофф отклонил это предложение.

– Генетическая теория нравится мне гораздо больше. Мы знаем, что определенные хромосомы передаются из поколения в поколение, что у них есть своя память, и те, кто наследует эти хромосомы, ведет себя определенным образом или обладает какой-то особенностью, потому что это «у него в крови».

– Когда, вы думаете, я снова могу уйти?

Мне было очень интересно узнать, что случится с Дайаной, когда вернется Андрэ. Что если он выгонит из Монкера ее, Шона и ребенка, которого они ждут?

Я знала о прошлом Дайаны, но только до определенного момента. Теперь же мне хотелось знать ее будущее.

– Доктор, я хочу, чтобы вы помогли мне контролировать эти путешествия в прошлое.

– Я читаю ваши мысли, леди, и мне они не нравятся.

Я взволнованно схватила его за руку.

– Но вы же знаете, что это будет гораздо безопаснее!..

– Ты просишь меня использовать гипноз, чтобы ввести тебя в состояние регрессии. Я не могу этого сделать, Фэйбл. Сейчас в твоем сознании происходят какие-то процессы, которыми управляет твое подсознание. Если я прибегну к гипнозу, это будет очень опасно. Я ведь не знаю всего, что хранится в твоей памяти. Я могу добраться до того, что лучше было бы оставить в покое.

Мой энтузиазм поостыл под напором его логики.

– Я не подумала об этом. Вы правы.

– Лучше оставить пока все как есть. Почему-то я думаю, что кто-то следит за тем, чтобы ты не пострадала от этих странных экспериментов. Если мы начнем использовать современные психологические методы, то цепочка, соединяющая тебя с Дайаной, может запутаться или порваться.

Такая возможность привела меня в отчаяние. Дайана так сильно любила Андрэ, что даже через года я была способна осознать это.

Но у меня ведь были свои сердечные проблемы сейчас, в двадцатом веке. И мне не нужны еще и дополнительные из другой эпохи.

По дороге домой я раздумывала о том, что доктор сказал насчет кого-то, следящего за мной.

– Как ангел-хранитель, – подумала я вслух.

Это была приятная, но не новая для меня мысль. Еще когда я была маленькой девочкой, я иногда чувствовала чье-то присутствие, как будто прикосновение крыла ангела.

Эти раздумья привели меня к новой песне. Я напевала различные мелодии и пыталась подобрать подходящие для нее слова к песне «На крыльях ангела». Войдя в дверь, я уловила аромат любимого блюда Азалии, которое она всегда готовила на старой плите.

– Боже, это рагу пахнет просто восхитительно!

Негритянка, стоявшая у плиты, повернулась и подарила мне широкую белозубую улыбку. Я поняла, что в горшке на плите был цыпленок и что поваром была не Азалия, а Пруди.

Я вошла в кухню древнего Монкера, и Дайана была голодна, как и любая женщина, которой нужно «есть за двоих».

Глава 9

Осень 1859

– Вы сегодня такая красивая, миссис Диди.

Пруди и ее муж Руфус быстро стали друзьями Дайаны. В ее новой жизни Дайане нравилось все: зеленые холмы, гора, поднимающаяся из-за большого дома, теплая кухня и еще более теплая дружба рабов Монкера, как будто это была ее семья.

Дайана уже чувствовала себя лучше. Она подсчитала, что она уже на третьем месяце.

– Этот цыпленок пахнет просто восхитительно, Пруди. Отнесу-ка я поднос миссис Аурэлии. Она была очень бледной, когда я принесла ей утром кофе и сладкие булочки.

Дайана уже успела полюбить хозяйку Монкера. Аурэлия Деверо была настоящей леди. Дайана поняла это с их первой встречи.

– Надеюсь, она не заболеет снова, – сказала Пруди, щедро накладывая рагу в красивую фарфоровую тарелку.

– А чем она болеет, Пруди?