Архат - Александр Александрович Носов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я есть все. Я есть везде, в каждом предмете, в каждом человеке. Это невероятно».
Понятия «я» и «мое» исчезали, не оставив ничего кроме постоянного теплого потока переполняющего ум и тело блаженством. Душевное состояние преисполнилось возвышенным счастьем. В сравнение, с которым все удовольствия, какие только Лука испытал на протяжении жизни, казались тусклыми и пустыми.
Лука пропустил обед, не отвлекаясь на колокол, и весь день провел в этом состоянии всеблаженства. Вечером он открыл глаза и не застал старика на своем привычном месте. Лука вышел на улицу, окрашенную мягким светом заката. Потоки теплого воздуха приятно обдували его лицо. Он смотрел на мир вокруг глазами полными радости, удивляясь окружавшей его красоте. Краски стали сочнее и глубже. Словно опьяненный экстазом, он медленно прогуливался по скромным владениям старика и не мог насытиться свежим запахом леса. Он больше не испытывал одиночества, восторг и радость были его спутниками. При ходьбе ощущалась необычайная легкость. Без всяких усилий его пластичное и невесомое тело словно плыло по воздуху. Впервые за свою жизнь он чувствовал себя по-настоящему комфортно в собственном теле. Ум прибывал в глубоком спокойствии. Нескончаемый внутренний диалог сменила тишина. Вопрос «зачем жить» теперь стал не уместным, так как Лука ощущал, что он и есть жизнь. Он находился в абсолютной гармонии со всем мирозданием, и каждый миг был для него священным.
Возле пруда он увидел старика и незамедлительно подбежал к нему.
– Я как будто обрел свой внутренний рай! – обратился он к старику, не сдерживая радости. – Почему я раньше не замечал всей красоты вокруг?! Мне будто сняли мрачный фильтр с глаз.
– Человек смотрит не глазами.
– А чем же?
– Человек смотрит через глаза. Как ты думаешь кто смотрящий?
– Я? Вернее мой мозг.
– Или твоя душа?
– Скорее всего.
– Когда она меняется, то происходит и смена того, как она видит. Чем чище душа, тем чище мир вокруг. К тому же на подпитку мысли образа себя уходит много энергии, теперь она освободилась, и движется спонтанно в том направлении, в каком требует настоящий момент, как следствие ты видишь вещи такими, какие они есть без иллюзий, – пояснил старик.
– Со мной происходит что-то невероятное.
– Ты видишь, как все меняется в твоем теле. Вокруг тебя так же и происходят постоянные изменения. Нет ничего постоянного кроме души и Творца, который есть любовь. Все остальное эфемерно и не более чем миражи сновидений. Раньше ты слышал об этом и читал в книгах, теперь же знаешь из опыта. Пламя твоих страстей и привязанностей угасает, раньше они делали тебя несчастным. В глубинах ума ты разглядел всю их никчемность и приобрел понимание того что понятия «я» и «твое» – не более чем иллюзии, хотя и весьма устойчивые. Иллюзии держат нас в клетках. Тяжело всю жизнь провести в труде на благо рабовладельца, но еще тяжелее, когда ты сам себе рабовладелец. Истинная свобода лежит за пределами иллюзий, и сейчас ты близок к ней как никогда.
– Я видел вспышку перед глазами и все залил яркий белый свет.
– Этот свет знаменует конец твоим блужданиям в лабиринтах тьмы.
– И что мне делать дальше?
– Продолжай оттачивать свой дух.
XI
На следующее утро Лука проснулся от собственного смеха во сне. Как только он встал с кровати, ему не терпелось приступить к медитации и снова погрузиться в состояние безмятежного счастья.
В предвкушении невесомости и полета он закрыл глаза, сделав глубокий вдох. Весь день он безуспешно пытался вернуть вчерашнее блаженство, но сосредоточенное внимание замечало только легкие вибрации во всех частях тела, а чуть позже в спине и ногах снова проявилась боль.
Уныние полностью овладело им. Он испытывал печаль и разочарование от утраты вчерашнего рая.
«Все исчезло так же внезапно, как и появилось. Неужели все впустую?» – томился он, вопросом сдерживая порыв слез.
Дождавшись вечера Лука, рассказал старику о своей проблеме.
– Все меняется и проходит, счастье не исключение, – ответил старик, внимательно выслушав его. – Отрешенность должна быть не только к боли, но и к удовольствиям.
– Но что плохого может быть в удовольствиях?
– Страдание и удовольствия разные стороны одной медали, они следуют друг за другом, так же как день сменяет ночь. Привязываясь к удовольствиям в настоящем, ты обрекаешь себя на боль в будущем.
– Поэтому некоторые люди находят наслаждение в боли?
– Отчасти. Просто не нужно воспринимать удовольствие как смысл бытия. Критерий – стойкость, в том числе и перед счастьем. Ни к чему не привязывайся ни к боли, ни к счастью. Уподобься воде. Жизнь становиться не обременительной и легкой, если находиться в потоке настоящего момента, где сознание и тело сливаются воедино на перекрестке бытия.
– Я долго думал над этим и раньше… Значит, счастье не цель нашей жизни?
– Оно побочный эффект добродетельной жизни.
– Тогда в чем суть?
– Все мы участвуем в грандиозном сотворении мира вместе с Творцом, но в нашей же власти отказаться от своего подлинного величия разменявшись на ложь и суету. Творец создал каждого человека уникальным отличным от собрата. Принимая свою уникальность, человек становиться цельным и прибывает в гармонии со своей природой. Подавляя ее в приспособленчестве и в подражании из-за попыток угнаться за признанием окружающих, он теряет себя. А потом безутешно пытается найти утраченное в других.
– Мы ищем в других, то, что утратили в себе?
– По большей части. И тебе казалось, что ты нашел…
– Что же я пытался найти в ней? – едва слышно произнес Лука.
– Любовь, утраченную в себе, – уверенно произнес старик – но вместо этого нашел похоть.
– Разве похоть не часть любви?
– Нет. Похоть – обман духовной жажды, где подменен объект. Она выражает потребность заделать течь в одиночестве и приблизиться к Творцу. Целомудрие – путь на небеса.
– У меня сейчас дежавю. Как будто я уже слышал эти слова… – сказал Лука и на несколько минут погрузился в молчание, осмысливая сказанное, после чего спросил: – Почему вокруг столько масок?
– Тому, кто потерял себя, быть подлинным страшно. Посмотри на детей, у них нет этого страха. Они цельны и счастливы, так как не оторваны от источника. По мере взросления система навязывает им свои ценности и комплексы вины, завещая в наследство каждому поколению изуродованные судьбы. Система вынуждает их постоянно носить маски, а со временем люди отождествляют себя с масками и маски начинают жить вместо них. Не зная самих себя, они всю жизнь тщетно пытаются отыскать в суете свое маленькое личное счастье, подобно мухам, что бездумно бьются о стекло и умирают на подоконнике.
– Отчего система так работает?
– Система работает сама на себя и живет за счет поедания людей. Она рассматривает человека не как уникальное божье творение с безграничным потенциалом, а как функцию, как один из миллионов винтиков своего механизма. Для нее человек не более чем строительный материал. Поэтому система ломает дух и подавляет волю, делая человека мягким как пластилин, чтобы подчинить своим правилам и удерживать в отведенных рамках всю сознательную жизнь.
– Если система так жестока и не знает сострадания, тогда почему люди сами допускают, чтобы она питалась ими?
– Как только ребенок становится более сознательным, учится ходить и говорить его забирают у родителей на пять дней в неделю туда, где посторонние люди воспитывают его. Они решают, когда ему есть, спать, гулять, во что можно играть, а во что нет. Потом школа, где его пичкают информацией зачастую непригодной для жизни, нагружая левое полушарие мозга, оставляя по минимуму свободного времени. Умным считается тот, кто гонится за ложными символами в виде оценок и может точно повторить закладываемую в него информацию. Школы не учат рассуждать и критически мыслить. Такой задачи не ставиться, потому что школа – конвейер рабов.
Учебные заведения кидают в жизнь своих выпускников, не знающих основного. Они выходят неуверенными, забитыми,
