Натянутый лук - К. Паркер

— Тебе, сержант, попался коллекционный экземпляр. Который?

Сержант показал.

— С ним все будет в порядке, — сказал Харзио. — Мышца пробита по диагонали, некоторая потеря крови, но ничего серьезного. Мы нашли его, когда он бродил туда-сюда. Забрался в запертую овчарню и не смог оттуда выйти. — Сержант Харзио ухмыльнулся. — Как думаете, сколько он стоит?

Горгас пожал плечами.

— Так сразу не скажешь. Такого рода вещицы продаются не каждый день. Впрочем, цифра может быть четырехзначной. Запросто.

Харзио присвистнул.

— Неплохо. Ребята обрадуются. Значит, вылазка того стоила.

— Если, конечно, мы решим требовать за него выкуп, — продолжал Горгас. Лицо сержанта сразу же помрачнело. — Эй, не волнуйся. Если мы и оставим его себе, я прослежу, чтобы вы были справедливо вознаграждены, так что ребята ничего не потеряют. А тебе, в сущности, даже будет лучше; я об этом позабочусь.

Лицо сержанта расплылось в улыбке.

— С вами всегда приятно иметь дело, шеф. А с ним что? Мы остановили кровотечение, и он как будто бы в порядке, но… но теперь мы знаем, что он стоит кучу денег…

Горгас кивнул.

— Я отправлю его утром при первой же возможности. — Он наклонился к неуклюже сидящему человеку и сам осмотрел его. — Спит, — проговорил Горгас, — а это добрый знак. Выкарабкается. Накиньте на него одеяло и перенесите под навес, пока снова не пошел дождь. И приставь часового на всякий случай.

Он зевнул. Было бы чудесно улечься сейчас в постель, да не удастся; слишком много дел. Когда Горгас снова обернулся на общинный дом, кто-то дернул его за рукав.

— Сведения о потерях, — доложил солдат, — насколько мы сумели подсчитать. Сто семнадцать убитых, тридцать один пленный. Мы потеряли четыре человека убитыми, двое серьезно ранены.

Горгас никого из погибших не знал, но все равно было жалко. Это была совершенно ненужная схватка, несмотря на то что все обернулось к лучшему. Тот факт, что они убили сто семнадцать человек, не принес ему никакого удовлетворения, даже наоборот. Внезапное и полное поражение такого масштаба станет для Фонда существенной потерей лица, а значит, последуют ответные меры, вполне возможно, направленные непосредственно против Сконы. Так что радоваться нечему.

Горгас вздохнул и уже не в первый раз пожелал, чтобы человеческий фактор не вмешивался в его дела. Действительно, весь этот район теперь почти наверняка отойдет к Сконе, однако они, с большой долей вероятности, и сами так поступили бы при нормальном течении событий, просто потому, что процентная ставка Сконы ниже и поведение явно не столь тираническое. Весь смысл появления здесь с небольшим экспедиционным отрядом заключался в том, чтобы избежать военных действий. А теперь придется вводить сюда дополнительные войска, может, даже ставить гарнизон, чтобы не дать Фонду перебить в округе все живое, просто в назидание. Совсем не так, размышлял Горгас, отворяя дверь общинного дома, ему нравится вести бизнес; кроме того, у него было неприятное предчувствие, что сестра не придет в восторг от происшедшего.

— Волшебство, — сказал Алексий. Ньесса Лордан кивнула.

— Не философия, — ответила она, не поднимая глаз. — Не метафизически усиленная невербальная коммуникация. Не галлюцинаторные трансы под воздействием наркотика, при которых подсознательный разум участника выстраивает и анализирует уже известные данные с исключительной, тем не менее вполне естественной проницательностью, а потом выдает результат за мистический опыт. — Она зевнула и потянулась за маленькими бронзовыми ножницами. — Магия — просто наука, которую мы пока не понимаем. Вероятно, было время, когда люди считали волшебством лук со стрелами, потому что они делали нечто новое и неожиданное, и немногие понимали, как именно. Но лук и стрелы стреляют, потому что стреляют. Стрела летит по воздуху и поражает цель. Магия тоже срабатывает.

Алексий ждал, когда она посмотрит на него, но Ньесса не подняла взгляда. Чем бы она ни занималась, это, по-видимому, полностью поглощало ее внимание. Кажется, лоскутное одеяло.

— Я не говорю, что не срабатывает, — произнес он. — Я сказал только, что изучал эти вещи на протяжении шестидесяти лет и ни разу не видел ни одного прямого доказательства…

— Ах! — На сей раз Ньесса подняла глаза, чтобы одарить его покровительственной улыбкой. — Эти вещи, говорите вы. Но то, что вы изучали, это наука — философия, математика и тому подобные штучки. Вы не изучали магию. Вы могли лишь прикоснуться к самому ее краешку, занимаясь чем-то другим. Точно так же паяльщик должен немного знать плотницкое дело, однако ему не обязательно уметь прорезать пазы и делать шиповые соединения. Вы говорите, что пазы и шипы никогда не будут работать, поскольку с детства изучали паяльное ремесло и ни разу с ними не сталкивались.

Пока директор откусывала нитку и продевала ее сквозь ушко простой костяной иголки, Алексий думал; потом сказал:

— Признайтесь, вы всегда торгуетесь с истиной? Когда вам встречается какой-нибудь факт, ясный, простой и прямой факт, вы всегда пытаетесь сбить цену, уговорить его пойти на уступки?

Ньесса подняла голову и улыбнулась.

— Всегда. В Городе, когда я впервые попала туда, бытовала поговорка: истина — это то, что правильно для тебя, когда ты можешь позволить себе свежую рыбу семь раз в неделю. Так вот, — продолжала она, глядя на свое рукоделие, — теперь я могу позволить себе все, что пожелаю, в том числе и такое, чего даже не в силах вообразить. Истина — это то, что для меня правильно, а все остальное — предмет торга.

Алексий рассмеялся.

— Давненько я не слышал ее. Только мы говорили, истина — то, что для тебя правильно, когда сидишь в первых трех рядах.

— В Капитуле, — перебила Ньесса, — что означает, ты достиг четвертой степени или выше. Я это ненавидела. — Их глаза встретились, и Алексий увидел в них огонь, которого прежде не замечал. — Знаете, я ненавидела Фонд. Потому что они возомнили себя лучше всех благодаря своим знаниям, А они не знали ничего. Да, в Городе было полно людей, которые обладали знаниями, полезными знаниями: как делать механизмы, как извлекать селитру из мочи, как лечить зубную боль, не удаляя зуба, как изготавливать чистое цветное стекло, как делить столбиком. Назовите все что угодно, и где-нибудь в Перимадее отыскался бы человек, который умеет это делать и которого знают и уважают за его умение и мудрость. А Фонд не мог вытащить затычку из глиняной бутылки без помощи руководства, трех комментариев к нему и чертежа. Позвольте сказать вам вот что, патриарх Алексий. Я знаю о волшебстве больше, чем вы когда-либо узнаете, даже если станете в два раза старше, чем сейчас. Но я научилась этому не в Перимадее и не здесь, и вы не научитесь, если не будете делать то, о чем я прошу, как бы вы ни старались и ни пытались втянуть меня в препирательства, просто чтобы продемонстрировать свой скептицизм. — Она фыркнула и потерла нос тыльной стороной руки. — Впрочем, это был хороший ход. Вы — единственный ученый, который мог бы зарабатывать себе на жизнь по ярмаркам.