Натянутый лук - К. Паркер

Вдруг перед ним — словно враждебное животное встало на дыбы — что-то выросло, какой-то длинный дом, скорее даже лачуга, и он мчался прямо на нее. Джуифрез попытался уклониться, но зацепился за угол и почувствовал, как удар вышиб из него весь воздух. Ноги подкосились, и он грохнулся на спину, ударившись затылком о землю, хотел крикнуть, но не смог. Магистр Джуифрез услышал, как где-то в тумане перед ним заголосила женщина, и увидел своих солдат, бегущих мимо с алебардами наперевес и совершенно беспорядочно. Опять раздались вопли и звон, как будто кто-то бросил охапку металлического лома, а затем первый крик боли, а не ужаса. Наверное, несчастный случай; алебардщик, держа оружие на изготовку, наткнулся на кого-то, простое столкновение, как две повозки наскакивают одна на другую туманным утром на углу улицы. Судорожно пытаясь вдохнуть, магистр Джуифрез услышал одного из своих сержантов, отдающего приказания, — он не разобрал слов, но узнал интонации: строиться, выровнять шеренги, на караул. Еще вопль, совсем близко. Контакт с врагом установлен.

Магистр Джуифрез с трудом сел и заставил себя дышать; этот рефлекс, похоже, из него вышибло, и ему надо было отдавать команды организму, чтобы наполнять воздухом и опустошать легкие. Алебарда наверняка где-то здесь… вот она, скользкая от грязи и неприятная на ощупь, словно нечто мертвое, выуженное из реки. Он подтянул алебарду к себе и с ее помощью сел прямее; колени слабые, дыхание затруднено, боли пока нет, но только благодаря шоку. Как только он сделал осторожный вдох, в тумане перед ним возникла какая-то фигура, высокий мужчина, не солдат, не воин Пятой роты. Инстинкт, который сложил с себя ответственность за дыхание, заставил его нацелить алебарду и нанести удар. Человек так и остался стоять. Острие пронзило насквозь тело, пока лезвие секиры не уперлось в него.

Он, похоже, удивлен. Чему он удивляется? Неужели не знает, что идет война?

Мужчина схватился обеими руками за древко алебарды, открыл рот, чтобы что-то сказать, умер и упал, аккуратно соскользнув с острия алебарды. У него не было никакого оружия. И тогда Джуифрезу пришла в голову мысль: Наверное, это не та деревня. Может, это вовсе не та деревня, где, по донесению наших разведчиков, расположилась рота лучников Сконы для нападения на Бризис. Ох, разве это не?..

Мимо бежала женщина, не замечая его. Магистр Джуифрез наклонился и схватил ее за руку, так что она развернулась и упала на его плечо. У нее был совершенно обескураженный вид.

— Эта деревня, — спросил он, — как она называется? — Женщина глянула на него так, словно перед ней был жуткий сказочный зверь.

— Примен. Это Примен. — Джуифрез поморщился.

— Ты уверена?

— Конечно, уверена. Я тут живу.

— Проклятие, — сказал Джуифрез и отпустил ее руку; ни один кролик не сумел бы убежать быстрее. — Черт возьми, — прошептал он, — не та деревня. Это наши люди, верные подданные Фонда. Какой абсурд.

Он передохнул, собрался с силами, убедился, что дышит ровно, поднялся на ноги; потом сделал глубокий вдох и прокричал команду о прекращении атаки. Как раз в этот момент из тумана вынырнул человек и огрел его по голове табуреткой.

Когда магистр Джуифрез пришел в себя, то услышал голоса; кто-то плакал, вопил и ругался, но уже по-другому. Это были звуки боя. Неправильно, мы напали не на ту деревню, — сказал он сам себе; затем донесся голос с низким, характерным акцентом Сконы, который командовал, стараясь перекричать шум. Все-таки та деревня? — спросил он себя. Нет, не может быть. Джуифрез не сразу сообразил, что произошло; видимо, кто-то как-то прорвался в соседнюю деревню и позвал лучников Сконы на помощь. Чудесно, — посетовал магистр Джуифрез, изумленно качая головой, — я не только устроил бойню не в той деревне, но и ухитрился превратить ее в нашего врага. Как, черт подери, я все это объясню, когда вернусь домой?

К нему шли какие-то люди. Магистр Джуифрез отполз в сторону, как убегающий краб, и спрятался под телом человека, которого убил; из тумана выступили около дюжины мужчин. Глядя из-под руки мертвеца, он не мог как следует рассмотреть этих людей, но на них были кольчуги и шлемы, а в руках луки; в данных обстоятельствах этого ему было достаточно. Джуифрез затаился и молил богов только о том, чтобы не чихнуть.

— … прятаться незачем, — проговорил один из мужчин со сконским акцентом. — Нас в четыре раза меньше, и мы не видим, куда стрелять. Мы даже не должны были очутиться здесь, черт возьми. Надо отсюда убираться, пока можно.

— Ни черта не видно, — подтвердил другой лучник. — Только время теряем. С чего ты, кстати, взял, что в четыре раза?

— Кто-то сказал, — ответил первый. — Говорили, что четыре взвода тяжелой пехоты появились прямо из ниоткуда. Я не против честного боя, но четыре взвода…

— Не нашего ума дело, — перебил третий. — Что надо делать — так это рассредоточиться, окружить деревню и перебить их, когда они начнут выходить.

— И позволить им спалить деревню?

— Разве похоже, что они жгут деревню? Будь реалистом. — Голоса смолкли. Убедившись, что они ушли, Джуифрез отпихнул труп и поднялся на ноги; икры свело, обе ноги пронзили иголки и гвозди, поэтому быстро идти он не мог. Нелепо погибнуть из-за того, что он не может бежать, так как затекли ноги.

Надо на что-нибудь опереться, решил он, стоя на одной ноге, и навалился на косяк лачуги. В конце концов, он в данной ситуации являлся командиром или по крайней мере боролся за это положение со своим противником, вражеским капитаном. Выходило, что все, что он сделал после того, как они бросились в долину, это налетел на стену, убил лояльного крестьянина, глупо ушибся и спрятался от врага. Ерунда, конечно; однако у него есть обязательства в отношении ста пятидесяти человек роты.

Если ему удастся их найти. Туман, во всяком случае, стал гуще, чем раньше. Джуифрез попытался призвать свой мозг к порядку, но его душевный парламент представлял собой неугомонное вопящее сборище. Единственное, что приходило в голову, это попытаться отыскать в тумане кого-нибудь из своих людей. Похоже на абсолютно надежный способ погибнуть, но других идей не было. Поползав на коленях и пошарив вокруг руками, Джуифрез наконец нащупал алебарду. Он с трудом встал, что-то прошептал и шагнул в туман.

То ли это была удача, которая сопутствует храбрым, то ли везение, преследующее дураков, а может, интуитивная прозорливость очень высокого уровня, но почти сразу же он наткнулся на дюжину алебардщиков. Они образовали ненадежную и неуклюжую круговую линию обороны, слегка овальную, где каждый был развернут наружу, от чего солдаты, находящиеся в тылу, шли задом наперед. Поскольку их никто не направлял, а туман оставался непроглядным, их шатало из стороны в сторону, словно компанию пьяных гуляк или команду неопытных гребцов, пытающихся плыть на длинной лодке против сильного течения. Вот они шатнулись и наскочили на амбар, и три солдата с краю чуть было не упали, потом группа изменила направление и колыхнулась в другую сторону. Кричать им было бессмысленно, поскольку солдаты в шлемах с застегнутыми нащечниками расслышать практически ничего не могли.