Зажги свечу - Мейв Бинчи

– Я думал, мы отправляли деньги на одежду.

– Конечно, но недостаточно! Эйлин всегда писала, что купила на присланные деньги новое зимнее пальто, но Элизабет рассказывает, что получала все то же самое, что и дети О’Конноров. Шон давал им всем деньги на кино и прочие карманные расходы. Я немного переживаю, что мы могли отнестись к затратам слишком беспечно.

– Разве ты не написала им письмо с благодарностями? – недовольно спросил Джордж.

– Написала-то написала… но ведь они столько сил вложили в Элизабет. Она такая взрослая стала, а ни капельки не изменилась. Я говорила тебе, что она будет учиться в одном классе с шестнадцатилетними? В учебе она далеко опережает наши ожидания.

– Она много читала, – согласился довольный Джордж. – Вчера она мне рассказывала, что ночью они с Эшлинг читали Уилки Коллинза вслух по очереди, потому что фонарик был один на двоих. – Он рассмеялся, представив себе эту сцену.

Вайолет тоже улыбнулась:

– Я не думаю, что Элизабет чувствует себя одиноко, но было бы хорошо поддерживать отношения с О’Коннорами. Проблема в том, что здесь мы ничего не можем для них купить, а они могут. Интересно, понимают ли они это?

– Ну так напиши им еще раз и скажи, что, когда отменят карточки, мы отправим им подарок в знак благодарности.

– Нужно будет как-то очень тактично подобрать слова… – задумчиво пробормотала Вайолет. – Эйлин ведь невероятно гордая и упрямая. Не желает ни от кого зависеть, поэтому с ней нужно обращаться осторожно, чтобы не обидеть.

– Элизабет к ней сильно привязана. А вот о ее муже почти ничего не говорит, – заметил Джордж.

– Скорее всего, он постоянно занят и мало появляется дома. Он всегда много работал. Довольно неотесан, но умеет добиться своего.

– В отличие от некоторых, надо полагать…

Вайолет посмотрела на мужа:

– Джордж, дорогой, я вовсе не собиралась сравнивать тебя с ним. Ты тоже можешь добиться всего, чего хочешь… и того, чего мы хотим. Честное слово, я не это имела в виду. Ты же знаешь…

Удивленный и довольный, Джордж невнятно промычал что-то и ушел. Вайолет решила, что посоветуется с мистером Элтоном. Гарри всегда точно знал, что следует делать, у него чутье на такие вещи.

* * *

Когда они встретились в субботу, чтобы выпить по бокалу вина у реки, Гарри действительно ободрил Вайолет своими рассуждениями.

– Давай посмотрим на это как на серьезную государственную проблему! – засмеялся он.

Гарри был в восторге от поражения Уинстона Черчилля на выборах месяц назад. Победившие лейбористы заявили, что построят пять миллионов домов. Именно такие люди и должны быть у власти! Гарри, как всегда, смотрел на все жизнерадостно.

– Пожалеть Черчилля? Вот еще! Нам нужен был этот старый хрыч, чтобы напугать немцев, а теперь нам нужны дома и рабочие места.

Он всегда внимательно выслушивал Вайолет и, что бы она ни говорила, считал ее слова достойными обсуждения. Гарри Элтон никогда не ворчал. Наверное, он и ворчать-то не умел.

* * *

Классы мало напоминали монастырскую школу: школьные доски гораздо больше размером и лучше качеством, на стенах висели хорошие карты, зато нигде ни статуй, ни картин со сценами из Священного Писания, ни маленьких алтарей Святейшего Сердца и Цветочка Иисуса[19], за которыми ухаживала бы назначенная на неделю ученица.

Элизабет казалось странным, что уроки не начинаются с молитвы. Она по привычке вставала перед началом урока, а потом быстро садилась со смущенным видом.

– Они что, правда молились перед каждым уроком? – не могла поверить Моника.

– Ну да, просто короткая молитва.

– Даже перед математикой и историей?

– Конечно. Всего лишь краткая «Аве Мария» с намерением.

– С каким именно намерением? – Моника сгорала от любопытства.

– О выздоровлении больной монахини, например, или о счастливой смерти, или об обращении Китая в христианство… – Элизабет чувствовала полную беспомощность, пытаясь объяснить порядки в монастыре.

В длинных школьных коридорах, выкрашенных в грязно-бежевый цвет, пахло мелом и дезинфекцией, и они сильно отличались от наполненных ароматами благовоний коридоров вокруг капеллы в монастыре, куда Элизабет с Эшлинг заходили почти каждый день и молились, чтобы сегодня сестра не спросила про сочинение по истории или чтобы они знали ответ, если придет епископ и задаст вопрос из катехизиса.

– А кто из вас лучше учился, ты или Эшлинг? – как-то спросила Моника по дороге из школы.

Ей до смерти хотелось получить разрешение на поездку в Вест-Энд, чтобы поглазеть на толпы и на королевскую семью, посещающую Королевское варьете, представление в котором состоится впервые за последние семь лет. Мама Моники сказала, что отпустит ее, только если она будет лучше учиться, поэтому Моника всерьез озаботилась успеваемостью.

– Эшлинг гораздо способнее, но она… даже не знаю… монахини говорили, что она ленивая или безответственная. Я думаю, ей просто слишком скучно учиться, жаль тратить время на уроки, есть ведь куда более веселые вещи…

– А оценки она получала более высокие, чем ты? – Монику дико раздражали успехи Элизабет в школе.

Годы, проведенные в чужой стране, не ухудшили успеваемость Элизабет, а, наоборот, позволили ей вырваться далеко вперед. Терпеливая работа сестры Катерины на уроках математики не прошла даром, а результаты еженедельных контрольных по географии и грамматике были одними из лучших в классе. История и французский немного хромали, но, похоже, Элизабет считала, что если есть домашняя работа, то ее нужно сделать, а если задали выучить стих, то просто берешь и учишь…

– Если бы Эшлинг захотела, то стала бы первой по всем предметам. Иногда мы с ней договаривались, что если она сделает все уроки, то я организую нам полуночный пир. Только я могла это сделать, поскольку тетушка Эйлин не возражала, когда я приходила на кухню за едой, а Эшлинг всегда подозревала в шалостях.

Угрюмая Моника шла по улице, пиная кучки опавших листьев в канаву.

– Интересно, как мама определит, что я лучше учусь. Я и так уже знаю больше, чем она. Как же она поймет, что я стараюсь…

– А ты попробуй показать ей, что усердно работаешь. Пусть она увидит, что ты чаще сидишь над учебниками, а не с журналами и ежегодниками про кино. Тогда она поймет, что ты стараешься.

– Какая же ты хитрая, Элизабет Уайт! – расхохоталась Моника. – Я всегда думала, что ты хороша в учебе, а ты только притворяешься…

Элизабет не расстроилась:

– Нет, я и правда усердно учусь, чем тут еще заниматься… В Килгаррете я старалась, так как не хотела подвести тетушку