Могилы из розовых лепестков (ЛП) - Вильденштейн Оливия

— Алоэ вера может помочь, — предложил папа. — Позволь мне пойти проверить, есть ли у нас ещё немного.

Хотя Лили кивнула, я сомневалась, что алоэ вера принесёт ей много пользы.

Её глаза всё ещё были влажными, когда Эйс высунул голову из двери подвала. — Мистер Прайс, могу я поговорить с вами секунду? — когда он заметил выражение лица своей сестры, его взгляд скользнул ко мне.

Папа прервал свои поиски в одном из наших кухонных ящиков и последовал за Эйсом вниз.

— Я сейчас вернусь, — крикнул он.

Когда их шаги стихли, я повернулась к Лили. Она схватила стакан со льдом со стола. Кубики мгновенно растаяли. Она залпом выпила воду, затем поставила её на стол.

— Мне жаль. Я не знала, что в чае есть железо.

Её глаза обвиняюще метнулись ко мне, когда она устроилась на диване и скрестила руки на груди.

— Клянусь, я не знала.

На этот раз, когда она посмотрела на меня, её взгляд задержался на моём. Её глаза всё ещё блестели от слёз, что делало их похожими на светоотражающие полоски на моей спортивной одежде.

— Поверь мне, если бы я хотела кого-нибудь отравить, это был бы твой брат.

Её губы слегка изогнулись. Они становились розовее, и её кожа вернулась к своему персиковому цвету.

— Он, по крайней мере, хороший брат?

Она кивнула, затем покачала головой из стороны в сторону. Я поняла, что она имела в виду, что у него были свои моменты.

Наконец она расцепила руки, указала на меня, пальцами одной руки изобразила букву К, а затем обеими руками нарисовала сердце. Фигура невидимо повисла в воздухе между нами.

— Люблю ли я Круза? — осторожно спросила я.

Я надеялась, что это был не её вопрос. Я действительно не хотела обсуждать Круза с Лили.

К сожалению, она кивнула.

— Он был добр ко мне, Лили. Учитывая всё, что произошло, я была рада хоть какой-то доброте. И отвлечению. Но люблю ли я его? Нет. Он очень красив, но нельзя полюбить кого-то через несколько дней. По крайней мере, я не могу, — я не была своим отцом.

Я хотела почувствовать что-то другое, кроме страдания. И Круз дал мне это, — раскаяние вспыхнуло у меня в груди.

— Это делает меня довольно отстойным человеком, учитывая, что я сделала с тобой.

Лили кивнула, и я поймала себя на том, что улыбаюсь. Она не улыбнулась в ответ. С чего бы ей это делать? Я не была отстойным человеком… Я была ужасным человеком. Конечно, я была не единственной, кто был виноват. Круз тоже поцеловал меня — он флиртовал со мной — но мне следовало держаться на расстоянии, как только я узнала о Лили.

Я опустилась в кресло напротив того, которое занимал мой отец, и сцепила пальцы на коленях.

— Я обещаю тебе, что если Круз когда-нибудь вернётся…

— Я принесу вам результаты завтра, — громко сказал Эйс.

Я закрыла рот, надеясь, что папа не услышал начало моего прерванного предложения.

— Вы уже закончили? — спросила я.

— Ещё нет. Мне нужно взять свой набор косметики из машины, — Эйс пристально посмотрел на меня, когда подошёл к входной двери.

— Я поеду к Би забрать костюм, который она хочет надеть на него, — сказал папа.

— Я могу съездить, папа. Я ещё не видела Би.

— Она придёт сегодня вечером. Тогда ты её и увидишь. Кроме того, я уверен, что Лили предпочла бы, чтобы ты составила ей компанию, а не я.

Я чуть не рассмеялась, когда он это сказал. Губы Лили тоже искривились, но в гримасе.

— Я вернусь минут через тридцать, — папа поцеловал меня в лоб перед уходом.

Как только двигатель катафалка заурчал вдали, Эйс запустил пальцы в длинные пряди волос у себя на макушке.

— Мне не нравится, что ты мучаешь мою младшую сестру, Катори.

Лили протянула руку и коснулась задней части белой рубашки Эйса. Он взглянул в её сторону. Она что-то прожестикулировала. Он оглянулся на меня.

Я посмотрела вниз на свои толстые шерстяные носки.

— Это был несчастный случай.

— Конечно.

— Так и было, — настаивала я.

— Хорошо, никогда больше так не делай, или я придумаю, как причинить боль тому, кого ты любишь.

Я встала так, чтобы быть примерно его роста.

— Не смей ничего делать моему отцу!

— Он добрый человек, Катори. Я бы пожалел, что причинил ему вред, но причинишь снова боль одному из нас — я причиню боль одному из вас. Тебе повезло, что я не захотел отомстить за то, что ты сделала с Крузом, — добавил он, оглядываясь на Лили.

— Что я сделала с Крузом?

— Заставила его спасти охотника.

— Он предложил спасти Гвенельду. Я даже не знала, что он может.

Эйс хмыкнул.

— Может быть, он даже сделал это не для меня, — сказала я.

Глаза Эйса немного расширились, что заставило меня поверить, что я задела его за живое. Могла ли Гвен быть права? Мог ли у Круза быть мотив?

— Нет ни одной веской причины спасать врага, Катори, поэтому, пожалуйста, держи свои теории заговора при себе.

Он слишком активно защищался.

— Лил, ты можешь снова использовать свою пыль с Блейком? Мне нужно держать свою под рукой, — Лили сморщила нос, но встала. — Сделай так, чтобы он выглядел красиво. Очевидно, его бабушка захочет открытый гроб. И не забудь добавить небольшой выступ у него на лбу, там, где он его повредил. Для проницательных наблюдателей.

Кивнув, она вцепилась в моё запястье и наклонила голову в сторону открытой белой двери.

— Я не буду подшучивать над ней, пока тебя нет, — сказал Эйс.

Не обращая на него внимания, она снова надавила на моё запястье.

— Я действительно хочу увидеть его в последний раз, — сказала я.

— Ты увидишь его на поминках. Его бабушка устраивает большую вечеринку в гостинице. Твой отец пригласил нас.

Я не потрудилась сказать ему, что поминки — это не вечеринка. Он не стоил ни моего времени, ни моего дыхания. Вместо этого я развернулась и пошла впереди Лили.

Мой друг лежал посреди комнаты, полностью обнажённый. Я поняла, что никогда не видела его голым, и внезапно почувствовала себя не в своей тарелке. Я взяла мамин старый халат и накинула его на нижнюю половину его жёсткого тела. А затем подошла к его лицу и погладила по щеке, проведя пальцами по впадине, которую не смогли исправить несколько операций. Мои пальцы прошлись по его челюсти, в которую был вживлён небольшой кусочек тазовой кости, вниз по его жилистому плечу к предплечью, где была разрезана его бледная кожа. На краткий миг я задумалась, не сделала ли это с ним Гвенельда, чтобы всё выглядело как самоубийство. Я медленно убрала руки с его тела и положила их на холодный стол для вскрытия.

— Когда мне было восемь, Блейк увидел, как я сижу на качелях на школьной площадке в полном одиночестве. Он был на два года старше меня, но мы ходили в такую маленькую школу, что в каждом классе были перерывы в одно и то же время. В любом случае, он сел на качели рядом со мной и указал на набор морковных палочек у меня на коленях, — сказала я Лили, вспомнив свои покачивающиеся ножки-зубочистки и мой урчащий живот. — Это была среда. Я знаю это, потому что по понедельникам были палочки сельдерея, по вторникам — помидоры черри, а по средам — морковь. В то утро я осмелилась попросить что-нибудь ещё… что-нибудь вкусное… что-нибудь не слишком полезное, но мама отказала мне. «Мы едим только то, что дает нам земля, Катори, — говорила она. — Правильно питаться нужно с юных лет».

Я не была уверена, зачем рассказываю ей эту историю. Может быть, это было для того, чтобы она могла представить Блейка как личность, а не просто как задачу.

Я подняла свой взгляд на Лили. Она наблюдала за мной, сдвинув брови.

— Ты знаешь, что Блейк сделал в тот день? Он сказал мне, что хотел бы поменяться закусками. Очевидно, ему надоели чипсы. И каждый день после этого он обменивал всё, что приносил, на мой контейнер с овощами. Когда я рассказала эту историю на обеде в День благодарения в доме его бабушки много лет спустя, Би сказала, что никогда не видела, чтобы Блейк ел какие-либо овощи, кроме картофеля. Он так покраснел, а потом вышел из-за стола, — я улыбнулась Блейку сверху вниз. А потом слеза скатилась мне в рот. Она была солёной, как и его чипсы. — Я буду чертовски сильно скучать по тебе, — прошептала я срывающимся голосом.