Энигма для ведьмы (СИ) - Мещерская София

– Почему?

Скрипнула зубами, сдерживая порыв послать ректора лесом с мертвецами. Сейчас у него было слишком много власти ― надо мной, над моими сёстрами и над нашими секретами.

Судя по всему, он знает обо всем, что происходит в академии, несмотря на полог и тишины и любые другие способы защиты разговоров. Так он узнал о зелье, о разговоре с Ядвигой. Поэтому спокойно вышел из собственного кабинета, когда она оказалась честь и прибыла с визитом! Он знал, что все услышит, узнает и сможет воспользоваться информацией! Это ведь намного разумнее, чем выгнать её и не услышать ничего мало-мальски значимого.

– Он называл себя моим отцом, но не имел ни капли моей крови. Вы знаете об умении ведьм по ауре узнавать родственников? Это, конечно, не всегда хорошо работает ― намного эффективнее посмотреть кровь возможного родственника. Я проверяла трижды. Лорд не был мне ни отцом, ни дядей, ни троюродным дедушкой ― то был абсолютно чужой человек. И он знал об этом.

– Вы убили человека за то, что он лгал вам?

– То, что делал мой опекун… Поверьте, я способна убить и за меньшее.

Герцог молчал, а я старалась смотреть не в необычные серые глаза, а на его переносицу. Стоять так было неудобно, но холод в груди разрастался, я теряла самообладание и была готова расплакаться от отчаяния и непонимания ситуации.

– Допустим. Что произошло с его сыном, который тоже стал вашим опекуном?

– Он знал, что это я убила его отца. Знал и ничего не мог доказать. Собирался мстить мне, для этого и оформил опекунство. Но влюбился и покончил с собой.

– Приворотное зелье?

– Нет. Мне было пятнадцать и я не жаждала мужского внимания, поэтому никого не привораживала.

– Скольких мужчин ты успела привязать к себе? ― внезапно спросил ректор.

– Троих. Двое из них мертвы. Третий ― вы. ― Я улыбнулась, понимая насколько он, должно быть, удивился, но упрямо продолжила смотреть на переносицу и бороться с чувством безысходности.

– Мне не очень нравится такая тенденция. ― проворчал герцог, намекая на смертельный исход моих приворотов. ― Почему так мало? У среднестатистической ведьмы в вашем возрасте и при вашем могуществе в копилке за сотню привороженных.

– Среднестатистической ведьме никогда не добраться до поста Верховной, а власти хочется: вот и повелевают мужчинами, которых лишили воли. Я же с пятнадцати была Старшей круга. В пятнадцать получила первое разбитое сердце. В восемнадцать изобрела артефакт, который поспорит с любым существующим в полезности. К тридцати я планировала стать Верховной, имела на это все шансы. Зачем мне баловаться с приворотами? Я отработала навык, продавая зелья, но никогда не использовала их для своей выгоды.

Аринский долго молчал, прежде чем задал следующий вопрос.

– Что за зелье ты сварила для Тихниса? Приворотное?

– Нет. Это было зелье для блокировки страха. Сын лорда влюбился в женщину много старше себя ― ниже по статусу и без сил вовсе. Нашей целью было зелье, которое сотрет для неё границы в виде возраста, положения в обществе, наличия магического дара.

Я говорила правду. Не потому, что браслет не давал возможности соврать, просто сил на это не хватало. Нет, ложь не была моим талантом, просто порой правда бывает столь странная, что окружающие продолжают верить, что это обман.

– У тебя есть зелье, способное уничтожить границы в сознании человека?

– Есть рецепт. Зелье у Тихниса.

Ректор тихо и хрипло рассмеялся. А я поняла, что шея затекла окончательно, прижиматься к инквизитору надоело, а холод все ещё бесит своим наличием. Попыталась вырваться, но герцог держал намертво.

– Тише, тише. ― Он улыбнулся, склоняясь еще ближе к моему лицу. ― Последний вопрос и я тебя отпущу. И браслет сниму. Хорошо?

– Да.

– В чем состоит конфликт с Верховной?

– Я рассказывала.

– Чем скорее я узнаю подробности, тем раньше ты получишь возможность колдовать. Я даже позволю разнести свой кабинет повторно.

Вообще-то я была уверена, что он и так все знает. Магу просто хотелось это услышать. Не знаю зачем. Но ему явно этого хотелось.

–Верховная потребовала, чтобы я вышла за вас замуж или убила вас, чтобы убрать с дороги. Она сказала, что вы мешаете ей вести ведьм к величию. Я отказалась.

– Почему?

– Ведьмам не указывают, с кем спать и за кого выходить замуж. Я не хочу становится чьей-то женой. Тем более меня раздражает требование стать женой инквизитора, который при возникновении такой возможности с удовольствием поджарил бы “женушку” до золотистой корочки. Я знала, что разозлю Ядвигу, причём довольно сильно. И да, я боюсь её гнева. Все боятся ― Верховная сделала многое, чтобы добиться того, чего достигла.

– Но даже страх перед Верховной слабее твоей неприязни ко мне?

Нет. Не слабее. Я вообще неприязни к нему не испытывала. Только жалость, вину и уважение за сдержанность. Я восхищалась тем, как лорд держал себя, будто его сейчас не сводит с ума проклятие, будто нет ничего, что могло бы нарушить его уверенность и спокойствие. Даже не допускала мысли, что он когда-то сорвётся, хотя, судя по динамике развития проклятия, это должно было произойти давно. Помимо страсти теперь существовала эмоциональная привязка, и это плохо. Прежде всего потому, что сильно осложняло процесс снятия приворота. Приворота, который, к слову, и так был неснимаемым проклятьем высшего порядка!

– Стана, я жду ответ.

– Вы сказали, что вопрос про Ядвигу будет последним. ― Теперь я посмотрела в глаза собеседника. ― Снимите браслет.

Ректор едва заметно улыбался, в серых глазах читалась насмешка, но какая-то особенная, добрая.

Передернула плечами.

Добрая насмешка? Стана, ты серьёзно? Перед тобой враг! Опасный враг! Тот, кто способен убить любого не задумываясь! Вспомни, как он владеет оружием, ты же видела его в бою! Какая ещё добрая насмешка?

Улыбка ректора на миг стала шире, а затем лицо оказалось ещё ближе. Настолько близко, что герцог почти коснулся моих губ поцелуем: я совершенно точно почувствовала его дыхание. Тёплое, с запахом алкоголя и шоколада.

Я вдохнула этот запах и закрыла глаза, позволяя ему наполнить себя. Сердце не остановилось, нет. Но предательские мурашки пробежались по телу, а губы даже закололо будто маленькими иголками.

Аринский рассмеялся ― тихо и довольно. И тут же отпрянул, параллельно сняв с меня браслет.

– Буду считать, что твоё ожидание поцелуя означает, что неприязнь ко мне меньше страха перед Верховной. Но тогда остаётся вопрос, почему ты пошла против неё?

Несколько секунд стояла, глядя на ректора, не понимая, что происходит. А потом…

Я задохнулась! Возмущение хлестало через край!

Я не ждала поцелуя! Мне вообще все равно! Ненавижу инквизиторов!

Аринский хитро прищурился наблюдая за моей реакцией.

Когда взяла себя под контроль, поняла, что холод в груди никуда не ушёл. Побочный, эффект, должно быть.

– Я согласилась понести наказание, лорд Аринский. ― Я язвительно улыбнулась. ― И если поцелуй ― наказание, то вы должны понять, что моё смирение связано с этим.

– Ложь. ― Спокойно улыбнулся ректор, а я отметила про себя, что улыбка делает его моложе. ― Я хотел засчитать разговор за наказание: понимаю, ощущения от браслета более чем неприятные. Но раз моё общество для тебя столь ужасно, то именно это будет твоим наказанием. Свидание.

Я вскинула брови, понимая всю бредовость ситуации.

– А второе?

– Точно! Как я мог забыть? Хорошо, что вы напомнили, Стана. ― Просиял герцог Смерть. ― Тогда два свидания!

– Лорд Аринский, а не пойти бы вам… На свидание с вчерашней демоницей?

– Ревнуешь?

– Что за чушь? Вы уничтожили слепок?

– Разумеется. ― Герцог кивнул. ― Уничтожил. А ещё пришлось доплатить гостье за нанесение вреда здоровью одной ревнивой ведьмой.

– Я не ревную! ― Вспыхнула прежде, чем поняла, что ректор самым банальным образом издевается. ― Лорд Аринский, я приходила по делу, между прочим.