Андреевский крест - Андрей Дай

Тело пару раз дернуло в агонии ногами, нечаянно задев «следователя», и только потом наконец замерло. И эта «пляска смерти» вызвала приступ смеха у стоящих рядом моряков.

– Не, ну не падлы ли? – горячился мичман. – Фашисты, блин! Гестаповцы! А сученыш этот даже в лице не изменился. Прихлопнул человека, как комара…

– Лихо ты этикетки клеишь, – совсем чуточку, чтоб не сбивать прицел, качнул я головой. – Либерасты, фашисты… Я вот наших либералов ельцинских с нежностью вспоминаю. Они страну грабили, а мы их самих. При либералах мы силой были. Не то что теперь… Кое-кто из пацанов комерса строптивого мог и вот этак вот… Маслиной в лобешник. А и сам-то ты чего? Врагов глушил и слезы по ним лил?

– Ну не лил, – рыкнул брат. – Но и вот так, хладнокровно, пленного не смог бы привалить. Надеюсь, и ты, брат, в банде своей не совсем еще скурвился, чтоб безоружному… в лоб… опа на! Зырь, бандюга, какой персонаж у них на шкафуте нарисовался. Старый знакомый, якорь ему в задницу!

– Васька, – искренне обрадовался я. Не так от лицезрения алтайца, как от того, что явление пропащего пастуха само собой закрыло ту скользкую тему. Куролесили мы в девяностые – мама не горюй. Того урода, что Коленкова старшего брата завалил, мы именно так – пулей в лоб – и казнили. И за все прошедшие с той поры годы не было ни единой минуты, когда бы я о том своем деянии пожалел. Но брату о том лучше не знать.

Тем временем тот же самый «следователь» принялся приставать к нашему современнику. Ну, в смысле – вопросы начал свои задавать. И нарвался на целую лавину ответов. Васька, раз уж матросы не догадались ему запястья связать, еще и руками размахивал. Жестикулировал, бляха от ремня. И вскоре добился того, чего хотел. Любопытный офицер – а кем он еще мог быть, если все его приказы простыми матросами исполнялись беспрекословно? – поморщился, а потом и вовсе отвернулся. И этой секунды Ваське хватило на геройский подвиг. Алтаец оттолкнул ближайшего к борту охранника и прыгнул в море.

– Дельфин, – прокомментировал Леха. – Афалина, однозначно. Сейчас ему его дурную башку и продырявят! Надо бы помощь оказать. Соотечественнику.

– Класс, – прицельная сетка Illuminated FML-1 была непривычной, не «елочка», как на СВД, а крест из линеек, но командующих десантом офицеров выцеливать оказалось легко. Не напрягало, короче. – Это мы завсегда. Ты типа уже пищи чего-то вроде «наших бьют», и будем пояснять фраерам залетным о перепутанных рамсах…

– А почему – пищи? – поймался на прикол здоровенный старший мичман.

– Чтоб позицию нашу не демаскировать громкими криками, – с готовностью пояснил я. Васька догадался нырнуть, и конечно же получившие приказ стрелять в беглеца матросы цели пока не нашли. – Ты бы, кстати, начал выдвигаться к форту. Ваську выловишь, ну и…

– В развалины загляну, – догадался брат, пристроил камеру на камень, а сам занялся сменой магазина на «Сайге-МК». С разрешенного странным нашим законодательством десятипатронного на тридцатку. – А сам в дровах покопаться не хочешь? Гы! Они, кажись, высаживаться готовятся. Наземная операция намечается.

– Че смешного? А насчет острожка… Сам как думаешь? Конечно, хочу. Надо же понять, чем они тут у нас занимались. Боюсь только, эти товарищи наши археологические опыты не поймут.

– Да не дрейфь, братишка. Как ты всегда говоришь? Разберемся? Это же либероиды. Стоит нам разок в их сторону выстрелить, как они махом в штаны навалят и поддержку с воздуха от начальства запросят. Ну, в смысле, артподдержку с корабля. Дистанция для их пушек невелика, но с кучностью большие проблемы. И ближе подойти они побоятся. Волна, видишь, как вздымается. Мелко здесь для такой дуры.

– Логично. Вот заодно и глянь, за что их эти, дети лейтенанта Мюллера, невзлюбили, – на полном серьезе предложил я. – А я пока чуток приторможу этих резких бычков… Лех, ты прикинь! Там у офицеров, кажись, шпаги на боку!

– Ну а че?! – натягивая на коротко стриженную голову крепление головной гарнитуры, прокряхтел брат. – Самое оно для эпохи кремневых ружей. Ну, все. Я пошел. На связи. За потерей нашей присматривай. Полюбопытствовать-то надо, как этот сын гор докатился до такой жизни…

– Святое дело, – процедил я сквозь зубы. Наш «Гагарин» то ли плавал, как морж, то ли хитро где-то затаился. Но ни я, ни матросы с корвета его голову в волнах так пока и не видели. А про связь хорошо, что Леха напомнил. Я тоже, временно отложив винтовку, принялся пристраивать наушник с микрофоном на причитающиеся им места.

Подышал. Расслабил руки. Убрал лишние камешки из-под локтей. Попросил Бога присмотреть за траекториями полета ядер – очень бы не хотелось принять на голову этакий-то чугунный мячик. Перещелкнул увеличение на шестнадцатикратное. Человечки в черных шерстяных бушлатах и парусиновых штанах на палубе черного корабля рывком подъехали ближе. Настолько, что стали видны рукоятки пистолетов за поясами и эфесы коротких, тяжело бултыхающихся у бедер сабель.

Обычные славянские рожи. Казалось, на улицах родного города можно за полчаса насобирать близнецов этих морячков, спокойно, с шутками-прибаутками расстрелявших из пушек утлый деревянный сарай на берегу почти необитаемого острова.

Офицеры почти не отличались. Чуть лучше одежда с обувью. Вместо сабель – шпаги, на головах широкополые шляпы. На плече что-то вроде погона. Бляха от ремня! Это что, чей-то корабль? Какого-то неведомого нам пока государства? И правильно ли мы делаем, встревая в разборки, нас не касающиеся? Только испытывали мы с братом к этим морякам какое-то сложное чувство. Вроде как от разглядывания какой-нибудь особенно гадской мерзости бывает. Да ведь еще и Ваську в беде не бросишь! Сами его в этот мир зашвырнули, самим и выручать надо было.

Впрочем, экипаж корвета в один момент рассеял мои сомнения. Какая-то особенно зоркая сволочь разглядела-таки неизвестно каким образом оказавшегося на голом каменистом берегу Василия и тут же донесла о своей находке до сведения начальства. А те, даже не подумав о необходимости разобраться, с кем именно имеют дело, стали подгонять матросиков. По губам я читать не умею, но не нужно семь пядей во лбу иметь, чтоб понять жесты вражеских командиров: изловить для допроса или уничтожить. А вот хрен вам, а не пастушьего тела!

Первый раз выстрелил и промахнулся. Ошибся с расстоянием. Бывает. Дальномера у меня с собой нету. Что-то в голову не пришло, что придется вспомнить полученные двадцать с лишним лет назад в армии навыки и стрелять в людей. Так что приходилось на глаз полагаться. А он, как известно, инструмент невооруженный. Нащелкал еще пару десятков метров и тут же проковырял дырочку в черном бушлате. Зачем-то же матросика в лодке с корабля спустили?! Значит, что-то важное он должен был внизу делать. Не сделает, и у Лехи появится пара лишних минут на встречу беглеца и осмотр развалин.

Вторую дырочку проковырявил в макушке любопытного, перегнувшегося через ограждение посмотреть, что случилось с первым. Ну и третью пулю послал в толпу, готовящуюся к посадке в лодку. Почти не целясь. По принципу – кому бог пошлет.

Впечатлились. Разбежались по укрытиям. Ощетинились ружьями в сторону берегов. Блеснуло сразу несколько подзорных труб – алтайца нашего высматривали или выискивали облачко от сгоревшего пороха. Наивные чукотские девочки. У меня дульный тормоз стоит – вспышки-то не разглядишь, не то что дыма. Лоб вместе с моднющим прицелом втюхал. Сказал, будто наш штатный киллер, Шнобель, всегда перед делом именно такой набор и берет. Носатый, как сто кавказцев, душегуб у нас эстет, блин. Отстрелявшись, оружие бросает. Приходится потом ему заново закупаться. Ну да не обеднеет. Ему дядя Вова за каждый выстрел столько платит, можно танк купить, не то что новое ружье.

А пастуха Леха уже успел принять и в лес спровадить. Тот что-то пытался сказать, но мичман коротко приказал заткнуться и поспешать в сторону деревеньки рыбаков. Именно туда ушли последние оставшиеся в живых обитатели разрушенного ныне форта. И один из них, как мы помним, был ранен. А значит – от помощи не откажется.

Больше минут пяти черные люди с черного корабля не выдержали. Двигаться стали. Высовываться. Потом и сам корабль вдруг выдал в небо особо ядовитый клуб дыма, какие-то неправильные, прихотливо выгнутые лопасти гребных колес вспенили серую воду. И корвет стал медленно, словно нехотя, поворачиваться бортом в мою сторону. Нашелся, значит, у них умник, вычисливший если и не позицию снайпера, так хотя бы направление.

Снова бутафорски бахнула пушка. Ядрышко едва не перелетело весь полуостров, зарылось в прибрежный песок противоположного берега, подпрыгнуло, прокатилось еще метра три и упокоилось с миром. Метров пятьдесят правее моей лежки. Как было не ответить на гнилой наезд?! Тщательно прицелился в темное пятно орудийного порта и выпустил туда две пули подряд. И еще одну, в чувака, разглядывающего берег в трубу.