Бэкап Междумирье - Ал Коруд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Война в Тихом океане в этом мире продолжалась до конца сорок шестого года, она получилась намного труднее и кровавей для американцев. СССР провел практически те же операции только уже летом сорок шестого. Маньчжурия стала отдельным государством, Китай еще несколько лет корчился в огне Гражданской войны, став в итоге полным сателлитом Союза, Корея осталась неделимой и независимой, Япония не получила долгожданных американских инвестиций, так до сих пор и не залечив военных шрамов. Её города к концу Второй Великой оказались практически стерты с лица земли, почти вся промышленность уничтожена. Американцы не испытывали жалости к врагу, а самурайское упорство сыграло ужасную роль в истории страны Восходящего солнца. Насколько я знаю, еще не так давно японских рабочих использовали на нашем Дальнем Востоке в качестве дешевой рабочей силы, не хватает там пока народу. Зато границы отодвинуты и надолго спокойны.
Вот по этому здешнему Союзу не требовалось создавать огромный и обременительный Варшавский блок, его позиции в Европе и так были очень сильны. В третью мировую в этом мире также не очень верили, без оружия огромной разрушающей силы быстрая победа одной стороны была бы совершенно невозможна, что довольно точно и показали дальнейшие события. Только вот почему они случились? Почему произошел взрыв в Манхеттене? Что и кто стоит за всем этим? Меня гложили смутные сомнения. Только под утро я забылся тяжелым сном и проспал до самого обеда. Никто меня не трогал, не тормошил. Местные лекари справедливо считали, что отдых и сон лучшие лекарства для больного.
Горячие наваристые щи и пшенная каша с кусками конской колбасы придали сил и бодрости, и поэтому я решился прогуляться на улице. Выпросил в гардеробной дежурные ватные штаны и бушлат, затем выбрался в солнечный морозный день. Ох, эта настоящая русская зима! С белоснежными сугробами, тронутыми инеем ветками деревьев, такая праздничная, несуетливая. Я никогда не променяю нашу снежную зимушку на сырость и пасмурность европейской слякоти, называемой по какого-тому недоразумению зимой. Как же хорошо дышится, как приятно шагать ногами в валенках по свежему, скрипящему снежку, и чувствовать, как приливает румянец к щекам, как раскочегаривается тело, разгоняя по мышцам кровь и наливаясь полновесным жаром. Мне искренне жалко людей, которым не нравится зима! Которые стонут от мороза и мечтают о гнилых тропиках. А как же лыжи, коньки, хоккей, да банальные снежки в детстве! Русский человек тем и силен, что готов к быстрому переходу от нестерпимой жары к жуткому морозу. Это заметно на примере нашего банного искусства.
Правда, местный госпитальный сквер был нечета огромному парку в Кисловодске. Так, несколько тропинок и чахлых аллей. Внезапно мое продвижение вперед сковало странное чувство. Как будто в голове сработал некий экран, зажегшийся ярко-красным – «Аларм!» Я повернул голову в сторону близкого старомодного забора с вазонами поверх бетонных столбиков и чугунной изгородью. Мимо парка шла какая-то женщина в сером пальто и пуховом платке, такие в моем слое назывались Оренбургскими. Ошибиться было невозможно. Это её походка! Это ее, чуть согнутая вперед спина! Но как она тут оказалась? Я то планировал, как мне выбраться в город, просчитывая массу вариантов, а она тут.
- Маша, Маш, Маша! Мария!
Голос поначалу громкий в конце сорвался на жуткий фальцет. Я бежал к забору, ничего не видя перед собой, чуть не споткнулся об не расчищенный сугроб. Женщина сначала недоуменно оглянулась, затем вгляделась в меня и также стремглав кинулась к забору. Мы смотрели друг на друга сквозь толстую решетку, тянули руки, что-то говорили, не слушая и не слыша. Только горячечное дыхание, жар в голове и возникающее откуда-то изнутри ощущение счастья. Такого не бывает, попасть в чужой и страшный мир, выжить в войне и встретить друг друга. Разве это возможно?!
- Там дальше калитка, - неожиданно помог нам подошедший дворник. Старик добродушно улыбался в бороду и показывал рукой, куда идти.
- Ой, как ты похудел! Что за нелепая бородка! Ты был ранен, где? Я искала тебя, я так долго искала тебя.
Конечно же, не обошлось без слез, чуть не перешедших в рыдание. Она еще пыталась вывалить на меня свою историю пребывания в этом мире. Получалось сумбурно, вызывая, в свою очередь, кучу вопросов. Наш разговор пока, вообще, вышел несвязным. Слишком много надо было рассказать, понять и простить.
- Да все нормально, я уже в выздоравливающих. Так, нелепый осколок.
- Я нашла тебя в картотеке Бюро, но оказалось, что это не ты.
- Мой местный двойник, - вздохнул я, - представляешь, несколько дней назад я с ним столкнулся.
- И что? – Маша аж зажала рот рукой в варежке. Она была так красива в этом пуховом платке. Русские женщины, вообще, как-то необычно раскрываются, надевая платки. Что-то такое в них сразу проявляется. Мудрость веков? Память предков? Жаль, что нынешние женщины не носят эти простые, но такие милые головные уборы.
- Да что ты, мы разные. Ты то, как сама?
- Я, ой, я на работу опаздываю. Здесь с этим строго.
Маша смотрит на меня жалобно, будто бы умоляя забрать к себе навечно. Беру её руки в свои.
- Ты тогда иди, милая. Мы вечером еще увидимся. Я буду ждать тебя у ворот. Ты, когда заканчиваешь?
- В семь вечера, сейчас мы много работаем. Я тут рядом, в столовой поваром, сейчас вот на
