Охотник (СИ) - Шнайдер Эйке

Народа в «Шибенице» оказалось непривычно мало — обычно к этому времени все столы заняты, а сейчас добрая половина пустовала. Еще непривычней была тишина, повисшая, едва он перешагнул порог. Гуннар оглядел зал — почти все знакомые. И вся компания здесь — вон, в углу, Вигдис, золотистые пряди закрывают узкую спину, ниспадая до самой лавки. Напротив дородный мужчина и два мордоворота в шрамах, любопытно, зачем ему при такой охране еще кто-то, чтобы к Вигдис обращаться? Вон те трое мечей явно зашли просто поесть и скоро уйдут. И вон тот купец с подручными тоже. За столом у двери скучает без дела отряд в полдюжины мечей — при виде Гуннара притихли, зыркая, словно на чудище из зверинца. Приятели Сигрун глаз отводить не стали, заржали. Тощий и долговязый парень толкнул в бок патлатого соседа, пальцем указан на Гуннара. чтобы тот точно понял над ним смеются. И вон там еще трое одаренных, их Гуннар только в лицо знал, глянули недобро и придвинулись ближе друг к другу, что-то обсуждая.

Эрик с Ингрид, зашли поесть после долгого дня. Эрик приветственно махнул рукой, Ингрид улыбнулась. Гуннар кивнул в ответ, дескать, сейчас. Подсаживаться к Вигдис Гуннар не собирался, когда она закончит с делами, даст знать. Поест пока, тем более что и компания есть. Он подошел к стойке.

— Хлеба и пива.

Бьёрн к деньгам не притронулся.

— Тебе тут больше не рады.

— Висельники будут перебирать знакомствами? — усмехнулся Гуннар.

— Может, мы и висельники, но не изуверы. Сам уйдешь, или помочь?

— Помоги, — сказал Гуннар не повышая голоса. — Если готов подтвердить свои слова телом или мечом.

Если ответит «телом», придется туго. В кулачной драке Гуннар был не силен, хотя доводилось, конечно, и бить морды и самому получать. Но это не имело особого значения — бывает, что просто приходится говорить и делать то, что должно, полностью сознавая, чем это может кончиться, потому что альтернатива еще хуже. Но Бьёрн помолчал. Очень внимательно на него глядя, взял монеты, поставил на стойку полную кружку, накрыв добрым куском хлеба.

— Разное говорят. Что взяли с поличным над распотрошенным трупом. Что сам признался, а на свободе лишь потому, что нашлось, кому занести. И что, наоборот, на виске и с огнем не признался, потому и выпустили. Кто знает, что правда?

— Если я не оговорил себя под пыткой, с чего бы мне делать это сейчас? — пожал плечами Гуннар.

Хотя близок был, очень близок, не отвлеки тогда Руни судью… Вот потому и не высказать ему все, что на душе, потому и будет снова улыбаться при встрече, хотя по-прежнему относиться уже не станет.

Гуннар отхлебнул из кружки — в горле пересохло — вернул ее на стойку. Как же там звали этого… «Сам на Эйлейва злобу затаил, или нанял кто?» — всплыло в сознании. Гуннар развернулся, обводя взглядом зал.

— Кто-нибудь еще тут хочет обвинить меня в смерти одаренного Эйлейва и готов доказать свои слова?

Поймал встревоженный взгляд Вигдис, едва заметно мотнул головой — не лезь. Она так же коротко кивнула.

— Я, — поднялся один из притихшей троицы. — Я, одаренный Альрик, прозванный Бешеным, говорю, что ты бесчестно убил моего названного брата Эйлейва, и готов доказать это своим даром и своим мечом, чтобы лишь один из нас двоих остался жить.

Вот, значит, как… Вигдис дернулась было, но промолчала, умница. А вот Ингрид молчать не стала.

— Согласно уложению Джерарда Бесштанного о чести и бесчестии, тот, кого Творец оделил даром, может выставить за себя одаренного.

— Джерард умер два века назад, — сказал Альрик. Перевел взгляд на Гуннара. — Или спрячешься за юбку?

— У нее ни одной юбки нет, — хмыкнул Эрик вроде бы себе под нос, но в наступившей тишине услышали все. Добавил чуть громче: — А я их и вовсе никогда не носил.

— Я ношу иногда, — подала голос девка из отряда Сигрун, имени которой Гуннар не знал. — Но доведись вызывать пустого, обошлась бы мечом.

Гуннар усмехнулся — ее слова явно предназначались не Альрику. Только вот его самого подобные подначки не задевали уже много лет, так что и отвечать ей незачем.

— За штаны я тоже прятаться не буду, — сказал он, улыбнувшись Эрику. Кивнул Ингрид — мол, спасибо, но не стоило. И дело было вовсе не в том, что сам он был уверен, что справится с Альриком. Скорее всего, не справится. Но знал, на что идет, вслух спрашивая, кто еще желает доказать его вину. А проиграет — покойнику плевать, что о нем говорят живые.

— Я, Гуннар прозванный Белобрысым, говорю, что на мне нет крови твоего названного брата, и готов доказать это своим мечом, чтобы лишь один из нас двоих остался жить. — Сам напросился, по-другому теперь не ответить. — Пусть все, кто здесь, будут тому свидетелями, и пусть Творец будет на стороне правого.

— Пусть Творец будет на стороне правого, — отозвался Альрик.

— На задний двор идите, — вмешался Бьерн. — Чтобы кровищу за вами не отмывать.

Они кивнули почти одновременно. Переглянулись. Гуннар, пожав плечами, шагнул к выходу первым. В спину не ударит — слишком много народа вокруг, после такого только сменить имя и бежать в глушь, где никто не узнает. Если сумеет живым убраться. Так что можно идти без опаски.

Почти без опаски. В ордене говорили — вам никогда не увидеть плетений, как видят их одаренные. Но вы можете их почуять, потому что ничто не берется из ниоткуда и не исчезает в никуда. Нужно только быть внимательным к себе и тому, что вокруг. Непривычные мысли и странные чувства, внезапно пересохшее горло — точнее, иссохший воздух, из которого собрали воду, чтобы обрушить на голову или залить легкие…

Сквозняк, шевельнувший песок — сколько служанки ни надраивали каменный пол трактира, постояльцы все равно приносили с улицы — в шаге от ноги, у двери на задний двор. Гуннар обернулся, вопросительно поднял бровь, в упор глядя на Альрика. Тот растерянно перевел взгляд с него на дверь, развернулся в зал.

Глава 16

Сделать Альрик ничего не успел — рядом со столом, где по-прежнему сидели пятеро одаренных, возникла Вигдис, и особо не мудрствуя, ухватила долговязого за загривок, с силой приложив мордой об стол. Парень еще не успел распрямиться, когда с лавки рядом вскочила девка — та самая, что бахвалилась, дескать, одним мечом справится — и тут же сложилась, получив кулаком под дых. Вигдис добавила коленом в лицо — надо же, и платье не помешало.

Взлетела со стола тяжелая глиняная кружка, полная пива, впечаталась точно в лоб долговязому, едва успевшему зажать разбитый нос, окончательно снеся его с лавки. Следом дернулась и сама лавка, заставив патлатого вцепиться в стол. Его не такой шустрый сосед, упал, зашипел, приложившись копчиком о пол.

Гуннар дернулся было помочь: как бы хороша ни была Вигдис, одна с тремя — девка с разбитой мордой уже поднималась, хоть и слишком медленно — не справится. Но рядом со столом появились те двое, что сидели с Альриком, и все сразу угомонились.

— Хватит, — сказал Альрик. — Оставь мне.

Гуннар хмыкнул про себя — так уверен, что в живых останется именно он.

— Подножку хотел подставить, — буркнула Вигдис. — Шутник, мать его.

Споткнуться перед поединком — дурная примета. А еще это очень весело, когда пустой, не заметив сгустившегося в студень воздуха под ногами, летит кубарем. И вроде как не на поединщика плетение направлено, не придраться…

Альрик посмотрел в глаза Гуннару.

— Я его не знаю, но он оскорбил и меня. Приношу извинения за то, что не разглядел вовремя.

Гуннар кивнул:

— Принято.

— Но как ты увидел?

— Сквозняк, — пожал плечами Гуннар.

Было бы чего скрывать, все равно, чтобы разглядеть такие вещи, нужен наметанный глаз, а те, кто плетения просто видят, заморачиваться подобными мелочами не станут.

— Кажется, я понимаю, как ты умудрился одолеть Эйлейва.

— Я его пальцем не тронул.