Сидя в огне - Арнольд Минделл

в банках, оказывающих предпочтение средним и крупным мейнстримовским деловым предприятиям;

в религиозных группах, которые угрожают «грешникам» карой или иными способами дают тем, кто в этих группах не состоит, почувствовать, что они лишены шансов на спасение;

в медицинских заведениях, где игнорируют чувства пациентов;

в психологии, утверждающей, что состояния сознания не зависят от социальных проблем, и считающей людей, не входящих в мейнстрим, душевнобольными.

Если вы ведете активную работу с миром, вам необходимо понимать, что это лишь начало длинного списка грязного белья, потому что общественный произвол всеобъемлющ. Ни одна область жизни от него не гарантирована.

Что именно следует считать гнетом и насилием над личностью, зависит от конкретных общественных норм. Но независимо от того, считает ли данная культура, что права человека даны от Бога, или полагает, что их обеспечивают законы и другие люди, одно мы знаем точно: права человека необходимы, потому что люди уязвимы.

Список способов, которыми люди могут стать жертвой общественного гнета, является индикатором масштабов нашей уязвимости. Нам требуются покровительство старейшин на всех фронтах. Мы нуждаемся в еде, одежде, жилье и врачебном уходе. Нам требуется уважение и защита друг от друга. Мы существа социальные и нуждаемся в обществе друг друга. Мы существа телеологические и нуждаемся в смысле.

Государственные законы не дают эффективного обеспечения этих защит, потому что они не могут классифицировать нехватку осознавания в личных взаимодействиях преступлением. Религии выступают на сцену там, где терпят неудачу правительства.

В буддизме права взаимосвязаны с обязанностями: выживание зависит от того, в какой мере каждый трудится для сохранения жизни. Буддисты признают права животных, растений и инертных объектов, поскольку души могут перевоплощаться и в эти формы.

В иудаизме тоже присутствует взаимозависимость прав и обязанностей. В конечном счете все обязанности обращены к Богу. Тем не менее многие из них предусматривают заботу о тех людях, коллективным символом которых в еврейских писаниях являются «вдова и сирота». В христианстве любить Бога означает любить ближнего. Одним из пяти столпов в практике ислама является оказание помощи нуждающимся. Права в религии бахай происходят от качеств и сил, дарованных Богом. Туземцы верят, что все является духом и все уязвимо.

Однако на практике религии нередко терпят неудачу в роли защитников прав человека, поскольку лишь очень немногие из нас знают, что еще можно сделать с обидчиками, кроме как сказать им «нет» или наказать их. Более того, многие духовные воззрения на права человека антропоцентричны. Мы нуждаемся в космотеандрическом видении, то есть в таком, которое включает богов, людей, животных и всю окружающую среду.

В моем понимании глубокой демократии наличие прав не сводится только к праву голосовать и иметь представительство в конгрессе. Глубокая демократия осуществляется и в непосредственных взаимодействиях лицом к лицу. Без понимания того, как используется власть и как неосознаваемый ранг подавляет людей, правовая концепция равенства имеет мало смысла.

Равенство не только в экономическом, но и в личном аспекте, начинается с изучения природы власти и понимания злоупотребления ею. Права в юридическом смысле этого слова, даже если бы органам правопорядка удалось внедрить их в обществе в полном объеме, никогда не сумеют защитить нас против столь пагубных невидимых сил. Вот, к примеру, «Орегониан», самая крупная газета штата Орегон, опубликовала недавно статью о «невидимой» политике банка, который отказывался выдавать небольшие ссуды на приобретение жилья людям из определенных областей штата. Эта политика была направлена против черных и представителей других групп, не имеющих большой власти. В результате банк вынуждал их продолжать пользоваться съемным жильем.

Лишение людей права становиться домовладельцами является невидимым актом агрессии, насаждающим сегрегацию и усиливающим ранг состоятельных людей. Это скрытая форма общественного произвола, пример того, как мирные общества ведут незаметные войны против тех, кто не может защитить себя.

В демократических странах политикам позволяется осуществлять общественный гнет, если он принимает форму политической кампании или лоббирования. Тактика использования унизительных замечаний личного характера в адрес противника считается абсолютно допустимой и называется «забрасывать оппонента грязью». Она обеспечивает ситуацию, в которой мы выбираем высокопоставленных руководителей нашего государства, исходя из того, у кого из кандидатов есть придворный сочинитель с большей способностью к очернительству.

Общественный гнет идет рука об руку с правовой системой, основанной на принципах соперничества. Ее цель не улучшить взаимоотношения в обществе, а установить, кто прав и кто виноват. Такая система поддерживает власть и силу, а не понимание и упрочение связей между людьми. Она работает на повышение конформизма и продуктивности, а не степени сострадания.

Поразмышляйте о процедурах уголовного суда. Вместо того чтобы стремиться к пониманию позиции ответчика в целостном общественном контексте, наши суды только устанавливают, виновен он или невиновен. Судебные процедуры вершатся без того, чтобы принималось во внимание их многоплановое воздействие на «преступника» или «жертву».

У индейцев племени навахо есть своя правовая система, ориентированная на интересы общины и не основанная на принципах соперничества. Конфликтующие стороны встречаются друг с другом. Они вправе говорить все, что считают нужным, без того, чтобы власти племени решали, кто из них прав, а кто нет*. Родственники включены в процесс, и члены семьи обидчика тоже считаются ответственными за преступление. Они, как и сам обидчик, обязаны возместить ущерб пострадавшей стороне. Родственники пострадавшего имеют право требовать компенсации и для себя. Благополучие всех превалирует над определением вины и меры наказания. Эта система основана на принципах сообщества, на взаимоотношении и взаимодействии, а не на представлении о правильном и неправильном, хорошем и дурном.

Мы поддерживаем травлю свидетелей в судах и очернительство на политической арене по той же самой причине, по которой смотрим фильмы с насилием. Наша культура испытывает голод по героям и героиням, рискующим собственной жизнью ради справедливого возмездия. Нам нужны молодчики, умеющие постоять за себя и уничтожить врага. Почему? Да потому, что мы не отработали собственных проблем, связанных с насилием и надругательством. Потому что нас оскорбляли и попирали, а мы не могли защититься.

Что же может делать в этой связи работающий с миром? Распознавать и поддерживать тех лидеров, которые учат нас работать с конфликтом и болью через осознавание. Мы должны пресечь порочный круг мести и забрасывания грязью, настаивая не только на том, чтобы были выслушаны все стороны, но и на том, чтобы каждая из них присутствовала, когда говорит другая. Мы должны подмечать двойные сигналы и сильные чувства, все то, что выводит нас за пределы поверхностного различения между невинным и виновным, правильным и неправильным.

В любой разнообразной группе с большой вероятностью есть несколько человек, которые во время групповой работы ничего не говорят. Будучи фасилитатором, давайте себе время для исследования корней этого молчания. Вы не разговариваете потому, что вам нравится молчать? Верите ли вы в чувства? Какие у вас чувства и реакции на других людей? Может быть, вы хотите внести свой вклад, но испытываете страх?

Если атмосфера в группе напряженная и дискомфортная, говорите с такими людьми с глазу на глаз, а по возвращении в группу выскажите, никого не критикуя, предположение о возможных причинах напряженности. Попросите всех помолчать. Поинтересуйтесь, чувствуют ли себе присутствующие в ладу со своим молчанием. Спросите, чувствует ли группа себя в безопасности. Когда присутствует ощущение, что атмосфера небезопасна, некоторые превращаются в подхалимов. Все старательно изображают внешнюю вежливость.

Помню наглядный пример такого поведения в бывшем Советском Союзе. Я участвовал в многолюдной конференции, посвященной разрешению этнических разногласий. В перерыве показывали снятый ингушами любительский фильм о нападении на них их осетинских соседей. Нам показали кровавую, ужасную уличную резню.

По окончании фильма один из ингушей с яростью обвинил русских в том, что они поддерживали и провоцировали осетин. В зале, где собралось около ста человек, повисло молчание. После нескольких тягостных минут тишины я спросил молчаливую женщину, которая стояла возле меня, что она чувствует. «Ужас, — прошептала она в микрофон. — Ужас. Ненавижу войну».