Эльфийская месть - Элейн Каннингем

– О, только не это! Это твой сын?

– Для него это первое плавание, – с кривой усмешкой подтвердил Макумайл. – Но не слишком обращай внимание на мои слова и не беспокойся. Парень не так уж и плох, хотя завтра в нем проснется неудержимый норов Умберли. Пусть пока отдохнет здесь, а мы поговорим о чем-нибудь другом. Не возражаешь против моей каюты?

Эрилин кивнула и направилась за капитаном в огромную, роскошную капитанскую каюту, в которой стояли просторная даже для крупного человека кровать, окованный бронзой сундук с одеждой, небольшой письменный столик и пара кресел. Эрилин, лишь усевшись в одно из них, заметила, что великолепный турмишский ковер местами промок от морской воды, капавшей с ее одежды.

– Выпей вот это. Вино прогонит холод из твоего тела, – промолвил капитан, заботливо протягивая ей кубок.

Эрилин приняла вино, сделала пару глотков и поставила кубок на крышку сундука.

– Я передумала насчет твоего предложения.

– Я на это надеялся, – откровенно и с радостью признался Макумайл. В его глазах вспыхнула насмешка. – Чем ты околдовала моего приятеля Сулдаска, что он выдал тебе мои планы? – насмешливо поинтересовался он.

Эрилин лишь пожала плечами. Ее действия были резкими, даже по собственным меркам девушки, но высокие ставки в этой игре не оставляли времени для сожалений и дипломатии.

– Ты согласен передать мой ответ – и мои условия – королеве Эвермита? И не сможешь ли изготовить копию ее письма? Я очень спешу, но мне нужна самая лучшая подделка.

– В этом нет необходимости, – ответил Макумайл.

Капитан взял лист пергамента с письменного стола и протянул его Эрилин. Арфистка прочла эльфийский документ. Перед ней был дубликат того письма, которое она испортила в таверне.

– Это подлинник, – подтвердил Макумайл. – Леди Лаэраль настояла, чтобы я взял с собой одну или две копии. К слову сказать, королева уполномочила меня обещать от ее лица любую плату, какую ты пожелаешь.

– Как предусмотрительно, – холодно заметила Эрилин, продолжая изучать пергамент. – Мне нечасто предлагают открытый вексель в уплату за оказанную услугу, но это значительно сэкономит время.

Убедившись, что документ в ее руках подлинный и в нем нет никаких ошибок, Эрилин положила пергамент на стол и взглянула на своего собеседника.

– Ты можешь доставить меня в Зазеспур? Сейчас же?

В ответ капитан Макумайл поднялся с кресла и потянул шнур звонка, висевший вдоль полированной деревянной панели.

– Моя дорогая, я весь к твоим услугам, но ты и сама знаешь, что гавань Зазеспура заперта до рассвета.

– Прибытие на рассвете меня вполне устроит, – согласилась Эрилин.

– Рядом с моей дверью есть еще одна каюта. Сейчас она пуста, и ты можешь там спокойно отдохнуть. В большом сундуке найдется сухая одежда, которой можно воспользоваться, пока не высохнет твой костюм. Если потребуется что-нибудь еще, сообщи.

Напряжение постепенно исчезло с лица Эрилин и уступило место улыбке. Эта перемена преобразила ее и вызвала ответную реакцию капитана – его голубые глаза призывно блеснули.

Полуэльфийка подавила вздох. Может, капитан и действовал по поручению королевы, но, по многочисленным слухам, его благосклонность к эльфийским женщинам не ограничивалась одной Амлауруил. Эрилин ничуть не удивило наличие женского платья в морском сундучке на судне, и она не сомневалась, что часть одежды сшита с учетом хрупкости эльфийского сложения. Жрица из Тефирского леса была не единственной женщиной, затронувшей сердце Макумайла. Более того, блеск в его глазах свидетельствовал о том, что капитан не прочь присоединить и полуэльфийку к коллекции своих дорогих воспоминаний. Но Арфистка не собиралась решать его личные проблемы, а потому поблагодарила хозяина и, поднявшись с кресла, вышла вслед за юнгой, ожидавшим ее у двери.

Капитан проводил гостью взглядом и дождался, пока из соседней каюты не донесется стук задвигаемой щеколды. Затем он пересел за письменный столик и взял оставленный Эрилин пергамент. Каррейг неторопливо прочел документ до того места, где королева называла имя своей посланницы. Тогда капитан открыл ящик стола и достал маленькую бутылочку чернил. Краска была изготовлена эльфами из нескольких видов ягод и трав Эвермита и имела глубокий фиолетовый оттенок. Макумайл открыл флакон и окунул перо в драгоценную жидкость. Затаив дыхание, он с величайшей тщательностью добавил к тексту несколько тонких штрихов.

Как удачно, что эльфийские слова, обозначающие «Лунный Цветок» и «Лунный Клинок», пишутся почти одинаково! Капитан полюбовался своей работой и посыпал пергамент мелким песком.

От Лаэраль ему была известна история открытия эльфийских врат, а также печальные воспоминания Амлауруил, связанные с этими событиями. Капитан не раз замечал скорбь на лице королевы и глубоко ей сочувствовал. Меньше всего на свете Макумайл хотел видеть слезы в ее глазах. Вместе с тем он питал глубокое уважение к воинственной полуэльфийке и не мог не понимать сложности стоящей перед ней задачи. Как и всякий житель Тефира, он прекрасно знал, какие опасности поджидают ее в сумраке леса.

Он и сам любил женщину из лесного народа, и эльфийская жрица не раз озадачивала его. Капитан многое знал о лесных эльфах и не без оснований подозревал, что полуэльфийка в качестве посла ни за что не добьется успеха, скорее всего, она погибнет. Изображать же чистокровного эльфа даже такой способной девушке, как Эрилин, будет очень трудно. Капитан надеялся, что его маленькая хитрость облегчит ей задачу.

Обычаи эльфов, касающиеся родовых имен, казались людям довольно сложными и запутанными. Хотя они частенько брали себе имена, обозначающие их мастерство в обращении с каким-то видом оружия, например Пепельный Лук или Дубовая Палица, но это не родовые имена. Для Эрилин назвать имя, в котором упоминался только меч, который она носила, было бы непростительным нарушением протокола. После такого просчета никто не поверил бы в ее назначение посланницей Эвермита. Всем известно, что Лунные Клинки передаются только по наследству, а отказ назвать родовое имя означал бы, что Эрилин не та, за кого себя выдает. В таком случае добиться успеха ей было бы не легче, чем родственнице людоеда.

В результате всех этих соображений капитан Макумайл решил присвоить Эрилин родовое имя, свидетельствующее о благородном происхождении, – и всего только несколькими штрихами пера по пергаменту. Сознание того, что Эрилин имеет на это полное право, немало успокаивало его совесть. Не последнюю роль сыграл и тот факт, что обаяние королевского имени защитит полуэльфийку надежным покровом и поможет избежать опасных расспросов. В конце концов, всем известно, что лунные эльфы больше других своих собратьев похожи на людей.