Безвечность - Ольга Черных

— Это всё равно что заливать алкоголь в уши, — не удержалась я, и Оливер засмеялся. Тони ещё громче.

— Отличное чувство юмора! Вы мне нравитесь, — сказал Оливер, подняв вверх большой палец, на котором я заметила золотой перстень с чёрным камнем.

Я хотела ответить: «А Вы мне нет», но он встал из-за стола, выбросил сигарету в мусорное ведро (поздно строить из себя примерного мальчика) и сказал, что скоро вернётся. Неужели подарит мне парочку фильтров для носа? Я бы посмеялась, но не сейчас. Это мой шанс, чтобы уйти, не попрощавшись, но внезапная реплика Тони заставила меня остаться.

— Где сейчас Ваши родители и бабушка, Ева? — Моё имя старик произнёс с приторной нежностью. Никто раньше не задавал мне таких вопросов. У меня нет подготовленной истории, поэтому придётся импровизировать.

— Бабушка умерла, а родители никогда не жили здесь, только сдавали свой дом. — Надеюсь, мой ответ был убедительным и не вызовет новых вопросов.

— Последний раз я видел Вашу бабушку, когда она ухаживала за своей ослепшей матерью, — сказал Тони. Он, наконец, перевёл взгляд с меня на стену, как будто вспоминал то, о чём говорит. — Она избегала встречи со мной, а я пытался поговорить, спросить, не нужна ли ей моя помощь… Внешне Ева была молода, а внутренне — измотана жизнью. Я чувствовал, что ей нелегко. После смерти матери она уехала, и я понял, что больше никогда не увижу её.

Эта история вызвала жалость к Тони. Он не выдумывает. Так всё и было. Он видел меня в гриме. В то время я ни с кем не общалась, не здоровалась, не вела соседские беседы. Моё внимание было приковано к маме. Всё живое во мне медленно умирало. Я не замечала никого вокруг. Старик не лжёт, и я прониклась его словами, хоть и не показала это внешне. Я научилась держать эмоции взаперти. Научилась не плакать при людях.

— Она в самом деле больше никогда не возвращалась сюда, — сказала я и на этот раз не соврала. Моя бабушка (то есть я) приехала сюда позавчера, чтобы снова оплакать свою потерю, но этого Тони знать необязательно.

— Ева рассказывала Вам обо мне? Мы дружили в детстве, учились в одной школе.

— Да, — соврала я, потому что старик нуждается в этой лжи.

По его морщинистым щекам потекли слёзы. Он не мог выдумать общение со мной, я просто не помню его. Не помню нашей дружбы, но чувствую, что Тони говорит правду. Мне стало жаль старика, как бывает жаль только умирающих животных на моих руках…

— Твой заказ готов, Тони, — сказал Оливер, войдя на кухню с маленькой коробочкой в руках, тем самым нарушив наш неловкий разговор.

Я благодарна напыщенному бизнесмену за его бестактность. Мне не придётся продолжать говорить на неприятную тему. Я заметила слёзы Тони и Оливер, наверное, тоже, когда вручал ему коробочку, обтянутую красным шёлком. Интересно, что за заказ? Я не спрошу об этом, потому что пообещала себе не быть любопытной. Это не моё дело.

— Спасибо, вовремя, — сказал Тони, небрежно спрятав коробочку во внутренний карман пиджака.

— Всегда рад помочь. — В разговоре с Тони Оливер не возвышает себя, а относится к нему с почтением, хоть и общается на «ты». Может, они и правда родственники? — Что случилось? Ева ведь не могла обидеть тебя…

— Нет, что ты! — ответил старик, немедленно стерев нахлынувшие эмоции с лица, защищая меня. — Мы говорили о её бабушке, и я вспомнил свою первую любовь…

Любовь? Что, чёрт возьми, произошло между мной и Тони? Я не помню его! У меня был только один парень в прошлом. Это Стефан!

— И единственную, — продолжил Оливер, — я не знал, что ею была бабушка Евы. Похоже, обольщать мужчин — это их семейный дар.

«Да что ты знаешь о моём даре!» — в мыслях обратилась я к Оливеру. Что он имеет в виду, говоря о единственная любви?

— Да, Ева, у меня никогда не было жены, — сказал Тони. Кажется, улыбка больше никогда не вернётся на его старое лицо. Возможно, в молодости он был симпатичным. Даже если и так, его красота не оставила отпечаток в моём сердце. Я чувствую себя немного виноватой перед ним. — Но я не считаю это проклятьем, Оливер. У меня были близкие люди. Сестра, племянница, теперь Триш. Все эти женщины заменили мне одну единственную.

Ни я, ни Оливер не посмели перебить Тони с расспросами. Мне захотелось домой, чтобы спрятаться под одеялом и больше никогда не встречаться со своим прошлым в лице пожилого человека, который знает что-то, чего не знаю я.

— Я не хотел обидеть тебя, — оправдался Оливер, но Тони не похож на ранимого человека. Если он на протяжении всей жизни любил одного человека, его можно назвать сильным и отчаянным одновременно. Мы с ним похожи, не так ли?

— Забудь, — сказал Тони и обратился ко мне, — Вы останетесь здесь или пойдёте домой?

И что я должна ответить? Конечно, я не останусь здесь, но и говорить, что пойду домой, тоже не собираюсь. Вдруг он увяжется за мной? Этого я не вынесу. Не сегодня.

— Хочу пройтись по магазинам в городе, — ответила я. Умение лгать тоже приходит с возрастом.

— Тогда позвольте мне проводить Вас до выхода, — сказал Тони и встал, опёршись о свою трость. Я видела такие в магазинах. Ещё одно полезное изобретение. Трость основана на гидравлическом механизме, что позволяет человеку опираться на неё, не чувствуя своего веса под рукой. Недешёвая вещица, но полезная.

— Да, конечно, — нехотя ответила я.

Мне хочется поскорей остаться одной. Слишком много времени я провела в компании незнакомых людей, слишком много лишних слов произнесла.

Оливер, как хозяин дома, проводил нас Тони до ворот. По пути я старалась не смотреть по сторонам. Не хочу запоминать эти хоромы, не собираюсь сюда возвращаться.

— Было приятно познакомиться с Вами, — сказал Оливер, взяв мою руку в свою, мокрую и тяжёлую. — Если я Вам понадоблюсь, дайте знак.

— Пренепременно, — ответила я, вырвав руку и спрятав её в карман туники. Я не смогла до конца сыграть роль обольстительницы, не утёрла нос богатому слизняку, и всему виной Тони. Под его преданным взглядом я не могу сосредоточиться. Может, это и к лучшему.

Оливер попрощался с Тони, ворота за нами закрылись, и я осталась со стариком наедине.

— Мне тоже было приятно увидеть Вас, — сказал Тони, убирая трость за спину. Ему, вероятно, неловко выглядеть в моих глазах старым и беспомощным.

— Не нужно обращаться ко мне на «Вы», — попросила я и добавила волшебное слово «пожалуйста».

— Когда я говорю «Вы», имею в виду и твою бабушку тоже, — ответил Тони и неловким движением поправил свои седые поредевшие волосы.

— Тогда тем более не стоит говорить так. — Я не хотела быть грубой, но пришлось. Это уже доходит до фанатизма.