Свобода в широких пределах, или Современная амазонка - Александр Бирюков

Обиднее всего, что столько писем и открыток от Антона Бельяминовича пропало. Теперь их где искать? И даже неизвестно, на кого думать. Злые люди все-таки, ох какие злые!

Но после обеда Вера Васильевна пересилила себя, сходила в магазин, купила мяса, и к приходу Виктора Степановича обед был готов. Виктор, конечно, разулыбался (готовился, наверное, к худшему), пошли в ход приемы сложные и попроще. В таком настроении разве будешь про какие-то деньги вспоминать? Один раз живем (колымчане тоже так иногда думают)! И Вера Васильевна о деньгах забыла — эти, уже, истрачены, новые нужно доставать. А так все нормально — тихо, уважительно, как в лучших домах.

И тут звонок. Вера Васильевна даже вздрогнула — несет кого-то. Ясное дело, не к добру. Она уже даже писем Антона Бельяминовича боялась — подождите, дайте это задание выполнить.

А это Сергей с Тонькой, Виктор как их увидел, там и вовсе расплылся. Еще бы, собутыльник идет, хороший вечер будет!

— Правильно, — говорит, — а то мы вчера и не поговорили. Бабскими делами занялись. А это у тебя что?

А у Сергея в руках магнитофон, та самая «Вега-305», триста тридцать пять рублей. Вера Васильевна ее в «Восходе» купила, можно и паспорт не смотреть, по коробке видно, с одного бока немного порвано. А Тонька узел держит.

— Подарочки, — говорит Сергей, — тут еще бутылка спирта была. Мы выпили, извини, механик. Она мне вчера очень под настроение пришлась. Но ты не бойся, я две «Экстры» принес.

— Ладно, — Виктор говорит, — у меня тоже найдется. А подарки кому?

— Да это же твои пятьсот рублей. Ты вчера говорил, что Вера их куда-то пристроила. Вот и получай обратно. Нам чужого не надо.

— Я ей говорю, возьми, — Тонька вступила, — а она убегает. Как дурочка, честное слово. И еще все белье потоптала.

— Стойте, — говорит Виктор Степанович, они сгрудились все четверо в узком коридорчике, Вера Васильевна из-за спины Виктора выглядывает. — Ничего не пойму. Это Вера все купила? А как они к вам попали?

— Да ты не волнуйся, механик. Бабья дурь, и больше ничего. Тонька обиделась что твоя жена ей под Восьмое марта деньги не заняла, и решила подшутить. Написала ей открытку от одного человека.

— Неправда, — сказала Вера Васильевна, — врет он все.

— Не вякай! — оборвал ее Виктор.

— А потом письма стала за того человека слать, подарки требовала. Вера покупала и к Тоньке их относила, чтобы та отправляла.

— Она думала, что уже профессоршей стала. Уй, я не могу!

— Цыц! — сказал Сергей. — Понял?

— А зачем она эти вещи покупала?

— Ну, влюбилась, что ли. Приятное сделать хотела этому человеку.

— Она в Америку к тему бежать собралась, ее там на вилле говорящие попугайчики дожидаются.

— Так, — сказал Виктор Степанович, — а твоя жена, выходит, ни при чем?

— Да как же! Она все это и придумала.

— А если она это придумала, ты зачем ее брехне веришь? Зачем вещи принес? Мало ли, что она придумает.

— Так ваши вещи-то.

— Чем докажешь? Я этот ящик первый раз вижу.

— Спроси жену, покупала она магнитофон или нет?

— Ну да, конечно. Моя жена, значит, кому-то подарки делала, а твоя, святая, все на Верку переложить хочет. Так, да?

— Это очень смешно, — сказала Тоня. — Чего ты с ними разговариваешь? Клади магнитофон, и пошли.

— Нет, — сказал Виктор Степанович, — вы уж, пожалуйста, вещи с собой забирайте. А своей скажи, пусть что-нибудь другое придумает.

— Да ты что, механик, чокнулся?

— Вы очень умные! С чего это моя Верка будет кому-то подарки слать? Америка ей зачем?

— Да ты спроси ее. Пусть сама скажет.

— Нет, — твердо сказал Виктор Степанович, — ты лучше свою хорошо расспроси. Может, что-нибудь новенькое узнаешь.

— Ты на что это намекаешь? — завелась Тоня. — Постыдился бы, старый уже. А ты тоже хорош! — это она на Сергея кинулась. — При тебе жену оскорбляют, а ты молчишь!

— Да ну вас всех к хрену! — сказал Сергей обиженно. — Погостить, называется, приехал. А вы тут бардак развели. С водкой-то мне теперь как?

— В другой раз, — сказал Виктор Степанович, — пусть постоит пока.

— Ты ее корочками заправь, — посоветовала Вера Васильевна, — или хочешь, кусочек лимонника дам, нам Игорь из Хабаровска прислал.

— Да ну вас! — сказал Сергей. — Счастливо оставаться.

Вот ведь какой, оказывается, Виктор Степанович. Наверное, все мы, и Вера Васильевна в том числе, его недооценивали, чуть ли не за растение какое принимали — живет, мол, простейшими интересами и больше ничего знать не хочет. А он такое благородство проявил — жену защитил, все обвинения отверг, даже вникать не стал, идите, мол, и все, и даже от выпивки отказался, хотя вот она, у порога стояла. А казалось, что дороже выпивки у него ничего на свете нет. Видно, правильно говорят, что в трудную минуту человек способен преобразиться, какие-то неведомые силы поднимаются из глубины его души и позволяют совершать прекрасные поступки.

Начни сейчас Виктор Степанович на глазах посторонних вникать в это дело, потребуй от жены отчет — и развалилась бы их семья, как карточный домик, потому что едва ли Вера Васильевна сумела бы соврать. Но он твердо сказал: «Вы это оставьте. Ты лучше в своей семье шлюху поищи, а моей жены не касайся. И нет вопроса — стухли гости с мешками, отступили перед этой твердостью и, не побоюсь этого слова, благородством.

И вот итог — сидят Вера Васильевна и Виктор Степанович та кухне перед плитой, продолжают прерванный ужин, все тихо и мирно, только Виктор Степанович нет-нет да и вскочит, словно посмотреть, что в комнате телевизор показывает, а на самом деле, конечно, стопки с серванта опрокидывает. Но можно ли его осуждать после всего случившегося?

И дальше вечер шел тихо и спокойно. И только уже перед тем как ложиться спать, Вера Васильевна присела к Виктору Степановичу на кушетку и сказала:

— Виктор, нам бы поговорить!

— Что еще?

— Да вот Сергей и Тонька приходили.

— Ну и что?

— Сергей про одного человека говорил.

— Ну!

— Что ты все заладил — ну да ну! Может, последний раз говорим. Или в первый. Я уж и не знаю.

— А не знаешь, так чего лезешь? Мне вставать рано.

— Так ведь был этот человек!

— Ну и ладно. Мало ли какие гадики бывают.

— И письма писал.

— Слышал. Ты думаешь, я глухой?

— Так как же, Витя?

— А никак. Я тебе сказал, что мне вставать рано.

— Ладно, — сказала Вера Васильевна, поднимаясь, — спи. Утром щи разогрей.

А на другой день Вере Васильевне тоже на работу с утра. Так быстро два выходных пролетели, что она и не заметила. Виктор, конечно, раньше встал, он всегда чуть свет поднимается. Но с Белочкой гулять, не пошел. Пришлось Вере Васильевне выскакивать. А уже начало девятого. Такая суета, что некогда о вчерашнем разговоре вспоминать. — только-только успеть собраться. Тем более что сменять Вере Васильевне эту толстую дурищу, а уж она-то и минутку не подождет, сразу ворчать начнет. Как же, бригадирша!

— Деньги принесла? — сразу спросила Анна Ивановна. Вера Васильевна только успела порог переступить.

— Подождешь. Горит у тебя, что ли?

— А Шульга тебе по больничному не заплатит, пока не отдашь.

— Ну и не надо. Я все равно увольняюсь.

— В Америку поедешь?

— А тебе-то что?

— Ничего. Над тобой уже вся база смеется.

— Кто это смеется? Мне официально выступить предлагали, рассказать.

— Вот ты и выступила. Бывают ведь такие кукушки!

— А ты-то кто? — рассердилась Вера Васильевна. — Только и умеешь каркать. Правильно тебя сын из дома гонит.

— А ты откуда знаешь? Тебе мало свою семью разрушить? Ты и на чужую покушаешься?

— Эх ты! Я ведь тебе правда собиралась детские вещи из Америки прислать. Если бы ты мне еще триста дала, я бы тебе целый вагон отправила.

— Очень нужно! Ты деньги отдай.

На том и расстались. Вера Васильевна и не рассчитывала у нее занять, так, к слову пришлось. Ну не дала — и не надо. Все равно уже ничего не поправишь.

К обеду, когда стало потише, Вера Васильевна принялась за письмо. А то можно подумать, что она сама, без Тоньки, ничего не сделает. Адрес-то у нее есть. Пускай обычной почтой идет, без военных летчиков доберется. Бумага вот только плохая, из журнала дежурств пришлось лист вырвать, но и это ладно, обойдется, не бежать же сейчас на почту, а просить ни у кого не хочется, если Анна Ивановна говорит, что смеются. Разве в бумаге дело?

Здравствуйте, Антон Бельяминович!..

Мне давно уже пора написать вам, но так все получалось, что времени в обрез, только успею посылку Антонине Петровне принести, и она уже бежит, потому что ваше доверенное лицо или летчик дожидается. А писать некогда. Да и негде, потому что дома неудобно, и на работе мешают, надо открывать ворота, считать места и расписываться, а это все на улице, и холодно все время бегать…