Trailing The Bolsheviki Twelve Thousand Miles With The Allies In Siberia - Carl W. Ackerman
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот дипломатический документ, озаглавленный "Чехословацкий инцидент", выглядит следующим образом:
Авторизованный и заверенный перевод официальной версии происшествия, сделанный Временным исполнительным комитетом чехо-словацкой армии, в чьи руки было передано руководство военными операциями и политическими переговорами собранием чехо-словацких солдат в Челябинске, май 1918 года. См. подпись и печать ниже.
Принцип нейтралитета чехословацкой армии по отношению к внутренним конфликтам и сражениям России был определенно выражен и признан как в соглашении и договоре, заключенном Чехо-Словацким национальным советом с временным правительством России, так и в договоре, заключенном позднее - с правительством Украинской республики, Украинским национальным советом. Этого принципа твердо придерживались как политические, так и военные руководители, и им удалось настолько глубоко внедрить его в сознание солдат, что, несмотря на предпринимавшиеся направо и налево попытки побудить их нарушить его, ни одну часть армии не удалось склонить к этому.
Позже, когда Национальный совет Украины потерпел поражение и был постепенно вытеснен из правительств на восточной стороне Днепра, а затем из Киева и остальной Украины, главнокомандующий советскими войсками полковник Муравьев4 и военный министр Советского правительства Украины г-н Кокубинский5 признали строгий вооруженный нейтралитет чехо-словацкой армии. (См. официальный приказ Чехословацкому армейскому корпусу № 12 от 28 января 1918 года, опубликованный в "Чехословацком ежедневнике", официальном органе Чехословацкого национального совета).
До этого, когда 12 января 1918 года Центральная Рада Украины приняла "Четвертый Универсал", в котором выражалось желание правительства Украины жить на условиях дружбы и согласия со всеми соседними государствами, и особенно с Австрией, на заседании Чехо-Словацкого Национального Совета, на котором председательствовал сам профессор Масарик, было решено объявить чехо-словацкую армию во всех частях бывшего Российского государства частью автономной армии чехо-словаков во Франции. Эта прокламация была опубликована 10 февраля 1918 года, после прибытия большевиков в Кьефф. Вскоре после этого, одновременно с успехом мирных переговоров делегатов советского и украинского правительств, с представителями Центральных держав в Брест-Литовске были предприняты определенные шаги для организации отправки чехо-словацкой армии на французский фронт.
Первым движением должна была стать концентрация всех наших сил на восточной стороне Днепра, и это должно было быть осуществлено на основе соглашения, заключенного с украинско-советским правительством, которое в свое время планировало создать фронт против немцев на Украине. (См. Чехо-Словенский Денник, № 102.) Тем временем, однако, немцы стали угрожать чехо-словакам с обоих флангов, и они были вынуждены отойти на территорию Великороссии. И снова этот отход был осуществлен в полном согласии с советскими властями на Украине, о чем была достигнута договоренность с Чехо-Словацким национальным советом и командующим советскими войсками южнорусских республик Антоновым-Овсеенко. На основании этого соглашения был издан приказ Чехословацкому армейскому корпусу (№ 26, 16 марта 1918 г.) о передаче советским войскам всего лишнего вооружения и другого военного имущества, а Антонов со своей стороны издал приказ всем революционным силам южнорусских республик (№ 92, 16 марта), из которого приводится дословная выдержка:
"Наши товарищи из Чехо-Словацкого армейского корпуса, которые так храбро и славно сражались под Житомиром, Киевом, Гребёнкой и Бахмачем, защищая путь на Полтаву и Харьков, сейчас покидают территорию Украины и передают нам часть своего военного снаряжения. Революционная армия никогда не забудет братской помощи, оказанной Чехо-Словацким армейским корпусом в борьбе трудового народа Украины против воровских банд империализма. Военное снаряжение, переданное чехо-словаками, революционная армия принимает как братский дар".
На основании этого соглашения Антонов дал согласие на выезд чехо-словаков из Украины, а штаб Советской армии Великой России также согласился на наш выезд на Восток и отдал необходимые распоряжения железнодорожным чиновникам, которые от имени Советского правительства должны были заняться деталями перевозки. Согласие на наш отъезд из России через Владивосток было также выражено в телеграммах, посланных Лениным и Троцким.
В Пензе, однако, начались новые переговоры. Совет народных комиссаров в Москве потребовал полного разоружения чехо-словацкой армии. В результате переговоров 26 марта из Москвы была отправлена телеграмма за подписью Сталина, в которой каждому эшелону должно было быть оставлено определенное количество оружия для защиты от нападения контрреволюционеров. В этой же телеграмме было дано обещание всячески помогать чехо-словакам, пока они остаются на территории России, при условии, что они сохранят честную и искреннюю лояльность. Кроме того, Пензенскому Совету было приказано назначить надежных уполномоченных, которые должны были сопровождать чехо-словацкие эшелоны до Владивостока, следить за тем, чтобы их единство как организации не нарушалось, и в то же время информировать Совет народных уполномоченных о ходе перевозок. В этой же телеграмме было указано, что телеграммы с необходимыми инструкциями будут направлены Советом Народных Комиссаров всем заинтересованным сторонам.
Наша армия сохраняла честную и искреннюю преданность. Но тем временем Советское правительство на каждом шагу нарушало свое слово. Пензенский Совет назначил только одного комиссара, который с первым эшелоном отправился во Владивосток, а там сел и ничего не делал. Несмотря на наши неоднократные просьбы назначить других комиссаров, пензенские власти категорически отказались это сделать, оправдываясь отсутствием подходящих людей.
Местные Советы один за другим ставили на нашем пути всевозможные препятствия. В Самаре, в 400 верстах от Пензы, местный Совет потребовал, чтобы мы сдали больше оружия. Эти требования повторялись в Уфе, Златоусте, Омске, Иркутске, Чите и так далее по всей линии. Представители Чехо-Словацкого национального совета, а также командиры различных эшелонов использовали все возможные средства, чтобы не допустить остановки движения наших транспортов. В Самаре эшелоны сдали по 138 винтовок, оставив только по тридцать на эшелон; в Омске каждый эшелон сдал по пулемету, а в Иркутске еще больше винтовок, пока не осталось по двадцать на эшелон. Переговоры этих верных Советов, находясь в явном противоречии с вышеприведенными распоряжениями Совета Народных Комиссаров, часто имели вид торга на базаре, а для чехо-словацких солдат были оскорбительны в высшей степени и имели своим последствием то, что с каждым днем росло недоверие к Советскому Правительству и отвращение к нему, которое становилось все сильнее.
Одной из главных причин такого недоверия и отвращения было отношение советских властей, как местных, так и центральных, к тем, кто дезертировал из чехо-словацкой армии и вступил в ряды Красной армии. Их было немного, и это были плохие солдаты и люди со слабым характером. Они переходили в Советскую армию из корыстных побуждений. Щедрое жалованье, возможность сразу занять высокое положение, страх перед французским фронтом,
