Trailing The Bolsheviki Twelve Thousand Miles With The Allies In Siberia - Carl W. Ackerman

Время от времени царю разрешалось встречаться со своей женой Александрой, или, как он ее называл, Алисой, а с сыном он мог встречаться, когда ему заблагорассудится. Однажды Александра Федоровна пришла в комнату царя в слезах и сказала: "Во всяком случае, необходимо, чтобы ты привел в порядок все свои бумаги и документы". После этого Николай писал всю ночь. Царь написал много писем, в том числе всем своим дочерям, брату Михаилу, дяде Николаю Николаевичу, генералу Догерту, герцогу Гендрикову, графу Олсуфьеву, принцу Ольденбургскому, графу Сумарокову-Эльстону, и многим другим. Он не запечатывал свои письма, так как вся его переписка контролировалась советской цензурой. Часто случалось, что его письма возвращались комиссаром гвардии с пометкой карандашом: "Пересылке не подлежит".

Много дней Николай Александрович не ел. Он падал ниц и только молился. Даже для человека, не обладавшего даром наблюдательности, было очевидно, что бывший царь сильно переживал и испытывал душевную тоску.

15 июля, поздно вечером, в комнате царя неожиданно появился комиссар гвардии, который объявил:

"Гражданин Николай Александрович Романов, вы проследуете со мной в Уральский окружной Совет рабочих, казачьих и красноармейских депутатов".

Царь спросил умоляющим тоном: "Скажите откровенно, вы ведете меня на расстрел?".

"Вы не должны бояться, до вашей смерти ничего не случится. Вас ждут на собрании", - улыбаясь, сказал комиссар.

Николай Александрович встал с постели, надел серую солдатскую блузу, сапоги, застегнул ремень и ушел с комиссаром. За дверью стояли два солдата, летты, с винтовками. Все трое окружили его и зачем-то стали обыскивать со всех сторон. Потом один из Летцев пошел вперед. Царя заставили идти за ним, рядом с комиссаром, а второй солдат пошел следом.

Николас не возвращался очень долго, часа два с половиной, не меньше. Он был очень бледен, его подбородок дрожал.

"Старик, дай мне воды", - сказал он.

Я сразу же принесла ему воды. Он опустошил большую чашку. "Что случилось?" спросил я.

"Они сообщили мне, что я буду расстрелян в течение трех часов".

На заседании Уральского окружного совета в присутствии царя был зачитан протокол судебного процесса. Он был подготовлен тайной организацией под названием "Ассоциация защиты родины и свободы". В нем говорилось, что раскрыт контрреволюционный заговор с целью подавить рабоче-крестьянскую революцию путем подстрекательства масс против Совета, обвиняя его во всех тяжелых последствиях, вызванных империализмом во всем мире - войне и резне, голоде, отсутствии работы, развале транспорта, наступлении немцев и т.д.

Далее в обвинительном заключении говорилось, что для достижения этой цели контрреволюционеры пытались объединить все несоветские политические партии, как социалистические, так и имперские. Доказательства, представленные на суде, показали, что сотрудники этой организации не смогли полностью осуществить свои намерения из-за расхождения во взглядах на тактику левых и правых партий. Из представленных доказательств следует, что во главе заговора стоял личный друг царя генерал Догерт.

Представленные против царя доказательства показывают, что в этой организации работали и такие представители, как герцог Крапоткин , полковник Генерального штаба Эхарт, инженер Ллинский и другие. Есть основания полагать, что Шавенпов также имел непосредственное отношение к этой организации, и что он должен был стать главой нового правительства в качестве военного диктатора.

Все эти лидеры создали очень сильный заговор. В московской боевой группе было 700 офицеров, которые затем были переведены в Самару, где они должны были ожидать подкрепления от союзников с целью создания Уральского фронта для отделения Великой России от Сибири. В дальнейшем, согласно предполагаемому заговору, когда проявятся результаты голода, все сочувствующие свержению советской власти будут мобилизованы для выступления против Германии.

Представленные доказательства свидетельствуют о том, что в заговоре принимали участие некоторые социалистические партии, в том числе правые эсеры и меньшевики, работавшие в полном согласии с конституционными демократами. Начальник штаба этой организации находился в прямой связи с Дутовым и Денекиным.

В показаниях говорилось, что за последние несколько дней был раскрыт новый заговор, целью которого было спасение бывшего царя из СССР с помощью Дутова.

Кроме того, на суде было доказано, что царь вел тайную переписку со своим личным другом, генералом Догертом, который убеждал царя быть готовым к освобождению.

Ввиду этих доказательств, а также в связи с затруднительным положением, вызванным решением Уральского окружного совета об эвакуации Екатеринбурга, бывшему царю было приказано безотлагательно подвергнуться казни, поскольку совет считал вредным и неоправданным продолжать держать его под охраной.

"Гражданин Николай Романов, - обратился советский председатель к бывшему царю, - сообщаю вам, что вам дается три часа на написание последнего приказа. Охранник, я прошу вас не упускать Николая Романова из виду".

Вскоре после возвращения Николая с собрания его жена и сын с плачем позвали его. Часто Александра падала в обморок, и приходилось звать врача. Когда она пришла в себя, то встала на колени перед солдатами и молила о пощаде. Солдаты ответили, что не в их власти оказать милосердие.

"Молчи, ради Христа, Алиса", - несколько раз повторил царь очень низким тоном, осеняя крестным знамением жену и сына.

После этого Николас позвал меня и поцеловал, сказав:

"Старик, не оставляй Александру и Алексея. Ты видишь, со мной теперь никого нет. Некому их успокоить, и меня скоро уведут". Впоследствии выяснилось, что на прощание с бывшим царем не допустили никого, кроме жены и сына, из всех его близких. Николай с женой и сыном

После Октябрьской революции того же года он организовал вооруженное сопротивление большевикам. В 1920 году Савинков эмигрировал, но в 1924 году его заманили обратно в Советский Союз, арестовали и либо убили в тюрьме, либо он покончил жизнь самоубийством. Они оставались вместе, пока не появились еще пять солдат Красной армии с председателем Совета в сопровождении двух членов, оба рабочие.

"Наденьте шинель", - решительно приказал председатель.

Николай, не теряя самообладания, стал одеваться, поцеловал жену, сына и меня, сделал над ними крестное знамение, а затем, обращаясь к мужчинам, громко сказал: "Теперь я в вашем распоряжении".

Александра и Алексис впали в истерику. Оба упали на пол. Я сделал попытку привести мать и сына в чувство, но председатель сказал:

"Подождите. Не стоит медлить. Вы можете сделать это после нашего отъезда". "Разрешите мне сопровождать Николая Александровича", - попросил я.

"Не сопровождаю", - был суровый ответ. Так Николая увезли, никто не знает куда, и расстреляли в ночь на 16 июля около двадцати красноармейцев.

Перед рассветом следующего дня в комнату снова вошел председатель Совета в сопровождении красноармейцев, врача и комиссара охраны. Врач осмотрел Александру и Алексея. Затем