Мертвая пехота - Юрий Погуляй

Почетный караул (или конвой?) рыцарей Гнева чеканил шаг чуть позади Консворта. Впереди, рядом с Пальчиками, семенил пожилой провожатый, и со стороны казалось, будто он всячески пытается услужить молодой даме, а та благосклонно принимает его старания.

Дул легкий, пахнущий цветами ветерок, и по краям аллеи, за ровным частоколом деревьев с изящно постриженными кронами, посреди изумрудного океана трав красовались пестрые островки белоснежных беседок, клумб и рифы скульптур. От всего этого великолепия и размаха Консворту было неуютно. Он привык к тесным улочкам городских кварталов и длинным коридорам Дома. Поэтому на таких огромных пространствах у него сосало под ложечкой, и предательски кружилась голова.

И до дворца еще как минимум минут пятнадцать неспешного хода! Адова канитель, наверное, это сделано специально, чтобы заставить посетителя сто раз подумать о том, что сказать императору.

Когда процессия ступила на гигантскую белокаменную лестницу, Рэму захотелось остановиться и сделать вид, что он переводит дыхание. Но Пальчики вместе со стариком-провожатым так бодро пошли на приступ, что пришлось их нагонять. В голове с каждой ступенькой все громче и громче стучали барабаны сомнений и страха. Что несказанно злило дознавателя.

Консворт никогда не считал себя храбрецом, но в последнее время все чаще ловил себя на мысли, что, может быть, он и вовсе трус?

У роскошных дверей, в два-три человеческих роста, застыли Рыцари Гнева в позолоченных доспехах. Личная гвардия Императора, имеющая право носить цвета Халамеров. За распахнутыми дверьми начинался долгий и пологий подъем, по бокам которого вместо колонн застыли скульптуры могучих древних воинов. Высеченные из камня фигуры подпирали высокие потолки парадного хода.

Тот, кто строил императорский дворец — страдал гигантоманией, не иначе.

Рэм почувствовал, что у него дрожат колени. Адова канитель! Вперед, трус! Вперед! Он гордо расправил плечи и поднял голову.

Шагая мимо неподвижных стражников, Рэм плотно стиснул зубы, силясь не выдавать своего волнения. Так, напустить во взгляд скуки, немного тоски. Он ведь каждый день ходит по этому маршруту мимо торжественных постов стражи, расположенных друг от друга не больше чем в шести-семи ярдах. У Рэма работа такая, вытирать слезы своему старому другу-императору. И все эти огромные, бронированные мясники стоят внимания гораздо меньшего, чем искусно высеченные из камня скульптуры.

Так ведь?

Заглушив свой страх, Рэм добрался до конца подъема, где еле сдержал раздраженное фырканье. Перед ними распахнулись еще одни двери в длинный коридор, с той же алой ковровой дорожкой, с теми же Рыцарями Гнева на страже. Еще ярдов двести прогулки.

Будьте вы прокляты, архитекторы! Пусть вас жуют холодные губы Глубины до последнего Солнца.

За коридором провожатый почтительно им поклонился, и скользнул куда-то в боковой проход, скрывшись за портьерой.

— Пришли? — тихо буркнул себе под нос Рэм. Пальчики с презрением во взгляде покосилась на него и поджала губы.

Адова канитель. Теперь стало еще хуже. Теперь еще и эта сука будет считать, что он испугался.

Из прохода, где исчез старикан, вышел статный офицер в серой униформе Императорской службы безопасности. Пристально оглядел дознавателей, и сразу же не понравился Рэму. Каким-то семнадцатым чувством Консворт моментально невзлюбил незнакомца.

— Вести себя робко, покорно, тихо, — холодно проинструктировал их офицер. Еще один высокомерный хлыщ!

— Ни в коем случае не задавать вопросов про видео из покоев Огара, — недоносок вонзил ледяной взгляд в глаза Рэма. — Я доступно объяснил?

— Причина? — в тон ему поинтересовался Консворт.

— Не твое собачье дело.

Рэм тонко улыбнулся эталону корректности и перевел взгляд на дверь.

— Досса Лианот? — офицер обратился к Пальчикам.

— Я все поняла, дор…?

— Сейчас вас впустят, — он оставил ее немой вопрос без ответа и обернулся на дверь, прислушиваясь. Откуда-то издалека до ушей Рэма донесся мелодичный звон, и надменный офицер бросил:

— Приготовились! — и, упершись руками в створки, с видимым усилием их распахнул.

Рэм совсем не удивился огромному залу, в который привел гигантский коридор, после титанического подъема. У архитектора точно было не все в порядке с головой.

— Дор Рэм Консворт и досса Эмма Лианот, — представил их глубокий голос, и дознаватели, непроизвольно подавшись друг к другу, сделали первый шаг в тронный зал Императора. Он был ярдов сто в радиусе, не меньше.

Трон Халамера находился на возвышении, на безопасном расстоянии от внешнего кольца белоснежных колонн, у которых опять стояли вооруженные Рыцари Гнева. Ковровая дорожка алой чертой прорезала мраморный пол от входной двери, прямиком до лестницы к Императору.

У подножья стоял Вэпс Нувал. Второй по значимости человек на Приме. Первый после Императора. Равный среди прочих наместников других планет, но, как говориться, чуточку ровнее, когда дела затрагивают столицу Империи. Это был абсолютно лысый мужчина, приближающийся к преклонному возрасту. Однако никаких следов от работы жрецов Медикариума на его лице не наблюдалось. Да и вообще он с виду казался добрым дядюшкой, прибывшим повидаться с племянниками. На груди Нувала, наряженного в церемониальный балахон, покоился герб Примы, выполненный в виде планеты, запертой в огненном кольце.

— Проходите, прошу вас, — произнес Вэпс и жестом поманил дознавателей. Рэм шагнул первым.

Стоик Халамер восседал на троне, и ладони его покоились на каменных сферах, которыми заканчивались подлокотники. Нуслайт и Солокер. Правая и левая длань Империи. Спинку трона увенчивали модели Терадо и Черномола, и по ее бокам, на специальных постаментах, красовались символы Раздора и Прокхата.

Сама Прима была основой трона, и эта двусмысленность вдруг показалась Рэму смешной. Стоило больших трудов удержаться от улыбки. Помогло лишь воображение, заботливо нарисовавшее рассветную казнь шутника Консворта, и злорадные смешки всяких недоносков, вроде этого надменного офицеришки.

За спинкой трона скрывался Ливень — надежный тыл Империи. Рэм его не видел, но точно об этом читал. Привычная грызня Ливня и Примы это, получается, спор задницы и спины… Глубина побери, о чем он думает? Соберись уже, Рэм!

Ноги налились свинцом, ладони моментально вспотели, и Консворт вдруг с паническим ужасом понял, что не знает, куда деть руки. В карманы?! Перед Императором? Сцепить в замок? Убрать за спину?