Женщина–апельсин - Нина Васина

– Говорят, – она слегка задыхалась, но явно получила удовольствие, – что вы продемонстрировали чудеса реакции и всех спасли! А чем вы его убили? Вы сломали ему шею?

– Нет. Вы не нашли у меня одну вещь. Я ее запрятала в самое укромное место, – Ева поманила пальцем женщину и прошептала ей на ухо что-то такое странное, что женщина сначала, вытаращив глаза, смотрела перед собой, а потом быстро и ярко залилась краской. – А теперь, голубушка, позовите ко мне психолога. Пожалуйста.

Далила пришла с магнитофоном. Магнитофон был маленький и не требовал микрофона, Далила села на кушетку рядом и положила его, направив черной решеткой к Еве.

– Дело было так, – Ева легла поудобней, руки закинула за голову. – Тщательно проведенный перед допросом обыск насторожил меня и… напугал, да, напугал. Поэтому во время допроса мною была проявлена необычайная бдительность. Результатом этой бдительности стало наблюдение странного поведения следователя Калины, которая в ходе допроса выложила перед обвиняемым, якобы для опознания, пистолет типа «беретты», старого образца, с полной обоймой, то есть категорически заряженный. Ее навязчивые предложения обвиняемому приблизиться к вышеназванному оружию заставили меня внутренне сгруппироваться и подготовиться. Поэтому, когда он протянул руки к пистолету, я всадила ему в глаз штык, что и послужило причиной его мгновенной смерти. Все.

– Ева Николаевна, – Далила растерянно смотрела на Еву, – где вы взяли штык?

– Это не мой штык, это штык общественный, он принадлежит герою гражданской войны, отлитому в виде бронзовой скульптуры. Штык находился там же, на столе следователя Калины, за плечом этого самого красноармейца. Я надеюсь, у тебя все хорошо записывается? – Ева кивнула на магнитофон. – Ты должна хорошо подготовиться и ничего не пропустить, тебе придется тщательно описать нашу беседу и много раз прокручивать эту пленку перед компетентными лицами. Я думаю, что сказанного вполне достаточно, чтобы продемонстрировать мою необычайную бдительность и хорошую реакцию как следствие этой бдительности. Но, чтобы ты не почувствовала себя уж совсем обделенной, я могу подкинуть тебе некоторые неорганизованные мысли. Для какого-нибудь диагноза, например. Мне категорически неприятна мелодия «Подмосковных вечеров». Я ее ненавижу, особенно когда милая смотрит искоса и при этом низко наклоняет голову! Меня это возмущает. Поэтому особое обострение моей бдительности произошло в момент звучания этого напева, издаваемого автомобильным клаксоном за окнами Управления. У меня есть одна навязчивая идея. Она пока не доказана. Мне кажется, что убиенный мною преступник знал, что это знак, ему поданный, что он должен перестрелять, кого надо, в кабинете, и уехать на машине, которая сигналит таким идиотским напевом.

– Ева Николаевна, как вы себя чувствуете?

– Прекрасно я себя чувствую, прекрасно. Больше всего я рада присутствию при допросе двух охранников. Поинтересуйтесь, пожалуйста, их именами и возьмите у них подробное интервью, описывающее мои действия. Потому что полковнику Гнатюку я больше не верю! – это Ева прокричала, на всякий случай наклонившись поближе к магнитофону.

– Вы так странно говорите. Вы точно в порядке, вам не нужна помощь?

– Я так говорю исключительно для ясности.

И так Ева говорила еще часа два. Выполнив настойчивую просьбу женщины в форме, она хлебнула-таки валерьянки, скривившись и заметив, что «факт потребления успокоительного средства произведен». Отлежавшись на кушетке, Ева вытянула перед собой руки и заявила, что «нервное дрожание больше не замечено»; поднявшись после этого и посетив туалет, Ева сказала сама себе в зеркало: «В наличии имеется подозрительная нездоровая бледность и неопределенность взгляда». После туалета ей попался Демидов. Ева смутно запомнила, что он ласково и ненавязчиво предлагал ей сменить место работы и образ жизни. На что она заметила, что «естественные потребности ее организма должны реализовываться в профессионально подготовленных для этого местах», и фраза эта не давала покоя Демидову все выходные. Подходя к своей машине на стоянке, Ева про себя пробурчала, что «задержания не последовало», вырулив вполне сносно, она все-таки затормозила на светофоре проблемно, с разбитой задней фарой новенькой «Вольво». Из «Вольво» с криком вырвался молодой и эффектный здоровяк, размахивая руками. Когда он сказал все что хотел, Ева спокойно заметила, что «имеющие место оскорбления обобщают намерения говорившего в отношении всех женщин на планете и поэтому не могут относиться конкретно к ней». Внимательно осмотрев его выпученные после этого глаза и открытый рот, Ева презрительно наградила здоровяка диагнозом: «инфантилизм на грани дебилизма» и вырулила из затора машин, помяв газон.

Минут через сорок Ева с удивлением отметила, что уже почти доехала до станции Капотня. Она попробовала разобраться в таком странном поведении своего организма, но очень болела голова, ничего не получилось.

Сантехник Володя вставлял стекла, включив на полную громкость магнитофон. Ева завороженно несколько минут смотрела, как артистично он заколачивает маленькие гвоздики в ритме Баха. Гвоздики Володя доставал изо рта, что не давало ему возможности подпевать во весь голос: он только мычал. Забив последний, Володя и с лестницы слез под музыку, заметив Еву лишь на последней ступеньке.

– Володечка, – пробормотала Ева, глотая слезы, – со мной что-то случилось, я теперь говорю, как в милицейских протоколах!..

– Это ерунда, это мы исправим моментом, я тебе сейчас расскажу, что тут в доме произошло. Я два дня вставлял стекла, а все стены в дырках.

– Это последствия моего присутствия, – стучала зубами Ева по горлышку бутылки, не сопротивляясь Володиным методам лечения. Ей показалось, что она глотала что-то совсем безвкусное очень долго, так долго, что устала глотать и решила прилечь тут же, на траве.

Володя принес ее в дом, устроил на кровати. Кровать скрипела и покачивалась, вместе с ней качался потолок и окно, окно резко темнело, а огонь свечки разгорался пронзительно ярко, хотелось закрыть глаза, но этого делать было нельзя. Сразу появлялись старик и старуха у самого синего моря.

– Нет, ты только посмотри, какое море, синее, белое, в пене, такое живое! Песок, камни, хижина, а в хижине, понимаешь, живет старик и старуха. Старуха такая сухенькая, скрученная, нос крючком, ехи-и-идная! А старик грустный, прямой, спокойный.

– Это невыносимо! Перестань, старуха такая противная. Слушай, а ты сказки Шахерезады не знаешь?

– Ну, это ведь нельзя, ты что, не понимаешь? Они же ужасно сексуальные!

– Вот именно. Давай что-нибудь сексуальное, честное слово, эта старуха, она такая страшная, я ее боюсь, а старика жалко.

– Нет, я не могу, я человек в этом отношении принципиальный. Эти сказки до добра не доводят, а с пьяной женщиной я этого не делаю!

– И какого черта!.. – Ева попробовала приподняться, но комната опрокинулась набок, кровать тоже опрокинулась, и Ева испуганно упала и схватилась за нее. – Какого… я тебя спрашиваю… ты меня тогда напоил?!

– Тебе это было очень нужно.

Понедельник, 28 сентября, утро

Специально созданная комиссия, расследующая неадекватное поведение инспектора Кургановой, ознакомившись с заключением психоаналитика и прозаседав почти час в страшном сигаретном дыму и ругани друг с другом, постановила: инспектора Курганову, Еву Николаевну, к уголовной ответственности не привлекать, перевести Е. Н. Курганову из отдела по расследованию убийств в отдел по расследованию экономических преступлений, определить срок домашнего ареста для инспектора Кургановой Е. Н. – две недели со дня постановления. Объявить инспектору Кургановой Е. Н. благодарность за проявленную в ходе проведения допроса бдительность и хорошую профессиональную хватку. Ходатайствовать о присвоении Кургановой Е. Н. очередного звания за проявленный героизм, но только после завершения специального расследования по фактам предыдущих инцидентов, если выводы комиссии по этому поводу будут благоприятны.

Ева собирала в кабинете свои бумаги, вытряхивала ящики стола. Лариска в третий раз зачитывала ей постановления.

– Я ни хрена не понимаю! – сдалась она, наконец. – Ты виновата или нет? И, понимаешь, хитрецы нашлись, профессиональная хватка! Это что за чертовщина? А если бы он всех перестрелял? А вот эту бумажку читала? Сегодня на пятиминутке раздали, вместе с этими бредовыми постановлениями! «Следователю Калине Т.Д. поставить на вид более аккуратное отношение к культовым предметам в виде статуэток и пр. и упорядочить их наличие на предмет опасности!» Ну что это за бред такой, господи?!

– Я в пятницу весь вечер так говорила. Я все поняла. А что они там постановили на предмет наличия полной заряженной обоймы вещественного доказательства?