Прерванный полет - Марк Фурман

Территория больницы оказалась обширной. По дороге Корначев несколько раз спрашивал, как пройти к седьмому корпусу. Здание ничем не отличалось от иных корпусов. У входа стояла медицинская «Волга» с работающим двигателем, перед раскрытой настежь дверью он увидел двух врачей. Пока они разговаривали, Юрий присел на скамейку. Вскоре один из врачей поспешно сел в машину и уехал, другой, оказавшийся дежурным нейрохирургом, подошел к Корначеву.

Юрий представился и спросил о Ларионове.

— Пока состояние его средней тяжести, — ответил нейрохирург. — Рана на затылке серьезная, к счастью, кости черепа целы. Он потерял много крови. Сейчас мы возмещаем кровопотерю и занимаемся дегидратацией. — Заметив недоумение Корначева, он пояснил: — У вашего товарища ушиб мозга, чтобы не было осложнений, мы стараемся снять явления отека.

— Он в сознании?

— Да, сейчас пришел в себя. Лучше, однако, его не беспокоить.

— И все-таки, доктор, хотя бы на минуту. Я следователь по делу, с которым связан Ларионов. Весьма серьезное дело. Преступники вооружены и пока не установлены. Для нас дорога каждая мелочь.

— Понимаю, он уже пытался прямо с носилок прорваться к телефону. Идите, — врач посторонился, пропуская Корначева. — Знаете, почему я разрешаю его навестить? Уж очень ваш товарищ волнуется. Возможно, встреча с коллегой его хоть немного успокоит.

Юрию выдали не по росту короткий и узкий халат. Он попытался влезть в него, но безуспешно. Тогда Корначев просто накинул его поверх одежды. Они прошли длинным коридором, освещенным мягким голубоватым светом, и вошли в четвертую палату.

— Не больше пяти минут. — Дежурный врач прикрыл за собой дверь.

Ларионов лежал один в двухместной палате. Вторая кровать пустовала. Худощавое бледно-серое лицо покрывали капли пота. На голове почти до бровей круговая марлевая повязка. Рядом с кроватью капельница с ампулой, в вену на левой руке вставлена игла, зафиксированная кусочком лейкопластыря.

Он узнал Корначева, движением глаз указал ему на стул.

— Ну как, Юра?

— Чуть полегче, — произнес Ларионов. — Голова болит как-то странно, сначала отпустит, потом опять вступает. Сжимает, как обручем.

— Доктор говорит, недели две пролежать придется. Рану на затылке они зашили, а кости целы.

— Кто меня нашел?

— Аркадий, твой стон из-за двери услышал. Дверь с двумя запорами, а он ее одним ударом вышиб!

— Там ведь знаешь, что под ванной лежало!.. Никого не задержали?

— Пока ничего утешительного. Ребята дежурят, подключили москвичей. Ты, Юрий Трофимович, не волнуйся, выздоравливай. Что касается камней, найдутся и они, А те, что вы взяли, уже отправлены на экспертизу.

Ларионов устало прикрыл глаза.

— Ты не видел нападавшего?

— Если бы… Ведь сзади, подлец, ударил. Единственное, что запомнил и сейчас помню, — сильный, резкий запах. Похоже на крепкий одеколон или табак. А потом — полный провал…

Появился нейрохирург, молча, взглянул на Корначева, наклонился к ампуле и переставил зажим. Капли стали падать быстрее, Юрий понял: пора прощаться.

— До свидания, Юрий Трофимович. — Только теперь он заметил, что они перешли на «ты». Завтра навестим тебя, я или твои ребята.

Уже у дверей он услышал негромкий, но внятный голос Ларионова:

— Собаку попробуйте. Все-таки запах был очень сильный.

— Обязательно попробуем. — Корначев тихо прикрыл дверь и вышел из палаты.

41

Юрий со Стефановичем вернулись в гостиницу довольно поздно. Вслед за ними в номер вошел с кипящим чайником заметно загоревший и чуточку похудевший Тропников. На этот раз Виктор не шутил. На вопрос Корначева о поездке коротко ответил:

— В Ильичевске и Одессе ничего существенного. Алиби Боченкова подтверждают несколько человек. В Ильичевске у него действительно есть давняя подруга, и, воспользовавшись больничным листом, он съездил к ней на день рождения. Перед женой оправдываться тоже не надо: там у него родители.

В отсутствие Корначева звонил Бердичевский. О нападении на Ларионова он узнал вскоре после случившегося из срочной телефонограммы в прокуратуру области. С начальником следственного отдела разговаривал Тропников.

— Вам, Юрий Владимирович, — передал он, — приказано немедленно вылететь в Якутск, а оттуда в геологическую партию, где, по только, что полученным сведениям, находится Багрянский. Михаил Соломонович считает нецелесообразным перепоручать его проверку местным органам. Все материалы по расследованию передайте мне. Кстати, сам Бердичевский завтра приезжает в Москву.

— Решил лично возглавить следствие?

— Трудно сказать. Во всяком случае, он может оказаться полезным. Опыта ему не занимать, да и контакты с москвичами у него отличные.

Корначев подумал, что выбор Бердичевского пал на него не случайно. Он знал, что когда-то Юрий два года проработал в Якутске, где начиналась его служба в уголовном розыске.

— Билет на вас уже заказан прокуратурой, — сообщил Тропников, разливая крепко заваренный ароматный чай. — Самолет на Якутск улетает завтра в 11.00, так что не позже девяти вам надо быть на аэровокзале.

— С какого аэродрома вылет?

— Я уточнял, из Домодедово…

— В Восточной Сибири тепло, — вмешался в разговор Стефанович. — Если верить синоптикам, 27–30 градусов. Тем не менее, что потеплее взять не мешает: Жил я в тех краях. Погода там переменчива, как капризная женщина. Днем жара за двадцать пять, ночью — заморозки. А если еще в тайгу ехать…

О Ларионове пока не говорили. То, что случилось с их товарищем, было не просто неприятностью — дерзким вызовом шайки преступников, поиск которых растянулся уже на несколько месяцев. Убийство Жигулевой, избиение Казаряна, шантаж с «Жигулями», нападение на начальника уголовного розыска, хищение алмазов, по-видимому, из Якутии… Следовало признать: пока счет явно не в пользу следствия. Что будет дальше? И когда наконец прервется цепь преступлений?

— Как там Юрий Трофимович? — затронул Тропников самое больное место. — Завтра подъеду к нему.

— Ничего, — Юрий вытянул усталые ноги. — Слаб, конечно, но выглядит лучше, чем я ожидал. Кости черепа целы, врачи считают, что у него ушиб мозга. Из раны было сильное кровотечение. Кровопотерю уже возместили, не было бы осложнений. Вам всем привет.

— Что привет, — нахмурился Стефанович. — Вот когда шайку раскроем, тогда и приветы принимать можно.

— Кстати, Виктор Сергеевич, опергруппа на месте собаку не применяла? Ларионов утверждает, что от нападавшего исходил какой-то резкий запах. То ли одеколона, то ли крепкого табака.