Земляной А. Орлов Б. Рокировка в длинную сторону - О З

Задумавшись, он чуть было не прозевал, когда из подъезда вышли ребята. Они не галдели, как обычно, а наоборот - шли серьезные, лишь изредка перешептываясь о чем-то. Круглоголовый крепыш Артем тащил какой-то потертый фибровый чемодан, а Василий и новенький шли по бокам. Правда на руке у этого... как его?.. Белова, висела Светлана... Паукер присмотрелся. Ого! Смотрит-то как на него, как! Вот и первая влюбленность. Нужно будет как-нибудь аккуратно разведать: а что Хозяин думает по этому поводу? И надо к этому сопляку приглядеться самому. Может, удастся наладить контакт? Такого будет легко уболтать, подмять под себя...

- Ребята, вам не тяжело? - спросил Паукер с доброй улыбкой. - Может, помочь?

- Не надо, дядя Карл, - мотнул лобастой головой Артем. - Справимся...

Паукер кивнул, но ему не понравилось выражение лица новенького, который скользнул по нему холодным взглядом и как-то странно прищурился. Что это он? И взгляд у него... сталинский. Странный мальчик.

К ЦУМу они подошли, когда до обеденного перерыва оставался еще почти час. Саша, который уже перехватил чемодан у Артема, огляделся:

- Ну, что, ребята? В ЦУМ, или здесь походим?

Ответить ему ни Василий, ни Артем не успел, когда Светлана, державшая его за свободную руку, вцепилась еще крепче, потянула, поворачивая к себе:

- Са-а-аш, а мороженое? - Глаза ее увлажнились и она приготовилась всхлипнуть, - Ты же обещал...

- Светка, ты чего? - Белов сознательно освободил свою 'младшую' половину, которая и взяла на себя общение со сверстниками, - Раз обещал - сейчас купим. Айда!..

Но оказалось, что купить мороженое в Москве тысяча девятьсот тридцать четвертого года образца - задача не тривиальная. И не из легких! Честно отстояв длиннющий хвост очереди, они оказались у синей тележки мороженщика, но продавец уже закрыл крышкой пустую бадью.

- Все ребята... - пояснил он. - Кончилось...

- Новое привезете когда? - поинтересовался Саша.

- Чего? - хмыкнул мороженщик. - Ты это чего, пионер? Много будешь знать...

- Того! - оборвал его Белов, задействовав свою 'старшую' половину. - Когда следующую порцию вывезете в зал? Через пять минут, десять? Когда? Или мне у вашего начальства поинтересоваться?

Продавец поймал холодный 'взрослый' взгляд мальчишки, и ехидный ответ застрял у него в горле. Глаза у мальчишки были такими... такими... Вот веяло от них прямо-таки арктическим холодом. И читалось в этих глазах что-то страшное, жуткое, ужасное. Куда страшнее обычного приговора вороватому продавцу. Мороженщик вдруг понял, что этот малец - да какой, к черту, малец?! - этот покупатель действительно пойдет жаловаться директору универмага, напишет заявление в профком и не успокоится, пока не добьется своего. И это - в лучшем случае. Про то, что будет в худшем, думать не хотелось. Совсем...

- Не раньше, чем после обеда, - выдавил он из себя. - С третьего 'холода' привезут...

Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла какой-то жалкой и неубедительной. Впрочем страшный мальчик не обратил на это никакого внимания. Он задумался на секунду, а потом спросил:

- Где здесь еще мороженое купить можно? Быстро, пару мест.

Мороженщик сглотнул:

- А-а-а-а... Вот, в 'Метрополе' может быть... В 'Национале' - тоже...

Он собирался продолжить список всех известных ему Московских ресторанов, но мальчик с удивительными глазами коротко бросил 'Спасибо' и, круто развернувшись, отправился к выходу. Продавец холодного лакомства проводил его взглядом, убедился, что тот ушел и вытер внезапно вспотевший лоб. 'Эка... - подумал он. - Эка... Вот же ведь...'

Стоя в десятке шагов в стороне, Паукер следил за ребятами. 'Пошли куда-то... И уверенно так пошли, хотя... Нет, вон Васька что-то доказывает новому. Жарко так объясняет: руками размахивает, покраснел весь... Ах, тохас ! Народу много - не слышно, что говорит...'

Карл Викторович начал проталкиваться ближе, но когда ему удалось растолкать людей, Сталин-младший уже кончил кричать и теперь отвечал новенький. Белов. Он говорил негромко, но как-то очень уверенно...

- И я папе скажу-у-у! - донесся до него уверенный и бодрый возглас Светланы. - Пойдем, Саша!

Компания Сталинских детей и воспитанников двинулась в сторону выхода, а на улице уверенно и целенаправленно зашагала в сторону 'Метрополя'. Правда, то, что они движутся в сторону ресторана, Паукер понял не сразу. Он хорошо знал и помнил отношение Хозяина к ресторанам, кафе, барам и всем тому, что товарищ Сталин именовал пренебрежительно 'шалманы, малины и прочие бордели'. Детей воспитывали в строгости, и они даже помыслить не могли о том, чтобы пойти в ресторан, да еще и одни, без взрослых...

Однако новенький, Белов уверенно подвел всю компанию к дверям 'Метрополя'. Швейцар было преградил им дорогу и даже попытался взять новичка за плечо, но тот каким-то текучим, плавным движением вывернулся и холодно поинтересовался:

- Мороженое есть?

Швейцар, все еще не понимая, прикрикнул на 'сопляка':

- Какое тебе еще мороженое! Вот я тебе сейчас ухи-то оборову! Ищь...

И вот тут мальчик повел себя совершенно не по-детски. Он делал какое-то резкое, почти незаметное движение, и швейцар вдруг побледнел, вжался в стену и замер, разинув рот и бессмысленно хлопая глазами. А Белов так же холодно продолжил:

- Если ты сейчас же не извинишься и не откроешь нам двери, я скажу вон тому милому дядечке, - короткий жест в сторону Паукера, - и дальше ты будешь на Лубянке объяснять: кто тебя подучил презирать честных советских посетителей, и откуда у тебя замашки фельдфебеля лейб-гвардии Трахтибидохского полка? И кто тебе, контре недобитой, помог на это место устроиться? И еще про товарища Кирова спросят: не был ли ты знаком с теми подлецами, которые помогли покушение организовать?

Он говорил это спокойно, но так, будто вколачивал каждое слово как гвоздь в гробовую доску. Белов не на столько хорошо знал историю, чтобы помнить, когда именно было в 1934 покушение на Кирова и, соответственно, понятия не имел о том, что Сергей Миронович Киров еще жив. От чего швейцару, наверное, стало еще страшнее. С каждым словом страж дверей 'Метрополя' бледнел все больше и больше, и все сильнее и сильнее вжимался в стену, словно бы стремился стать барельефом...

- Ну?! - поинтересовался Белов.

Швейцар наконец отмер, склонился в подобострастном поклоне, пролепетал: 'Извиняюсь, граждане', и широко распахнул перед ребятами двери.

Новенький задержался в дверях, спросил что-то шепотом у Светланы, а потом повернулся к Паукеру и спросил доброжелательно:

- Товарищ Паукер, вы пойдете с нами мороженое есть? Или, если хотите, можем вас чем-нибудь другим угостить.

При этих словах мальчик опять улыбнулся, но и от этой улыбки Карл Викторович почувствовал себя как-то неуютно. Поэтому он только кивнул и прошел в ресторан вслед за ребятами.