Земляной А. Орлов Б. Рокировка в длинную сторону - О З

Сталин посмотрел на сына, хитро прищурился:

- Ты? А откуда про такое узнал?

- Так ты же и рассказывал, - безапелляционно заявил сын и отчаянно покраснел.

Сталин никогда и ничего не забывал и точно помнил: эту историю из своей бурной молодости абрека детям он не рассказывал. Он уже собирался сказать Василию об этом и добавить, что обманывать отца нельзя, но тут вмешалась Светлана. Она подбежала к нему, обняла руками за бедро:

- Папа, ну это мы все вместе придумали! Я тоже эту историю слыхала. И Артемка... - Тут она набычилась и вдруг стала удивительно похожа на свою мать, упрямую и своенравную, - Наказывать, так уж всех!

Сталин помолчал, покачал головой, потом широко улыбнулся:

- Вот, Саша, какие у тебя братья и сестра. Неслухи. Боюсь, что и ты таким же станешь...

- Я постараюсь, - серьезно ответил Белов, и Сталину вдруг расхотелось смеяться...

...Тем же вечером 'наказанный' Белов, Сталин и Власик сидели в кабинете. Собственно говоря, сидели только Иосиф Виссарионович и Александр, а Николай Сидорович бегал по кабинету и взвизгивал севшим голосом:

- Товарищ Белов, ну вот от вас я этого не ожидал! - Он взмахнул руками, точно взволнованная наседка - крыльями, - Никак не ожидал! Не мог ожидать, товарищ Белов! Никак не мог!

Сталин с легкой усмешкой посмотрел на мечущегося Власика, потом перевел глаза на Сашу. Тот сидел спокойно, чуть расслабленно и, казалось, не обращал никакого внимания на происходящее вокруг него. Иосиф Виссарионович кивнул своим мыслям, а потом сделал рукой легкое, почти незаметное движение. Но Власик его заметил и тут же оборвал свои причитания, замолчал.

- Товарищ Саша, - негромко, но твердо произнес Сталин, - объясните: что на вас нашло? Вы - взрослый человек и не могли не понимать: это - плохая шутка... - Он помолчал и коротко продолжил, - Почему?

Александр поднял голову. Он не смотрел ни на Сталина, ни на Власика - его взгляд был устремлен куда-то в пространство. Что он там видел - об этом Иосиф Виссарионович и Николай Сидорович могли только догадываться...

- Как оказалось, я - не совсем взрослый, товарищ Сталин, - ответил он наконец. - Я уже и раньше это замечал, но как-то не придавал этому значения, а вот теперь...

Повисла долгая пауза. Власик хотел было что-то спросить, но под взглядом Сталина сник и промолчал. Иосиф Виссарионович терпеливо ждал продолжения...

- Я - взрослый только наполовину. А вторая половина - пацан в возрасте вашего, товарищ Сталин, Василия, максимум. И эта половина не желает быть все время под спудом, - Белов вытер лоб характерным жестом смертельно уставшего человека. - Мальчишка во мне рвется наружу. Ему хочется дурачиться, хулиганить, играть, и я, как выяснилось, не в состоянии полностью контролировать его своей взрослой половиной. Стоит мне задуматься о чем-то, ослабить самоконтроль, и этот сопляк снова и снова выскакивает на свет божий.

Он улыбнулся виноватой улыбкой взрослого, много пожившего и повидавшего мужчины, и Сталину, которого никто и никогда не мог обвинить в мягкотелости, вдруг стало остро, до боли в сердце жаль этого странного человека. Повинуясь этому внезапно возникшему чувству, он подошел к Белову и неожиданно для себя погладил его по белобрысой голове.

- Не надо держать его в заточении, товарищ Саша, - произнес он почти ласково. - Не надо. Отпускай его на волю - пусть живет сам... - Тут он улыбнулся, - Только попроси его предупреждать. Хотя бы товарища Власика, а?

Александр усмехнулся, молча кивнул и, дождавшись разрешительного знака Сталина, вышел из кабинета. За дверями тут же раздались возбужденные детские голоса. Иосиф Виссарионович усмехнулся: встречают своего героя. Судя по радостным возгласам, встреча носит бурный характер. Он прислушался: сквозь общий шум прорезался звонкий голосок Светланы. Ой как радуется дочка, очень радуется...

Власик тоже вышел, и голоса поутихли, раздался дробный стук каблуков. Убежали. Сейчас опять кинутся вытворять что-нибудь эдакое... Как же давно он не видел у Светланы таких сияющих глаз, как сегодня, на пляже? Пожалуй, это даже хорошо, если у Белова прорезается мальчишка. Он сам не может уделять детям достаточно времени, а этот 'престарелый мальчуган'... Белов и займет своих новых 'родственников', и проследит за ними, и даже безопасность обеспечит такую, какая Власику и не снилась... СТОП! О чем это он?! Это ведь мальчишка! Мальчишка! И у него тоже должно быть детство! Хоть немного, хоть чуточку...

В дверь раздался осторожный стук, и звонкий мальчишеский голос твердо произнес: 'Разрешите?'

- Да.

В кабинет снова вошел Белов:

- Я по поводу переодевания, товарищ Сталин... - И, предваряя готовую сорваться с губ Иосифа Виссарионовича отповедь, продолжил, - Деньги у меня есть. - По его лицу проскользнула ироничная улыбка, - Примерно на тысячу таких костюмов.

Сталин снова не успел спросить, откуда у Александра такие деньги, как тот кратко описал свои похождения в Калинине. Дослушав до конца, Иосиф Виссарионович крякнул, и глубоко вздохнул. Затем спросил:

- Куда собираетесь деть остальные, товарищ Саша?

- А куда прикажете, - легко ответил Белов. - Могу - в Наркомат финансов, например. Как Остап Бендер собирался. Или в ДОСААФ пожертвовать...

- Куда? - заинтересовался Сталин, услышав незнакомую аббревиатуру.

Белов объяснил.

- А, это так у вас Осавиахим переименовали? А что, неплохая идея... - и тут вдруг Сталин понял, отчего Белов ТАК легко расстается с деньгами. Он посмотрел на Александра в упор, - Но больше так деньги добывать нельзя. Понятно, товарищ Саша?

Он давил Александра взглядом такой силы, что у того закружилась голова. Он силился выдержать этот взгляд, но его 'младшая половина' - тринадцатилетний мальчишка был просто в ужасе. Ему очень хотелось заплакать и сжаться в комок, и хотя 'старшая половина' - отставной полковник, сопротивлялась яростно и упорно, все равно: Саша чувствовал, что проигрывает. И не взгляду Сталина. Видал он и не такое. А вот этой реакции самого организма, который просто отказывался работать не смотря на стальную волю Ладыгина.

И от этого он злился еще больше и сопротивлялся еще отчаяннее. Нет, не то, чтобы он собирался продолжать 'экспроприации экспроприаторов', но подчиниться чужой воле! Вот просто так: взять и признать чужую силу сильнее своей! Нет, на это он был не согласен, хотя уже темнело в глазах. В глазах Сталина светилась злая сила матерого хищника - тигра или медведя гризли, но была еще и другая сила - сила Великого Вождя, который ради конечной цели перешагнет через кого угодно. Как в свое время перешагнул через своего старшего сына. У Александра дико кружилась голова, и казалось, что этот твердый, холодный, страшный взгляд, словно обруч, стискивал ему грудь. 'Гипноз - неожиданно понял Белов. - Сталин - гипнотизер. Не очень умелый, но очень сильный!'