Сводный монстр (СИ) - Ветрова Роза

Но это не могло длиться вечно. И однажды кошмары превратились в реальность.

Рене Мартенс работала учителем в начальной школе, и, пока Макс был маленьким, он тоже учился в ее классе. Как только дети достигали десяти лет, они переходили в среднюю школу на поруки другому классному учителю, а Рене получала новых первогодок.

Поначалу Макс даже думал, что это чудовищная врачебная ошибка, ведь с его матерью долгое время все было… в порядке. Она смеялась, хмурилась, постоянно что-то писала и читала, они подолгу разговаривали после просмотра хорошего кино, обсуждая героев и сюжет, иногда ругались и спорили. Часто вместе катались на лыжах в зиму. Макс уже пару лет как увлекся сноубордом, тут же забросив лыжи, но, чтобы кататься с матерью по одним и тем же трассам, он снова достал их обратно. Ботинки сильно жали, но он молчал. Он часто теперь молчал о том, что джинсы становятся коротковаты, а футболки уже облезли и выцвели. Что нужны новые учебники и письменные принадлежности. Оставив дом Юргена, они оставили прежнюю беззаботную жизнь. Но он не роптал. И зная, что зарплата учителя крохотная, он просто спускал джинсы чуть ниже, брал учебники в библиотеке, а чего не было — ксерокопировал у классного руководителя.

Раньше у Макса всегда было много друзей, к нему постоянно тянулись ребята, но теперь он стал слегка замкнутым и угрюмым, и хотя он надеялся и верил, все равно с нехорошей тяжестью на сердце ждал.

Однажды мать пришла домой раньше времени, в руках у нее был объемный короб. Из него торчали какие-то предметы, глобус, папки.

Макс прогуливал тогда школу дома, но мать не ругала. Он часто прогуливал, честно стараясь, чтобы прогулы не сильно влияли на его успеваемость. Но если была возможность улизнуть — он так и делал, пропадая в скейт-парке или на склонах за городом, отрабатывая все новые финты. Искренне мечтая однажды стать лучшим, выиграть медаль и порадовать мать.

Он покосился на короб и сразу все понял. Рене взглянула на него красными от слез глазами и тихо проговорила:

— Меня уволили.

Тот молча смотрел на нее, не зная, как реагировать, но она устало села на стул, так и не расставшись с коробкой. Наверное, попросту забыла про нее.

— Пару месяцев назад я поняла, что не могу вспомнить имени ученика. Потом двух. Потом всего класса. Я читала фамилии в журнале и просто смотрела кто поднимает руку. Даже клеила им на грудь стикеры, но это все оказалось бесполезным. На следующий день я опять не могла вспомнить их имена. Тогда они просто стали учениками, без имен. Я попалась по глупости, представляешь? По такой глупости, — она смахнула слезы и Макс подошел, осторожно забирая короб. — В класс вошел пожилой мужчина и я подумала, что он за Барбарой, она одна осталась по списку, кого не забрали. Я сказала ей «беги к папочке». Боже мой…

Рене всхлипнула, но постаралась улыбнуться.

— Это оказался ее дед? — иронично отозвался Макс, не зная, как подбодрить мать. Но она усмехнулась и покачала головой.

— Нет. Это был наш директор, — она не выдержала и вдруг прыснула. Он тоже засмеялся.

Они сидели как дураки на стульях в крохотной кухне, смеялись над этим случаем, до конца не осознавая, насколько все плохо. А беда не ждала долго.

Мать по-прежнему значилась женой Юргена, и органы опеки не интересовались заботящимся о матери сыне. Думали, что отец проживает с ними. С этой стороны никогда не было проблем.

Макс сильно испугался, когда однажды мать ушла в магазин и не вернулась. Сначала он даже не обратил внимания, но когда по прошествии почти двух часов она так и не вернулась с макаронами, за которыми пошла, он заволновался. Набросил куртку и бегом бросился к магазину. Подробно допрашивал продавца и тот кое-как вспомнил женщину средних лет, которая стояла у прилавков и растерянно оглядывалась. Ушла, ничего не взяв.

С колючим холодом на сердце Макс прочесал весь район, прежде чем нашел мать в соседнем парке. Она сидела на скамье, дрожала и испуганно озиралась.

— Мам? — взволнованно воскликнул он, настороженно взирая на испуганную женщину.

— Макс? — тихо ответила она ему и распахнула глаза, словно до нее что-то дошло. Вздохнула с облегчением. — Сынок! Я так испугалась!

Оказалось, что в магазине она вдруг забыла за чем шла. И даже хуже. Она забыла как ее зовут. И где она живет. Стояла и в ступоре разглядывала все вокруг, не понимая, как она там оказалась. Ушла и бродила по окрестностям, не зная, куда идти и где ее дом. И только голос Макса привел ее в чувство.

Сначала он выдохнул с облегчением, но вскоре наступил момент, когда она на короткий миг переставала узнавать и его. Пугливо рассматривала его, он чувствовал на себе ее взгляд, когда знал, что с ней это.

Мать молчала, заметно оглядывалась. Что творилось у нее на душе? Каково это сидеть заниматься своими делами, листать книгу, а потом вдруг резко понять, что ты не знаешь кто ты, как тут оказался? И почему рядом как будто бы чужой человек. Наверное, это жутковато.

По их квартирке теперь повсюду были развешаны их фотографии, старые, где Макс еще был совсем ребенком, а мать моложе. Когда мать была в себе, они фотографировали много новых снимков вместе, в парке или на кухне, около елки, в снегу. Все стены были увешаны снимками, на случай, когда Рене вдруг забудет кто она, она хотя бы не испугается присутствия Макса в квартире.

Они заказали медальон с гравировкой, который Рене теперь всегда носила на шее. Максу медальон казался огромным, тяжелым, но мать сама выбрала и настояла, что ей нравится именно этот. Он махнул рукой.

Но как говориться: беда не приходит одна. Через какое-то время парень заметил, что мать пристрастилась к алкоголю. Он не винил ее, ни разу не упрекнул. Да разве мог он упрекнуть, если ему самому хотелось напиться до беспамятства и забыть все, что происходило в его жизни. А ей было страшно каждый раз, когда она понимала, что ничего не знает о себе и окружающем мире. Теперь парень частенько находил ее пьяную в парке, спящую на холодной скамейке, брал на руки и нес почти невесомое тело матери домой. Она стала неухоженно выглядеть, от нее плохо пахло. Каждый раз он уговаривал ее принять душ и смыть уличную грязь. В пьяном забытьи она почти ничего не понимала, послушно шла. Макс снял все замки, постоянно спрашивал, стоя за дверью, все ли в порядке. После сидел и расчесывал ее длинные влажные волосы старинным гребнем, который ей достался еще от ее бабушки, старательно рассказывая ей разные истории из книг или сюжеты кино. Пока мать не засыпала.

У нее медленно, но верно начинался период с сильными эмоциональными расстройствами, депрессией. Она часто плакала, кричала и даже пару раз включала газ в квартире. Макс почти не показывался в школе, проводя время с матерью, и чудом почуял странный запах в квартире. Тогда он впервые расплакался, ему было почти шестнадцать, но он ревел, как девчонка, уронив руки на стол, отчаянно размазывая слезы по лицу.

— Прости меня, прости, — рядом в исступлении ползала на коленях мать, и он впервые подумал, что не справится. Мечтал, чтобы это все закончилось. И все равно с каким исходом.

Весь тот период они почти не общались с Юргеном, пока однажды отец не появился на пороге.

— Что ты здесь забыл? — вместо приветствия довольно прохладно спросил Макс отца, распахнув дверь.

Тот перетаптывался на месте, не зная с чего начать.

— Не пригласишь?

— Не убрано, — равнодушно ответил парень, не двигаясь с места. И Юрген понял, что он здесь гость действительно нежеланный.

— Ты не появляешься в школе… Звонил твой классный руководитель, успеваемость сильно упала. — Отец Макса нес какую-то абсолютно неважную в тот момент ахинею.

Макс продолжал просто смотреть на него, ничего не отвечая. Мать сидела на кухне, у нее только что снова был провал памяти, она позабыла обо всем на свете и парень методично и бесстрастно рассказывал ей факты о ее жизни, все, что он знал и все, что могло помочь, пока их не прервал звонок в дверь.