Проверка на прочность - Михаил Николаев

Когда-то жизнь на его улицах била ключом, а население превышало 30 тысяч человек. Потом пришел Горбачев со своей перестройкой, и город начал хиреть. Население постепенно уменьшалось, сначала вдвое, потом втрое. Сейчас люди стали возвращаться. Говорят, что население ЗАТО Заозерск уже превышает 14 тысяч человек. Может быть, и превышает, но мимо Насти за 20 минут не проехала ни одна машина.

Только подумала и на тебе, в конце улицы появилась какая-то черная машина и, набирая скорость, устремилась к выезду из города. Настя подняла руку, и машина, резко затормозив, остановилась напротив остановки. Причем, ей показалось, что тормозить, машина начала даже раньше, чем она подняла руку.

Сидевшая за рулем Фольксвагена немолодая женщина, перегнулась через пустое переднее сидение и открыла дверцу.

— До развилки на Нерпичью подвезете? — спросила Настя.

— Садись, зачем до развилки? Я тебя прямо в Нерпичью отвезу. Сама туда еду. Тебя как зовут?

— Настя.

— А меня — Ириной зовут. Мужа, небось, встречать собралась?

— Да. А Вы откуда знаете?

— Опыт, милая, опыт. Который, как говорят наши мальчишки, не пропьешь. Моя фамилия Самойленко, я жена командира Северстали. Ты ведь ее встречать собралась?

— Да, ее.

— Ну, поехали, чует мое сердце, что мы с тобой не первыми там окажемся.

И действительно, когда машина подъехала к КПП, около шлагбаума уже переминались с ноги на ногу трое женщин.

Ирина вышла из машины.

— Девчата, — обратилась она к женщинам, — лезьте на заднее сидение, нечего мерзнуть. Сейчас поедем.

Она подошла к дневальному, — открывай шлагбаум, я Ирина Самойленко, жена командира Северстали, а это все жены членов экипажа. Нам на причал надо, лодку встречать.

— Так нет еще лодки, нам ничего не сообщали об ее возвращении.

— Ты давай пропускай, по быстрому, и дежурного буди, вон уже, наверняка, командующий флотилией едет, — показала она на пылящую вдали машину.

— Вас то я пропущу, а вот машину — не имею права.

— Милый, ты списки смотрел?

Дневальный передвинул несколько бумажек, нашел нужную, всмотрелся в нее и бегом кинулся открывать шлагбаум. Пропустив машину, он тут же принялся звонить дежурному. Опытный офицер успел вовремя. К моменту, когда машина командующего флотилией подъехала к шлагбауму, он уже стоял у обочины и отдавал воинскую честь. Командующий велел водителю притормозить, вышел из машины и, приняв рапорт, поздоровался с офицером за руку.

— Есть, кто на пирсе? — спросил он у дежурного офицера.

— Никак нет, только жена каперанга Самойленко буквально перед Вами проехала, и с ней еще четверо.

— И как они узнают? — задал вице-адмирал риторический вопрос, — они всего полчаса назад всплыв в Мотовском заливе, вышли на связь со штабом флота.

— Ладно, гони всю вахту на причал, минут через сорок подойдут, — вице адмирал сел в машину и велел водителю ехать к пирсу.

Губа Нерпичья в былые времена

Дежурный офицер риторических вопросов себе не задавал. На его памяти это был не первый, и даже не третий случай. Он подождал на КПП еще несколько минут, доложил подъехавшему командиру 18-й дивизии, и только после того, как за его машиной закрылся шлагбаум, отправился будить личный состав.

Машина командующего флотилией еще огибала здание МПРа[19], а Ирина уже успела припарковать свой Фольксваген на стоянке и, не торопясь, пошла догонять остальных женщин, осторожно спускающихся к выходу на пирс.

В губу Западная Лица Северсталь входила в надводном положении, всплыв практически на траверзе острова Кувшин, расположенного правее входа в пролив Восточный. По левому борту просматривался причальный фронт губы Малая Лопатка. Почти все пирсы были пусты. Только у крайнего покачивались на воде две атомные станции.

— Смотри-ка, обратился Самсоненко к старпому, — весь металлолом убрали. Сейчас посмотрим, что в Большой Лопатке делается.

Через пару минут лодка миновала скалистый мыс, и по левому борту открылась следующая губа — Большая Лопатка. Вдоль всего побережья протянулся длинный ряд пустых пирсов. Три лодки, док и две плавказармы. Еще один пирс выглядит обжитым — видимо лодки в море.

— Да, — протянул каперанг, — пустовато. А когда-то, тут дивизия базировалась. Все пирсы были заняты. У некоторых, борт к борту по две лодки стояли. А все Борька-шельмец. Да и после него постарались. Виданное ли дело — одну лодку 20 лет строить.

— Ты лучше на Андреевку погляди, — старпом кивнул направо, где открылся вид на губу Андреева, в которой размещалась Береговая техническая база с могильником отработавшего ядерного топлива Северного флота. — Вот тут — серьезные перемены.

Самойленко посмотрел направо. — Согласен. Тут, действительно, очень серьезно к делу подошли.

Вместо пары дышащих на ладан причалов, 40-а тонного портового крана и нескольких потрескавшихся хранилищ, теснящихся на склоне сопки, и ведущей к ним, местами асфальтированной, дороги, взгляду предстала ровная аккуратная эстакада, с мощным козловым краном, рельсы которого начинались на массивном бетонном причале, и тянулись далеко на берег, с двух сторон охватывая ровные коробки монументальных бетонных хранилищ.

Исчезли грязные ручьи, тянущиеся к акватории от хронически протекающих хранилищ, колючая проволока, через которую, по задумке авторов проекта, радиация ну никак не могла просочиться наружу, — там ведь таблички специальные повешены. Исчезла свалка пустых контейнеров. Алюминий, нержавеющая сталь, бетон — и больше вообще ничего. Только голая, очищенная от растительного слоя и аккуратно выровненная скала, резко обрывающаяся в море.

— Ничего себе! И когда это все успели?

— За год.

— Молодцы. Ладно, отставить лирику, входим в Нерпичью.

Пирс в губе Нерпичья

В это время Северсталь уже вошла в расширение губы Западная Лица, правая сторона которого представляла собой губу Андреева, а левая — губу Нерпичья. В этой губе Самойленко еще швартоваться не приходилось, и он передал управление старпому, который уже имел нужный опыт.

Северсталь швартовалась долго. Подрабатывая водометами, выверяя скорость и направление, стараясь максимально уменьшить конечный толчок. Тем не менее, причал ощутимо дрогнул, а кранцы расплющились в тонкие блины. Пятьдесят тысяч тонн — это очень много. Примерно, как 40 железнодорожных составов, объединенных в один корпус.

А вот дальше все пошло по накатанной. Концы были наброшены на мощные кнехты[20] и крепко подтянуты, на лодку подали трап, команда выстроилась на палубе.

Самойленко скомандовал: «Смирно! Равнение на середину!» — молодцевато сбежал по трапу, не касаясь его руками и, подойдя к командующему флотилией строевым шагом, отдал рапорт.

— Вольно! — скомандовал вице-адмирал, — спасибо… — он хотел добавить, — сынок, — но Самойленко даже по внешнему виду был заметно старше 52-летнего командующего флотилией, и он, не найдя другого слова, просто обнял командира Северстали.

— Вольно! — отрепетовал он команду, высвободившись из медвежьих объятий вице-адмирала, — разрешите действовать по распорядку?

— Отставить, по распорядку, — ответил командующий флотилией и сделал приглашающий жест рукой.

На пирс вступила колонна из восьми моряков, каждый из которых нес на подносе зажаренного целиком молочного поросенка. На боках поросят были приклеены флажки, являющиеся малыми копиями звездно-полосатого флага США. Сзади, четверо дюжих матросов с трудом тащили носилки, на которых возлежала достаточно крупная свинья, зажаренная аналогичным образом. В пятачке свиньи была зажата вишенка, которая чудесным образом не падала при толчках, сопровождающих перемещение неподъемного груза.

— Мы решили возобновить традицию, — пояснил действие вице-адмирал. — Принимайте честно заработанное.

Самойленко отдал соответствующую команду, и поросят быстро утащили на лодку. Со свиньей возникла заминка. Трап был узкий, и если по ровному пирсу носилки еще можно было нести вчетвером, то когда шедшие впереди вступили на круто поднимающийся трап, на задних пришлась большая часть очень даже не маленького веса, и они просто опустили ручки носилок на пирс, чуть не вывалив свинью в воду. К носилкам тут же подбежали несколько добровольных помощников, свинья, под улюлюканье экипажа, вознеслась на борт и канула в люке.

— Борис Александрович, — командующий флотилией придержал, Самойленко, который собирался вернуться на лодку, — я ведь не один Вас встречаю, — кивнул он в сторону замерших в отдалении женщин. Их мужей отпустите на берег сразу, а остальных, в соответствии с распорядком. Но, в первую очередь женатых. Экипаж может гулять трое суток, а Вас вместе с командиром БЧ-1прошу завтра к десяти утра быть в штабе флотилии. Надо будет уточнить ряд моментов по координатам утопленных вами лодок. Их ведь поднимать теперь потребуется. А теперь, можете идти обниматься.