Самые интересные истории 19 века - Джулиан Готорн

Сделав таким образом свои руки гибкими и послушными, я сразу же перешел к ловкости рук и особенно посвятил себя манипуляциям с картами и хиромантии.

Эта операция требует большой практики, ибо, пока рука держится явно открытой, в ней находятся шарики, пробки, кусочки сахара, монеты и т. д., но пальцы остаются совершенно свободными и гибкими.

Из-за того, что времени у меня было мало, трудности, связанные с этими новыми экспериментами, были бы непреодолимы, если бы я не нашел способа практиковать, не пренебрегая своим делом. В те дни было принято носить пальто с большими карманами на бедрах, называемое a la proprietaire, поэтому, когда мои руки не были заняты чем-то другим, они естественным образом проскальзывали в карманы и принимались за работу с картами, монетами или другими предметами, о которых я уже упоминал. Легко будет понять, сколько времени я этим выиграл. Так, например, когда я был на подхвате, мои руки могли работать с обеих сторон; за обедом я часто ел суп одной рукой, в то время как другой учился готовить Сотер—Ла-купе, – короче говоря, малейшее мгновение отдыха было посвящено моему любимому занятию.

Ясновидение

(Еще тысяча испытаний терпения и настойчивости наконец принесли фокуснику Парижский театр и благодарную публику. Но он никогда не переставал трудиться и улучшать качество своих чудесных фокусов)

Однако фокус, которому я был обязан своей славой, был вдохновлен тем фантастическим богом, которому Паскаль приписывает все открытия этого подлунного мира: именно случай привел меня прямо к изобретению ясновидения.

Однажды мои дети играли в гостиной в игру, которую придумали для собственного развлечения. Младший забинтовал старшему брату глаза и заставил его угадывать предметы, к которым он прикасался, а когда тот угадывал правильно, они менялись местами. Эта простая игра подсказала мне самую сложную идею, которая когда-либо приходила мне в голову.

Преследуемый этой мыслью, я убежал и заперся в своей мастерской, и, к счастью, был в том счастливом состоянии, когда ум легко следует за комбинациями, начертанными воображением. Я положил руку на руку и в волнении изложил первые принципы ясновидения.

Мои читатели помнят эксперимент, предложенный мне прежде ловкостью пианиста, и странную способность, которую мне удалось приобрести: я мог читать, жонглируя четырьмя шарами. Серьезно размышляя об этом, я полагал, что это "восприятие через оценку" могло бы быть воспринято равным образом, если бы я применил его принципы к памяти и уму.

Поэтому я решил провести несколько опытов с моим сыном Эмилем и, чтобы мой молодой помощник понял суть упражнения, которому мы должны были научиться, взял домино, например пять-четыре, и положил его перед ним. Вместо того чтобы позволить ему пересчитать баллы двух чисел, я попросил мальчика сразу же назвать мне общее число.

– Девять, – сказал он.

Затем я добавил еще домино.

– Получается шестнадцать, – сказал он без колебаний

Первый урок я на этом закончил; на следующий день нам удалось с первого взгляда сосчитать четыре костяшки домино, через день – шесть, и таким образом мы, наконец, получили возможность мгновенно получить результат из дюжины костяшек домино.

Получив этот результат, мы занялись гораздо более сложной задачей, на которую потратили целый месяц. Мы с сыном быстро проходили мимо магазина игрушек или любого другого магазина, где были выставлены разнообразные товары, и внимательно смотрели на него. Пройдя еще несколько шагов, мы доставали из карманов бумагу и карандаш и пробовали назвать как можно больше из предметов, увиденных мимоходом. Я должен признать, что мой сын достиг совершенства гораздо большего, чем я, потому что он часто мог записать сорок предметов, в то время как я едва мог дойти до тридцати. Часто чувствуя досаду от этого поражения, я возвращался в магазин и проверял его список, но он редко ошибался.

Мои читатели-мужчины, конечно, поймут возможности этого, но они поймут и трудности. Что же касается моих читательниц, то я заранее уверен, что они не будут того же мнения, ибо ежедневно совершают гораздо более поразительные подвиги. Так, например, я могу с уверенностью утверждать, что дама, видя, как другой человек проезжает на полной скорости в карете, успеет проанализировать свой туалет от шляпки до туфель и сможет описать не только стиль одежды пассажира и качество тканей, но и сказать, настоящие ли кружева или только машинные. Я знаю, что дамы так поступают.

Эта естественная, или приобретенная, способность у дам, которую мы с сыном приобретали только благодаря постоянной практике, была очень полезна в моих выступлениях, так как, исполняя свои трюки, я мог видеть все, что происходило вокруг меня, и таким образом готовился противостоять любым трудностям, которые мне представлялись. Это упражнение дало мне, так сказать, способность следовать двум идеям одновременно, и нет ничего более благоприятного в колдовстве, чем способность думать одновременно и о том, что вы говорите, и о том, что вы делаете. В конце концов, я приобрел такую сноровку в этом, что часто изобретал новые трюки, проходя через свои выступления. Однажды я даже заключил пари, что решу какую-нибудь механическую задачу, участвуя в разговоре. Мы говорили об удовольствиях деревенской жизни, и я подсчитал за это время количество колес и шестерен, а также необходимые шестеренки, чтобы произвести некоторые необходимые работы, ни разу не ошибившись в своем ответе.

Этого небольшого объяснения будет достаточно, чтобы показать, что является существенной основой ясновидения, и я добавлю, что между моим сыном и мной существовала тайная и незаметная переписка, посредством которой я мог сообщить ему имя, природу и объем предметов, врученных мне зрителями.

Телепатия

Поскольку никто из зрителей не понимал моего образа действий, они были склонны верить во что-то необыкновенное, и действительно, мой сын Эмиль, которому тогда было двенадцать лет, обладал всеми необходимыми качествами, чтобы составить такое мнение, ибо его бледное, умное и всегда задумчивое лицо представляло тип мальчика, одаренного какой-то сверхъестественной силой.

Два месяца мы непрестанно трудились над возведением строительных лесов для наших фокусов, и когда мы были вполне уверены, что сможем справиться с трудностями такого предприятия, мы объявили о первом представлении ясновидения. 12 февраля 1846 года я напечатал в центре своей афиши следующее необычное объявление:

"В этом спектакле сын господина Робера-Гудена, одаренный чудесным даром ясновидения, после того как его глаза будут закрыты толстой повязкой, будет называть всякий предмет, представленный ему зрителями".

Я не могу сказать, привлекло ли это сообщение кого-нибудь из зрителей, так как моя гримерка была постоянно переполнена, и все же я могу