Здравствуй, лето и прощай - Майкл Коуни

В конце концов мы достигли гавани и подошли к причалу мастерской покойного Сильверджека. Мы вытащили лодку из воды, сняли мачту и парус и уложили их в углу склада. Потом, чувствуя, что привлекаем всеобщее внимание своей изорванной одеждой и почти уверенные, что любой дурак поймет, что мы занимались любовью, мы пошли по набережной.

У подножия монумента сидели Лента и Вольф, со скучающим видом бросая куски хлеба почтовым голубям. Маленькие птички явно нервничали и упархивали прочь, когда над головой проносилась огромная тень груммета. Информация с фронта в последнее время поступала нерегулярно из-за того, что большое количество почтовых голубей попадало в когти грумметам.

Ленте хватило короткого взгляда, чтобы все понять. Она таинственно улыбнулась и сказала:

- Я вижу, вы хорошо развлекались, а? Когда-нибудь ты должна открыть мне свою тайну, Кареглазка. Но сейчас тебе нужно что-то на себя надеть. Люди на тебя смотрят.

Я понял, что имела в виду Лента. Моя девушка привлекала к себе всеобщее внимание не столько своими лохмотьями, сколько сияющим видом. Я не мог отвести от нее взгляда, пока она улыбалась нам из своей любовной крепости, и услышал разочарованный смешок Ленты.

Тем временем Вольф рассеянно бросал крошки птицам.

- Слушай, мы что, собираемся сидеть здесь весь мерзлый день? проворчал он.

- Да заткнись ты, - огрызнулась Лента, продолжая испытующе разглядывать Кареглазку. - Ну, чем вы занимались? - спросила она.

- Лента, нам нужно поскорее увидеть твоего отца, - сказал я. "Изабель" снова всплыла.

- О... Понятно. - Лента быстро встала. Похоже, она не была особенно удивлена; вероятно, это было довольно распространенное явление на побережье. - Думаю, отец в храме. Я пойду с вами. Там осталось чтонибудь, что имеет смысл спасать?

- Пара пушек все еще на палубе. Думаю, что трюмы до сих пор полны, несмотря на мерзло громадную дыру в днище. Вполне достаточно, чтобы как-то защитить нас, если снова появятся астонские военные корабли.

- Если парлы позволят нам это взять, - задумчиво проговорила Лента.

Кареглазка, Лента и я направились по главной улице к храму; за нами в некотором отдалении следовал Вольф. Судя по всему, ему было стыдно идти в компании таких оборванцев, но он не хотел пропустить дальнейшего развития событий. Кареглазка не произнесла ни слова с тех пор как мы сошли на берег; она молча улыбалась и излучала счастье. А то, как она сжимала мою руку, говорило всем, кто тому виной... Я думал о том, смогу ли показаться на глаза ее родителям.

- Отец, - сказала Лента, когда мы вошли в храм. - Дроув и Кареглазка хотят сказать тебе что-то важное.

- Поздравляю, - сухо буркнул Стронгарм, зачарованно глядя на Кареглазку, словно никогда ее раньше не видел. - Везет же тебе, Дроув.

Я принужденно рассмеялся, а Кареглазка даже не покраснела.

- Я не об этом, Стронгарм, - сказал я. - Мы были на канале в моей лодке, и в это время всплыла "Изабель". - Я рассказал о происшедшем.

- Ты говоришь, она все еще там? - вскричал он, прежде чем я закончил. - Она высоко плавает?

- Она будет плавать еще выше, когда вы снимете пушки с палубы.

- И мы это сделаем... Сделаем. - Он шагал вокруг нас, глубоко задумавшись. - Как только я смогу собрать несколько человек и лодок. Есть моя лодка, и у бедного старого Сильверджека тоже есть одна, в мастерской... И еще Бордин, и Бигхед... Четырех лодок будет достаточно. Только две пушки осталось, говоришь? Жаль...

- Вы не знаете, где мой отец? - спросил я у Стронгарма. Взгляд его стал холодным.

- Недавно его видели, когда он ехал через город в сторону нового завода. С ним был человек по имени Троун. Зачем он тебе?

- Ну, чтобы рассказать ему про "Изабель", конечно. На новом причале не было парлов, которые могли бы ее увидеть. - Мне начало казаться, что я совершил ошибку; рассказывая Стронгарму о своих намерениях.

- А ты не думаешь, что будет лучше, если они сами об этом узнают?

- Стронгарм, как вы не понимаете? Есть шанс примирить парлов с городом. Они обещали нам пушки, и вот они - наши пушки, не те, которые, как они говорят, мы украли. Они могут помочь нам разгрузить "Изабель", установить пушки и научат нас ими пользоваться. Мы не можем продолжать воевать друг с другом, когда астонцы уже за холмами!

Пока я говорил, он внимательно смотрел на меня, а когда я закончил, покачал головой.

- Я понимаю твои чувства, Дроув, но не разделяю твоего доверия к парлам. Ну ладно, посмотрим. Иди, расскажи отцу, но я бы не хотел, чтобы моя дочь ходила с тобой. Я уже вижу, какая мерзлая битва развернется вокруг "Изабель".

* * *

Мы наняли повозку и вместе с Кареглазкой направились вверх по склону холма из города. Локс сначала шел медленно и неохотно, но лорин заметил наши трудности, спрыгнул с близлежащего дерева и взялся помочь локсу, подбадривая его. Так мы Добрались до вершины, и перед нами раскинулась долина реки.

Устье почти полностью высохло и выглядело теперь как полоса коричневой грязи среди полей и открытой местности; между илистыми берегами сверкающей лентой струилась река. Над зданиями завода поднималась одинокая струйка дыма; я заметил, что с тех пор как последний раз видел запретную зону, там появилось несколько новых зданий. Возле ворот стояла колонна грузовиков, и сухое дно устья было усеяно вытащенными на берег лодками. Завод казался спящим, почти покинутым.

В этом месте лорин оставил нас, умчавшись сквозь заросли в направлении многочисленных нор в крутом откосе. Локс легкой походкой удовлетворенно зашагал дальше. Далеко внизу произошло какое-то движение; из своей будки появился охранник и распахнул ворота. Над одним из грузовиков поднялись клубы пара, и из самого большого здания высыпали рабочие, у которых закончилась смена. Они набились в прицепленные к грузовику фургоны, и весь поезд, пронзительно свистнув, двинулся по склону в нашу сторону. Это внезапное оживление странным образом контрастировало с безмятежным спокойствием окружающего ландшафта.

- Ты все еще любишь меня, дорогой? - неожиданно спросила Кареглазка.

Я уставился на нее.

- Почему ты спрашиваешь? Конечно.

- О... - она счастливо улыбнулась. - Я просто хотела услышать это от тебя. В конце концов, ты ведь мог и передумать. Мама мне говорила, что мужчины часто меняют свое мнение, после того как... э... ну, соблазнят девушку.

Мы сидели очень близко друг к другу, но теперь я придвинулся еще ближе, обнаружив, что если протяну руку чуть дальше, то смогу потрогать ее грудь сквозь дыру в платье.

- Просто вспомни, кто был соблазнителем, - сказал я.

В этот момент мимо нас проехал поезд, и возвращавшиеся домой в Паллахакси рабочие махали и свистели нам. Я не стал убирать руку, чувствуя, что поступаю безрассудно.