Луначарский - Юрий Борев

Утром Блок отдернул занавеску на окне своего кабинета. По небу плыли низкие тучи. Всю ночь глухо ухали выстрелы. Сейчас все стихло. Блок открыл наугад Библию, лежавшую на письменном столе, и прочел: «И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими». Захлопнул тяжелый переплет, надел шинель и вышел из дому. Худая согнутая фигура двинулась в рассветный сумрак, в сторону Дворцовой площади.

Золотая адмиралтейская игла, как первый луч солнца, горела в холодном городе, горела то ли отсветом прошлого, то ли будущей надеждой, отражая далекие костры и одинокие огни «Авроры», стоящей на якоре неподалеку от Зимнего дворца.

Черное кружево решетки Летнего сада четко проступало на фоне белого инея, припорошившего холодную осеннюю землю и голые деревья. Береговой гранит сковывал величественное течение Невы. Блок шел по притихшим улицам. Холодный ветер дул с Балтики. «Ветер, ветер на всем белом свете…»

У Зимнего дворца горели костры. Блок зашагал на их свет. Рабочие и солдаты грелись, весело перешучиваясь и незлобиво переругиваясь. К костру из серой мглы приблизилась огромная фигура. Блок вгляделся в эту фигуру и удивленно и обрадованно окликнул, назвав фамилию, будто тем самым говоря «здравствуйте»:

— Маяковский!

— Блок? Здравствуйте! Вот уж не чаял увидеть вас здесь в такое время. Нравится?

Поэты неторопливо пошли в сторону Зимнего.

— Хорошо! — ответил Блок и вдруг с грустью сказал: — А у меня в деревне библиотеку сожгли…

Маяковский произнес:

— Возмездие. Не лично вам. Классу.

«Хорошо» и «возмездие» — слова, сказанные друг другу двумя поэтами, западут в сознание каждого из них. Пройдет время, и по таинственным законам творчества слово «хорошо», сказанное Блоком, всплывет в виде названия октябрьской поэмы Маяковского. Слово же «возмездие», сказанное Маяковским, станет названием поэмы Блока.

21 час. Открылось второе заседание съезда Советов.

Съезд отменяет введенную Керенским смертную казнь на фронте и принимает решение об освобождении из тюрем революционных солдат и офицеров, о переходе всей власти на местах к Советам. Приняты обращения: к железнодорожникам — о сохранении дисциплины на транспорте, к Советам — об обеспечении порядка. Воздух в Беломраморном зале стал голубым от дыма махорки и табака.

Съезд перешел к рассмотрению основных вопросов. Председательствующий объявил: «Слово предоставляется товарищу Ленину». Крепкий, приземистый лысый человек в поношенном пиджаке энергичным шагом пошел к трибуне. Ленин был без привычных усов и бороды, которые сбрил, находясь на нелегальном положении.

Ленин подчеркнул, что документы, которые он собирается зачитать, не нуждаются в комментариях. Он провозгласил необходимость справедливого мира без аннексий и контрибуций и предложил резолюцию, требующую немедленного решения вопроса о мире и земле. Декрет о мире съезд принял единогласно. Декрет о земле — всеми делегатами при одном против и восьми воздержавшихся.

Ночь на 27 октября. Съезд принимает декрет об образовании советского правительства. «Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов постановляет: образовать для управления страной, впредь до созыва Учредительного собрания, временное рабочее и крестьянское правительство, которое будет именоваться Советом Народных Комиссаров;

заведование отдельными отраслями государственной жизни поручается комиссиям, состав которых должен обеспечить проведение в жизнь провозглашенной съездом программы, в тесном единстве с массовыми организациями рабочих, работниц, матросов, солдат, крестьян, служащих;

правительственная власть принадлежит коллегии представителей этих комиссий, то есть Совету Народных Комиссаров, контроль над деятельностью народных комиссаров и право смещения их принадлежит Всероссийскому съезду Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и его Центральному Исполнительному Комитету.

Совет Народных Комиссаров составлен из следующих лиц: председатель Совета — Владимир Ульянов (Ленин); народный комиссар по внутренним делам — А. И. Рыков; народный комиссар земледелия — В. П. Милютин; народный комиссар труда — А. Г. Шляпников; по делам военным и морским — комитет в составе: В. А. Овсеенко (Антонов), Н. В. Крыленко и П. Е. Дыбенко;

народный комиссар по делам торговли и промышленности — В. П. Ногин;

народный комиссар народного просвещения — А. В. Луначарский;

народный комиссар финансов — И. И. Скворцов (Степанов);

народный комиссар по делам иностранным — Л. Д. Бронштейн (Троцкий);

народный комиссар юстиции — Г. И. Оппоков (Ломов);

народный комиссар по делам продовольствия — И. А. Теодорович;

народный комиссар почт и телеграфа — Н. П. Авилов (Глебов);

председатель по делам национальностей — И. В. Джугашвили (Сталин)».

Пост наркома по делам железнодорожным временно остался незамещенным.

5 часов. Принимается решение о составе ВЦИКа. Луначарский входит в его состав.

5 часов 15 минут. Второй Всероссийский съезд Советов объявляется закрытым.

7 часов 30 минут. На третьем этаже в большой комнате, примыкающей к комнате ВРК, непрерывно стучит машинка. Выдаются мандаты и удостоверения, подписанные членами ВРК. Несмотря на стук машинок, диктовку, поток посетителей, эта комната — самое тихое место в Смольном, паркетные полы которого, привыкшие к туфелькам барышень, затоптаны сотнями тяжелых сапог солдат и красногвардейцев.

Луначарский уселся на диване, стоящем у стены, утомленный напряжением последних дней, обессиленный бессонными ночами заседаний Петроградского совета и Второго Всероссийского съезда. Вскоре он, не раздеваясь, прилег на этом диване и заснул. У изголовья дивана остался стоять высокий пюпитр. К нему шнурком от ботинка привязана картонка. На картонке надпись карандашом: «Наркомат просвещения. Нарком принимает круглые сутки». Мимо дивана проходят Ленин, Бонч-Бруевич и Свердлов. Они добродушно улыбаются, переглядываясь, а Ленин подходит к пюпитру, вынимает из кармана карандаш, озорно щурясь и заговорщически поглядывая на Бонч-Бруевича, приписывает на картонке: «Категорически прошу не будить наркома до 9 часов утра. Управделами Совнаркома Бонч-Бруевич».

Во время Октябрьской революции историк Дубнов сказал: «Вокруг нас тьма египетская, но когда же и зажигать свечу, как не во тьме?»

Нобелевские лауреаты Мария и Пьер Кюри были в Лондоне на элитарном банкете. Пьер разглядывал женщин, и Мария ревниво спросила: