Роль музеев в информационном обеспечении исторической науки - Сборник статей

Следует акцентировать тот факт, что наряду с фундаментальными концептуальными изменениями в исторической науке также прослеживается тенденция переноса акцента исследований с макро- на микроуровень или ординарное бытописание («история повседневности»), наблюдается усиление культурологической компоненты [Селунская, 2000. С. 44–62]. Однако существует и понимание того, что «культурологическая» версия не может использоваться как объяснительная модель истории России [Селунская, 2000. С. 51]. «История в малом», а не «истории малого» – так сформулировал историк Ю. Л. Бессмертный суть микроисторического подхода [Румянцева, 2002. С. 26], ориентированного на изучение краеведения, истории малых групп людей. «Контекст индивидуального бытия человека», в котором история получает «обобщенный образ», чрезвычайно важен и для исторической экспозиции [Межуев, 1994. С. 79].

Фрагментация исторического знания, а также неослабевающий интерес к частностям, свойственный отношению к историческому наследию в ситуации постмодерна, обусловили ярко выраженную тенденцию в отечественном музейном деле, проявляющуюся в неуклонном увеличении музеев и выставок «одного героя» или «одной темы» (музей: игрушки, граммофонов, хлеба, русской печи, истории общественного питания, кирпича, варежки и т. д.).

Наиболее конструктивной в реализации нового исторического синтеза, «способного связать крупные структурные сдвиги в развивающемся обществе и их переживание людьми», представляется методология комплексных локальных исследований, ориентированных на всестороннее изучение локальной общности [Репина, 1990. С. 175]. Более глубокому познанию событий и явлений всемирного исторического процесса в немалой степени способствует усиление междисциплинарных подходов. Междисциплинарный подход к проблемам человека, провозглашенный представителями школы «Анналов» еще в первой половине XX в., принес ощутимые плоды в развитии исторического познания. М. Блок, рассматривая историю как «обширный и разнообразный опыт человечества», как встречу «людей в веках», в качестве предмета истории выделял сознание людей [Блок, 1986. С. 86]. Л. Февр пришел к выводу о важности обнаружения историком интеллектуальных процедур, навыков сознания, способов мировосприятия, присущих людям данной эпохи [Гуревич, 1991. С. 509]. Комплексное междисциплинарное познание исторического прошлого, не являясь новацией последних десятилетий, тем не менее наиболее соответствует современным холистским концепциям [Хвостова, 1997. С. 15]. Поэтому чрезвычайно значимым для исследований профессиональных историков и представления истории в музее является стремление «к реконструкции картин мира», т. е. к стандартам «интеллектуальной жизни, ментальных структур повседневности, социальных, экономических, политических отношений и процессов» [Там же. С. 50].

Комплексный подход, по нашему мнению, не только декларирован, но и находит воплощение в музеях широкого исторического профиля, многопрофильных музеях-заповедниках, задача которых состоит в разумном сочетании макро- и микроуровней истории. Однако практическая реализация данного подхода в музее осложнена фрагментарностью представляемого исторического материала, лакунами в коллекциях или их недостаточной изученностью. Поэтому многими специалистами признается невозможность в музее представлять исторический процесс как таковой. Задача исторического музея, по мнению сотрудников Государственного исторического музея, состоит в том, чтобы «показывать памятники прошедших эпох – своеобразные знаки событий, на основе которых экскурсовод будет строить свой рассказ о событиях и явлениях», «обозначать события и явления прошлого, помогать посетителю ощутить аромат и вкус прошедших эпох» [Горохова, 2005. С. 3]. Несмотря на существование крайних позиций, мы считаем, что проблемы репрезентации истории в музее особенно тесно соприкасаются с задачами исторической науки по созданию целостной и адекватной картины российской истории. Эти задачи, сформулированные Б. А. Грушиным, заключаются «в воспроизведении процесса развития системы, выражающегося в воспроизведении исследователем объекта не в отдельных его частях, а во всей совокупности структурных зависимостей между ними, исторических связей между составляющими объекта, процесса развития объекта (качественные изменения в структуре системы), законов перехода от одного исторического состояния к другому» [Грушин, 1961. С. 18]. Стремление понять целостную взаимосвязь истории человечества, свойственное историкам, диктует и отношение к историческому источнику, являющемуся промежуточным материалом для познания исторической взаимосвязи [Гадамер, 1988. С. 245]. Историка, по мысли Х. Г. Гадамера, отличает стремление понять целостную взаимосвязь истории [Гадамер, 1988. С. 245]. В. Дильтей рассматривал в качестве исторических источников не только тексты, но и историческую действительность [Там же. С. 246].

Вопросы целесообразности всеобъемлющего отображения истории, соотношения в исторической экспозиции локального, регионального и российского материала особенно актуальны в деятельности провинциальных историко-краеведческих музеев. Включение местного исторического материала в контекст региональной и общенациональной истории позволяет показать историю конкретной местности как часть «большой» истории, выявить их взаимосвязь на уровне событий, явлений и процессов, персоналий и т. д. Наиболее плодотворный путь для местных музеев современные исследователи видят в использовании метода ситуативной историографии, в документировании музеями «истории регионов (а не отдельных краев и областей) и их взаимосвязей» [Современная историография и проблемы содержания…, 2002. С. 56].

Решение проблемы связи в музее интереса к особенному и локальному с потребностью в обобщении может находиться в синтезе идей и методов, на который указывал И. Д. Ковальченко, в интегральном понимании «соотношения индивидуального, социального и общечеловеческого и в самом общественно-историческом развитии, и в его изучении» [Ковальченко, 1995. С. 113]. Данная методологическая установка предполагает многоуровневость содержания экспозиции, раскрывающую различные аспекты той или иной тематики, которую можно обозначить как гипертекстуальность. Например, история какого-либо города (региона, края) может рассматриваться в контексте исторического субъекта, городского социума, истории страны, а в ряде случаев и в контексте мировой истории. Эти уровни создаются не только музейными предметами и документами, их взаимосвязь обеспечивается методологией репрезентации, структурой экспозиционного текста, содержанием и методикой форм культурно-образовательной деятельности (экскурсий, музейных уроков, квестов, музейно-педагогических программ и т. д.).

Особое значение для интерпретации истории в музее приобретает понимание внутреннего взаимодействия социального в широком смысле слова и идеального, о приоритете которого для науки настойчиво говорят историки [Гуревич, 2000. С. 126]. Проблема научного осмысления двух начал исторического процесса (материального и духовного) особенно актуальна для постижения истории в музее. Недооценка каждого из них неизбежно приводила и приводит к ее примитивизации или искажению. Как отмечает А. А. Искендеров, историкам необходимо учитывать как физическую, так и духовно-психическую природу событий и явлений всемирной истории, обнаруживать их взаимосвязь и взаимообусловленность, искать принципиально новые подходы, позволяющие выявлять более глубокие причины исторических событий и процессов, не имеющих пока убедительных объяснений [Искендеров, 1996. С. 19].

Учеными фиксируется сложность вопроса установления связи между различными уровнями истории. Рассуждая о познании историком истины и способности восстановления им фрагментов прошлого, А. Я. Гуревич акцентировал внимание на общей системе отношений, на объединяющем все аспекты действительности структурном принципе, на той атмосфере, «которая превращает конгломерат разрозненных артефактов и текстов в связную целостность» [Гуревич, 1991. С. 32]. Поэтому проблема исторического исследования заключается в обнаружении внутреннего единства и взаимодействия между социальными и экономическими структурами и структурами ментальными, духовными [Гуревич, 1990. С. 29]. Эта мысль указывает на сходство проблем исторического исследования и музейной интерпретации истории. Нам представляется, что качественный уровень содержания музейной экспозиции, претендующей на достоверность и постижение «духа» эпохи, определяется в музее показом того общего, о чем писал А. Я. Гуревич. Музейная история соединяет множество элементов и сюжетов в связный «текст», оценивает значение различных факторов. «Вещь открыта как целостность, но молчалива до тех пор, пока не обнаружит в ходе интерпретации хотя бы один свой замысел» [Ориентиры культурной политики, 2003. С. 58]. Иными словами, становится необходимым восстановление контекста породившей культуры музейного предмета, истории его бытования, его «среды». Это позволяет создавать образ или атмосферу, способные объединить разрозненные фрагменты. Музейная экспозиция с подлинными свидетельствами прошлого создает «чисто музейный психологический феномен – ощущение причастности» [Пищулин, 1987. С. 109].