Записки солдата - Омар Брэдли

Каждый союзный штаб давал свою оценку сил противника, однако ни один из них не называл цифру, близкую к 250 тыс. человек, которые были захвачены нами позднее в плен.

14 апреля за день до отъезда Паттона из 2-го корпуса Александер созвал совещание в штабе своей группы армий в Хайдре для обсуждения вопросов стратегии на завершающем этапе кампании в Тунисе. Эйзенхауэр прилетел на совещание из Алжира, а из 1-й армии прибыл Андерсон, Монтгомери, как обычно, не явился. Начальник штаба Александера за несколько дней до совещания побывал у Монтгомери и согласовал наступление 8-й армии из района Анфидавиля с наступлением союзников с запада.

Александер сосредоточивал свои силы в центре, на фронте армии Андерсона, и наносил удар через Меджез-эль-Баб в направлении Туниса. Войска 1-й армии должны были развивать наступление на север и на юг. Одна колонна британских войск направлялась на север, чтобы помочь 2-му корпусу при взятии Бизерты, а другая отрезала пути отступления противника к мысу Бон.

Основная задача 8-й армии и 2-го корпуса в наступлении заключалась не столько в том, чтобы занять территорию, сколько в том, чтобы оттянуть на себя силы противника с фронта 1-й армии Андерсона. Следовательно, перед 2-м корпусом не ставилась задача захватить Бизерту только своими силами. Вместо этого он должен был прикрывать левый фланг наступающих на Тунис войск Андерсона и занять позицию для совместного наступления с англичанами на Бизерту. Никто, даже Александер, не верил, что мы можем самостоятельно захватить Бизерту.

Хотя 2-й корпус продолжал оставаться в прямом подчинении 18-й группы армий Александера, Андерсон добивался права нести ответственность за организацию взаимодействия 2-го корпуса с 1-й армией. Хотя это означало, что я буду получать приказы не прямо от Александера, а через Андерсона, я не возражал. Я считал, что, поскольку Андерсон наносил главный удар, он имел право беспокоиться за обеспечение своих флангов.

Однако, чтобы избежать недоразумений со штабом Андерсона, Александер предложил мне обращаться прямо в его штаб в любое время. "Мне не следовало, говорил он, - находиться в полном подчинении английской армии". К счастью, я только однажды воспользовался предоставленным мне правом.

Между тем в Вашингтоне генерал Маршалл проявлял растущую озабоченность по поводу нелестных сообщений американских корреспондентов о действиях у Гафсы. Он обратил внимание Эйзен-хауэра на критику в адрес американского командования за то, что войска не сумели прорвать фронт, выйти к морю и отрезать пути отхода противника на север. В письме генерала Маршалла подчеркивался вопрос, на который я обратил внимание Эйзенхауэра, то есть моральное значение предстоящих операций в Северном Тунисе. За две недели, перед тем как высказать указанное соображение, я опасался, что Эйзенхауэр может истолковать мои действия как желание сыграть более заметную роль в завершающей кампании. Письмо Маршалла устранило всякую вероятность, что Айк может неправильно понять мои мотивы. Мои опасения еще более рассеялись, когда я получил накануне кампании следующее письмо от Эйзенхауэра:

"Предстоящий этап операции особенно важен для участвующих в нем американских войск... Нет необходимости закрывать глаза на то, что нас уже постигли некоторые разочарования... Мы должны преодолеть эти труд нести и доказать миру, что четыре американские дивизии, находящиеся сей час на фронте, продемонстрируют высокое качество нашего вооружения и полководческое искусство наших командиров".

Оттягивая силы противника с фронта Андерсона на себя и оказывая ему, таким образом, помощь, мы предвидели, что при наступлении на Бизерту нам придется встретиться со значительно возросшим сопротивлением. Сначала в мое распоряжение была выделена только половина 1-й бронетанковой дивизии. Вторая половина дивизии находилась в полосе армии Андерсона. Затем под предлогом оказания помощи Андерсону по разгрузке дорог, забитых войсками, я перебросил эту половину дивизии на участок моего 2-го корпуса.

Таким образом, вместо двух с половиной американских дивизий, как вначале планировала группа армий, мы теперь имели в общей сложности четыре дивизии, из них три находились на линии фронта и одна (бронетанковая) - в резерве. Накопив силы, мы стала выдвигать более широкие планы.

Сосредоточение 1-й бронетанковой дивизии в резерве с целью ввода ее в прорыв больше всех обрадовало Гармона. Ему не терпелось продемонстрировать наступательный порыв своей дивизии. Такое же нетерпение он проявлял, когда англичане задержали его наступление к северу от Тебессы.

Гармон прибыл в Бежу разъяренный из-за задержек в пути, горячо жалуясь на привычку англичан обязательно устраивать дневное чаепитие.

- Успокойся, Эрни, - сказал я ему, - англичане привыкли пить чай каждый день и в мирное время и на войне, Они поступают так вот уже в течение трехсот лет. Они будут делать то же самое еще тысячу лет. Ты не сможешь нарушить эту традицию. В следующий раз, когда они остановятся на привал, останавливайся и ты и попей чайку вместе с ними.

Я оставался в Гафсе до передислокации командного пункта, а затем, проехав целый день в джипе по тунисским долинам, покрытым в это время красным ковром маков, вечером 15 апреля прибыл в Бежу. Командный пункт расположился в небольшой роще на северо-восточной окраине города. Палатки стояли так близко одна к другой, что если бы противник обнаружил наше местонахождение с воздуха, то он накрыл бы нас с одного захода. Я приказал коменданту рассредоточить штаб и переместить половину людей вверх по склону холма, где приютилась прелестная ферма мэра Бежи. Мы выяснили, что прошлой зимой здесь находились англичане. Сад, в котором мы натянули свои палатки, был весьма кстати изрыт щелями. Из палаток, стоявших под цветущими фиговыми и розовыми деревьями, мы могли наблюдать вспышки орудийных выстрелов противника на фронте.

Вежа, чистенький французский колониальный городок, где скрещиваются стратегические дороги, ведущие к Тунису и Бизерте, стоит на месте древнего римского поселения, когда-то разграбленного вандалами. С наступлением весенней распутицы тиф опустошил белые оштукатуренные домики города, разбитые бомбами улицы были по большей части пусты. Желтые указатели с надписью "тиф" предупреждали наши войска о грозящей им опасности.

На ферме мэр и его жена пригласили нас в свой дом. Нам, однако, не хотелось выселять их, поэтому мы заняли под оперативную комнату только складское помещение. Остальные отделы расположились в обычных штабных палатках, приспособленных для работы в условиях затемнения. Офицеры жили в брезентовых шатрах, изготовленных в Ораве, а солдаты заняли амбар.